Страница 11 из 64
Сколько организаций, коллективов задействовано в том, чтобы создать корабль и станцию, обеспечить их запуск и полет! И вся эта титаническая работа тысяч людей замыкается на одном человеке или нескольких людях — экипаже космического корабля. Весь свой арсенал знаний и умений они должны приложить, чтобы выполнить программу. Должны! Качественно и полностью. Иначе можно свести на нет усилия многих и многих. Риск, опасность? Конечно же, они есть. "Но зато, — говоря словами К. Э. Циолковского, — как прекрасно будет достигнутое". Ради этого будущего и родилась новая профессия. Пока только 117 из более чем четырех миллиардов живущих на нашей планете покидали Землю для работы в космосе. Процент небольшой: грубо — один из 36 миллионов. Но и летчиков когда-то можно было пересчитать по пальцам.
Кто-то из философов сказал: "Ветер времени уносит из памяти прежде всего пыльный пепел пережитых тревог и несчастий". Я с этим не согласен. Выходит, что только из белых нитей ткут ткань воспоминаний. Но ведь легкие успехи, легкие победы не приносят глубокой радости. Все познается в сравнении. Трудное счастье потому и называется счастьем, что оно трудное.
История космонавтики хранит немало драматических коллизий. Драматических, но не приключенческих. Тяжелое испытание нервов уготовила, например, судьба экипажу "Джемини-8". В марте 1966 года американские астронавты Нил Армстронг и Дэвид Скотт из-за неисправности управления корабля вынуждены были совершить аварийную посадку в Тихом океане. Третья экспедиция на Селену тоже чуть не закончилась драматически. От посадки на Луну пришлось отказаться. Только хладнокровие, мужество и умение спасли экипаж "Аполлона-13", который возглавлял Дж. Ловелл. 8 февраля 1974 года после 81-суточного пребывания в космосе Д. Карр, Э. Гибсон и У. Поуг пережили трудные 45 минут ожидания: отказала система включения тормозного двигателя. Были и другие случаи. Все они схожи в том, что профессиональная подготовка тех, кто находился в космосе, умение четко действовать в критических ситуациях оказались сильнее переживаний, связанных с неизвестностью.
Конечно же, условия подготовки к космическим рейсам да и сами полеты скоро станут совсем иными. Но опыт первых сослужит хорошую службу для тех, кто пойдет путем первопроходцев, кто посвятит свою жизнь покорению космоса.
Сегодня экипажи, готовящиеся к длительной работе на орбитальных станциях, еще на земле приобретают необходимые навыки для выполнения профилактических и ремонтных операций не только в корабле или на станции, но и в открытом космосе. Но когда испытывался самый первый скафандр для выхода, когда задумывались и создавались системы, гарантирующие безопасность, нужно было "перешагнуть" через многие сомнения.
Помню, когда стартовал "Восход-2", я находился на одном из наземных пунктов слежения, был, как говорили тогда, "ответственным за телевизионную картинку". Сколько же чувств, сколько мыслей промелькнуло в те двадцать минут непосредственного свидания человека с космосом.
Техника — шлюзовая камера и скафандр — прошли испытания, медики и биологи имели обоснованные методики подготовки экипажа. Но разве мог кто-нибудь тогда предвидеть во всех деталях реакцию шагающего в бездну? Что произойдет с психикой человека, когда он попадет в неведомый и загадочный мир, полный опасностей, предсказуемых и непредсказуемых?
Я хорошо понимаю всю сложность труда водолаза на большой глубине в обстановке оторванности от корабля, когда возможность оказать помощь весьма ограниченна. Здесь есть много общего с космоплаванием и в снаряжении, и в степени риска. Схожи в какой-то мере и условия работы. Но есть и существенные отличия. К глубине человек привыкает постепенно, с каждым метром погружения приобретается уверенность… В космос же, в мир невесомости, попадают через 540 коротких секунд после старта, и "глубина" до Земли сразу становится равной 250–350 км.
Преодолим ли он, "пространственный страх"? Не охватит ли боязнь падения, страх лишиться привычной ориентировки, опасение потерять связь с самой последней опорой — с самим кораблем? Словом, вставало множество своеобразных и очень сложных проблем. Тревожило и другое: не парализуют ли разум и волю человека древние инстинкты, ранее дремлющие, но разбуженные видом бездонного фантастического океана, в котором все не так, как на земле, все наоборот — нет воздуха, нет опоры, нет веса, нет верха и низа?.. Психологам были известны случаи, когда человек после длительного пребывания в замкнутом пространстве сразу же после выхода из него на широкий простор получал тяжелые психологические травмы. Но то был выход в среду, для нас всех обычную, а теперь…
Не стану пересказывать весь ход этого эксперимента, говорить о его значимости для развития космонавтики. Тогда на НИПе (наземном измерительном пункте), да и потом я размышлял о другом: "Сколько же труда в свои тренировки должен был вложить-Алексей Леонов, сколько мужества проявить в данный момент, чтобы вот так просто, спокойно, без лишней суеты и торопливости, четко и точно выполнить все предписанные программой действия! А ведь это не было обычным и привычным делом. Человек впервые в истории делал шаг в открытое космическое пространство".
Но это еще не все, что предстояло испытать экипажу "Восхода-2". Когда Павел Беляев и Алексей Леонов готовились к возвращению на Землю, они обнаружили, что после отделения от спускаемого аппарата шлюзовой камеры автоматическая система ориентации стала работать не в расчетном режиме. Корабль вместо того, чтобы развернуться на Солнце и застабилизировать свой полет, продолжал медленно и беспорядочно вращаться.
Чтобы возвратить корабль на Землю, необходимо затормозить его движение по орбите. Однако при ошибке в ориентации он не только не затормозится, но даже несколько ускорит полет, что приведет к переходу на новую, более высокую орбиту, с которой спуск на Землю станет затруднительным или даже совсем невозможным. Система ориентации включается автоматически. Обычно это происходит в тот момент, когда корабль находится вне пределов радиовидимости наземных пунктов управления. О том, что на "Восходе-2" эта система не сработала, мы не знали и спокойно ждали сообщения о приближении корабля к Земле. Прямая связь с экипажем, когда корабль проходит плотные слои атмосферы, невозможна. И вдруг в эфире неожиданно прозвучало: "Я — "Алмаз"! Я — "Алмаз"!.."
На какое-то мгновение показалось, что произошла ошибка во времени и мы получили сигнал еще до начала спуска корабля с орбиты. Но все тут же разъяснилось — командир сообщил о неполадках в системе ориентации и попросил разрешения взять управление па себя: сориентировать корабль с помощью ручной системы. Времени на раздумье было мало — каждую минуту корабль пролетал по орбите около пятисот километров — расстояние почти от Москвы до Ленинграда. Но "Алмазы" действовали хладнокровно и точно. "Восходом-2" управлял человек, в котором проснулся орел. И этот человек знал, что в его руках судьба экипажа.
Путь к старту у каждого из нас складывался по-разному. У одних он был сравнительно коротким, у других — долгим. Режим и тренировки, тренировки и режим — недели, месяцы, годы. Полеты на невесомость, пробы на стендах, испытания на выживание, в различных географических зонах, комплексные тренировки на специальных тренажерах, строгий медицинский контроль…
Журналисты, освещающие в прессе космические старты, обычно пишут о мужестве космонавтов во время космических полетов и все внимание отдают герою сегодняшнего дня. О дублерах почему-то писать не принято. Поэтому и хочется обратить внимание на ту сторону деятельности космонавтов, которая подчас остается невидимой, не бросается в глаза, но которая требует от каждого из них огромного напряжения физических моральных сил и, конечно же, мужества ожидания. Не один и не два человека покинули наш отряд только потому, что у них не хватило этого мужества, они не умели и не смогли ждать.