Бедовый месяц

На его лице вдруг расцвела медленная и очень красивая улыбка. Сердце неожиданно сильно ударилось в ребра.

— Я умею разговаривать распространенными предложениями и складывать длинные фразы, дорогая супруга, — обволакивающим голосом без единой резкой ноты произнес он.

— Ох! Значит, вы действительно считаете меня дурочкой! — фальшиво охнула я. — И это после заявления, что вам не нравятся глупые женщины. Как неприятно! Я вдруг поняла, что была не готова к правде.

— У меня нет слов, — единственно, чем смог ответить он.

— Иногда такое случается даже с большими болтунами. Но вы-то не такой, да?

Мы встретились глазами. Неожиданно оказалось, что из взгляда мужа исчез вежливый интерес. Филипп смотрел просто с интересом.

— Тереза, вы надо мной подшучиваете? — тихо спросил он.

— Говорю же, вы удивительно проницательный мужчина.

На секунду возникла зачарованная пауза. Он стоял с раскрытой ладонью, на которой лежали монетки. Я не могла отвести взгляд. Ведь если в ледяных глазах мужчины вдруг появляются эмоции, непохожие на небрежную надменность, надо пользоваться случаем и запоминать. Когда еще выпадет возможность полюбоваться на столь редкое зрелище?

— Так что? — Он неожиданно взвесил геллеры на ладони. — Здесь хватит на перекус?

— Не знаю, — пробормотала я. — Вы меня заговорили, и я сбилась со счета.

— Вы сами себя заговорили.

— Тогда вам самому пересчитывать, — проворчала я и, отворачиваясь, прихлебнула стремительно остывающий чай.

Казалось, что после долгого разглядывания мужниного лица перед глазами, как от солнца, плыли световые круги. Очень хотелось поморгать, а еще приложить руку к груди и проверить сердце. Оно что-то шалило, как при тепловом ударе, хотя на морозе нормальным людям грозило обморожение.

Пока мы считали медяки, как оголодавшие студенты-стипендиаты, наскребывающие денег на обед, возле лавчонки с пирожками выросла очередь.

— Кажется, господин Торн, у вас появилась возможность приобщиться к жизни простого народа, — задумчиво протянула я.

— Вы хотите ждать на морозе? — уточнил он.

— Не могу же я оставить вас без этого бесценного жизненного опыта. За что вы тогда будете меня благодарить? — пошутила я.

— За то, что вы не простудились.

— Деревенских девчонок простым морозом не возьмешь.

— Да, вашу жажду приключений способны остановить только санки, — хмыкнул он и кивнул: — Идемте, леди Торн, преодолеем очередь.

По дороге я притормозила возле прилавка со стеклянными елочными шарами, разложенными по ящичкам. Из кудрявых стружек высовывались разноцветные грациозные бока, такие тонкие, что было страшно к ним прикоснуться. В маленьких корзинках лежали позолоченные и посеребренные еловые шишки.

Вообще, я уже была готова предложить Филиппу вместо пирогов купить изящную игрушку, но за спиной его не обнаружила. Оказалось, он пристроился в конец длинного людского хвоста и активно приобщался к простому народу.

— Тереза? — вдруг позвал знакомый женский голос, и я обернулась. — Точно Тереза Вудсток!

Всего в нескольких шагах от меня, возле палатки с разноцветными теплыми платками, во все глаза на меня смотрела бывшая соседка по общежитской комнате. Та самая, которая намеревалась познать мужчину на шелковых простынях. Во время учебы у нее с простынями что-то не сложилось, а потом мы разъехались, и я не узнала, чем закончилось дело.

— Вирена! — обрадовалась я.

Пусть особенно близкой дружбы мы не водили и частенько ссорились, но ее рассказы об ухажерах были… познавательными. Можно сказать, что Вирена и анатомический атлас научили меня всему, что я знала о мужчинах.

Забыв на прилавке сверток с платком, она подскочила ко мне и крепко обняла, отчего с головы свалился капюшон, а почти остывший чай выплеснулся под ноги.

— С самого выпуска не виделись! — Она заправила под меховую шапочку темную прядь волос. — Как ты здесь очутилась? С тетушкой приехала?

— У меня медовый месяц, — пояснила я, снова натягивая капюшон, пока не отморозила уши.

— Ты вышла замуж? — Вирена округлила темные, как переспелые вишни, глаза. — С ума сойти! Самая первая из нас троих! Наверное, по большой любви. Да?

Она потрепала меня за рукав, словно действительно жаждала узнать подробности неожиданного замужества.

— Вроде того, — сдержанно улыбнулась я и попыталась перевести тему: — Ты здесь отдыхаешь?

— С подружками решили покататься на лыжах. Ты уже пробовала? Это так весело! — Она рассмеялась, и мне вдруг представилось, как Вирена ищет по склону лыжные палки. — Кстати, завтра утром приезжает Кира.

— Наша тихоня Кира? — удивилась я, что третья соседка тоже оказалась любительницей зимних развлечений.

Во время учебы за ней такой слабости не замечалось. Она вырывала из любимых женских альманахов портреты театральных актеров и доказывала, насколько опасно кататься на коньках. Не сломаешь лодыжку, так подхватишь горловую жабу.

— Летом Кира тоже собралась замуж. Приезжает сюда с женихом и его мамой. — Вирена искренне веселилась. — Кто берет с собой на курорт будущую свекровь? Представляешь, что за отдых ее ждет?

— Да уж… — пробормотала я, мысленно пересчитав бастион своих родственников. — Что-то она опрометчиво.

— А знаешь, Тереза, мы завтра в пять вечера встречаемся в чайной возле антикварной лавки. Приходи тоже! — предложила она.

— Мне надо спросить у мужа, — замялась я и невольно оглянулась к Филиппу. Он преодолевал! Очередь и, видимо, нежелание в ней стоять.

Как назло, хвост не уменьшался. Возле прилавка придирчивая дама в лисьем манто заставляла торговку демонстрировать пирожки из каждой корзины, словно выбирала самые румяные.

Неожиданно Филипп повернул голову, увидел рядом со мной незнакомую девицу и измерил ее внимательным взглядом. С задорной улыбкой, с какой встречала всех перспективных парней во время учебы, она живенько помахала ему рукой. И мне не понравилась ее нервирующая дружелюбность.

Выйти из очереди, чтобы познакомиться лично, мой дражайший супруг не потрудился и с характерным высокомерием холодно кивнул. Дескать, будем знакомы на расстоянии.

Зато господин рядом с ним очень энергично помахал в ответ и выронил из рук сверток. Он бросился этот сверток поднимать, толкнул мирно мерзнущего Филиппа и принялся суетливо извиняться, когда тот облил себе пальто чаем.

Ни один из нас горяченьким напитком не угостился, зато щедро полил площадь, а мой супруг местами и одежду. На его лице нарисовалась вся тоска аристократического народа по шикарным торговым домам, где в очереди стоял не он, а к нему — с радостью предложить все, что его душе угодно. Даже если товар продается в лавке через улицу.

— У тебя очаровательный муж! — воскликнула Вирена.

— Кхм… спасибо, — отозвалась я, словно внешняя привлекательность Филиппа Торна была моей личной заслугой.

— Бери его с собой на встречу, — распорядилась она.

— Полагаешь, будет уместно? — засомневалась я.

— Мы же старые друзья! — Вирена по-свойски хлопнула меня по плечу. — Кира в любом случае придет с женихом. Он ее одну никуда не отпускает. Надеемся, что маму с собой не притащит.

Я снова с сомнением покосилась на Филиппа. Очередь все-таки продвинулась, сосед отступил на уважительное расстояние, а тоска на лице моего дорогого мужа осталась. Сразу видно, как он «наслаждался» новым жизненным опыт.

— Спрошу у него и пришлю тебе записку, — предложила я. — Где ты остановилась? В Сиале?

— С ума сошла! — Вирена всплеснула руками. — Мы сняли комнату здесь, в деревне. На всех выходит совсем недорого. Так вы с мужем живете в Сиале?

Я дернула плечом, дескать, повезло вскарабкаться на гору, теперь думаю, как с нее не скатиться на пятой точке.

— Конечно, на медовом месяце не экономят, — протянула она, и я деликатно промолчала, что экономию мой дорогой супруг, должно быть, видит только в страшных кошмарах.

Напоследок Вирена сказала название гостевого дома и, забрав у продавца сверток, зашагала к выходу из ярмарки. По дороге она оглянулась и помахала рукой: