Страница 6 из 101
Над белой равниной земли покоилась белесая равнина неба. Снег еще лежал в полях: ранний апрель под Москвою — пора вполне еще зимняя. Но в пейзаже этого робкого неюжного апреля темного было не меньше, чем светлого: так застроено Подмосковье. Темными были не только леса за полями и деревни в полях. Чернели дальние силуэты фабричных труб и смутные очертания старинных монастырей. Темными башнями поднимались над равниной шлюзовые сооружения канала имени Москвы. Старина затерялась в современности. Но и в том, что принадлежало ей, и в том, что принадлежало нашим дням, все было земным, привычным для глаза.
И природа, обступавшая асфальт, не поражала своей громадностью и не страшила неприступностью. Напротив, была она смирной, домашней, издавна и навсегда обжитой.
Тут бы и настроению быть обыденным и послушным. Но нет, оно и здесь было чуть-чуть торжественным и окрыленным. Отчего? Да все оттого же: от предчувствия встречи с теми высотами, на которых захватывает дух.
Стариннейшая трасса вела теперь к одному из самых молодых городов мира. Еще дома я посмотрел карту Подмосковья. На ней не значилось этого города. Но лесистый остров, окруженный водами Волги, Сестры, Дубны и канала, нетрудно было найти. И вот я увидел: на востоке от этого острова — Талдом, на юге — Вербилки и Дмитров, на западе — Конаково и Юрьево-Девичье, на севере — Кимры. Все места, хорошо оснащенные прошлым, смутно памятные по истории или известные мастерством своих стародавних умельцев. От них исходил книжный запах старины. И как-то безотчетно веселила мысль, что в самой середине круга, очерченного этой старой стариной, в сказочном сосновом бору, да еще на острове, живет город, у которого, в сущности, нет прошлого, а есть только будущее.
В наши дни, когда даже полюса Земли становятся обитаемыми, прославиться в географии новизной и молодостью довольно трудно. А молодой Дубне это удалось. Интерес к этому городу ядерной физики ныне уже всеобщий.
Откуда же он берется?
Фотографии крупнейшего в мире ускорителя заряженных частиц обошли все газеты и все журналы обоих полушарий. Машина, которая не производит ни грамма материальных ценностей, стала более знаменитой, чем самые производительные заводы. Наконец, она стала знаменитой еще до того, как действительно начала работать. Так неужели тут все дело в размерах — в превосходной степени: «ускоритель крупнейший»?
Конечно, это в свойствах нашей натуры — удивляться всему самому большому или самому малому, самому наидревнейшему или самому новому — «самому» вообще!.. Сравнительно недавно одна пивоваренная фирма, ирландская по происхождению, но мировая по распространенности своих агентств, проявила редкую рекламную находчивость: для пользы тех, кто за кружкой пива готов спорить часами о всякой всячине, фирма выпустила солидный справочник — «Превосходная степень». У кого была самая длинная борода? (У одного канадского лесоруба — 3 метра с лишним.) Самая короткая фамилия… Самая мощная гидростанция… Что угодно — лишь бы «самое»!
Книга увлекательна. И невольно начинаешь думать, что тут понята одна из истинных потребностей человека. Жизнь каждого ограничена во времени, а тело — в пространстве. И само наше физическое бытие протекает в мире устойчивых средних норм. Но сознание, делающее человека человеком, рвется из этих пут ограниченности. Безыменные авторы сказок и мифов втайне чувствовали это. Творчество сложнее удивления, но наверняка удивление — одно из его начал. Удивление — это самый простой и легкий выход за пределы привычного, среднего, устоявшегося. И, как улыбка, оно свойственно, наверное, только человеку.
В справочнике «Превосходная степень» есть и самый большой ускоритель в мире — 10-миллиардный синхрофазотрон в Дубне. Конечно, трехметровая борода канадца тоже вещь, достойная удивления: 36 лет человек совершал подвиг терпения и нечистоплотности. Но гибкость научной мысли и громадность инженерного замысла как-то предпочтительнее, не правда ли?
И вот что еще приходит в голову. Рекламе нужно завоевывать сердца обыкновенных людей всего мира. Так, значит, издатели занятной подсказки для спорщиков были уверены, что сегодня в любом уголке земного шара, в портовом кабачке или в придорожной таверне, запросто может возникнуть спор: «А какой ускоритель самый большой на земле?»[1]
Вот это действительно достойно внимания!
Машина в Дубне сразу стала знаменитой не от одного того, что она крупнейшая, но оттого, что она ускоритель атомных частиц. Как бы слабо ни представляли себе многие люди, что такое ускоритель и для чего он нужен, все — без исключения! — хорошо знают, что это машина, на которой нечто важное делают ученые-атомники. А с их работой связался и самый глубокий «атомный пессимизм» нашего века и самый безудержный «атомный оптимизм» современного технического прогресса. Этот пессимизм и этот оптимизм ведут между собою сегодня, исторический спор.
Всеобщий интерес к Дубне — это отражение всечеловеческого интереса к будущему науки, ставшей такой реальной — опасной и обнадеживающей! — силой истории. Вот в чем все дело.
С чем только не сравнивали ускорители, чтобы сделать для всех понятным принцип их устройства! С каруселью, с граммофонной пластинкой, с цирковой ареной, с пращой.
Американский физик Ральф Лэпп предложил читателю вообразить себе мальчика на карусели, который снова и снова проносится мимо зрителя и каждый раз, вытягивая руку, выхватывает из кармана своей жертвы стодолларовую бумажку, пока не становится миллионером. «Случай совершенно невероятный!» — замечает в скобках Лэпп. «Сравнение, мало что объясняющее», — можно бы добавить. Но сравнения вовсе и не призваны служить объяснениями. Маленький грабитель Лэппа и его зазевавшийся зритель-богач — это шутливая иллюстрация, а не серьезный чертеж. Так две куклы могли бы разыграть у Образцова сценку «На ускорителе».
В дни первой Женевской конференции по мирному атому, когда люди во всех странах так хотели знать, о чем разговаривают там ученые, один из главных создателей машины в Дубне, академик В. И. Векслер, подыскивал вместе с писателем Вл. Орловым какое-нибудь житейски понятное уподобление для ускорителя. Тогда, в 1955 году, впервые были во всеуслышание объявлены данные о дубенском гиганте: энергия ускоренных частиц — 10 миллиардов электроновольт, диаметр дорожки — 60 метров, вес магнита — 36 тысяч тонн. Но Векслер и его собеседник искали сравнение не для масштабов синхрофазотрона и не для принципиальных особенностей его конструкции, а только для общей идеи — самой общей идеи — устройства таких машин.
Они остановились на образе арены в цирке или манеже. По кругу бежит лошадь, а в центре стоит тренер с бичом. Удар бича — и лошадь припускается быстрее. Пройден круг, новый удар бича — новое прибавление скорости. Это повторяется вновь и вновь, пока лошадь не станет бежать с нужной быстротой.
Конечно, и бедняга лошадь и неумолимый тренер тоже только иллюстрация, но она естественней выдумки Лэппа.
А яснее всего, пожалуй, сравнение с пращой. Этим первобытным оружием до сих пор пользуются охотники в отдаленных уголках Азии, Африки, Австралии. Длинный прочный жгут из кожи. Посредине — уширение. Туда закладывается камень, жгут сгибается пополам, оба его конца охотник зажимает в руке. Потом, вскинув пращу над головой, охотник начинает раскручивать ее толчками, от оборота к обороту, все быстрей и быстрей. Камень рвется наружу, но жгут его держит, а праща все набирает скорость. Наконец в долгожданный момент охотник отпускает один из концов жгута, и камень срывается с кругового пути, чтобы в полете по касательной со страшной силой поразить отдаленную цель.
Легко заметить во всех этих сравнениях по крайней мере три общие черты. Во-первых, нечто движется по кругу: мальчик, лошадь, камень. Во-вторых, это нечто по дороге чем-то обогащается: мальчик — деньгами, лошадь и камень — скоростью. В-третьих, такое обогащение происходит не на всем пути, а в определенные моменты, сравнительно небольшими порциями: мальчик хватает по сто долларов, поравнявшись с зевакой, и, чтобы стать миллионером, ему надо повторить свою проделку не меньше десяти тысяч раз; лошадь ускоряет бег, когда раздается удар бича; камень убыстряет вращение от чередующихся толчков руки.
1
В конце 1959 года начал работать 28-миллиардный ускоритель в Швейцарии, построенный на средства многих стран. А у нас в недалеком будущем появится ускоритель на 50–60 миллиардов электроновольт!