Ветки кизила

Но здесь возникало опасение: что если студент увидит Сенийе-ханым вблизи, то разочаруется в ней. Однако так как у юноши не было шансов найти более красивую возлюбленную в своем окружении, а кроме того, он считал подлостью, ни с того ни с сего вдруг бросить девушку, то волей-неволей продолжил это беззаботное приключение.

Спустя некоторое время они нашли прекрасное место для свиданий. Это была крутая горка в пяти-шести минутах ходьбы от дома, на вершине которой росло несколько деревьев. После обеда Сенийе-ханым брала в руки книгу и вместе с Гюльсум шла на холм, где и встречалась со своим возлюбленным.

Более безопасного места, чем эта гора, было невозможно представить: вскарабкаться туда мог далеко не каждый.

Двое влюбленных разжигали там костер и по очереди читали стихи и мечтали.

Их прогулки не вызывали опасения у домашних, поэтому за ними никто не следил. Что касается Гюльсум, то она, притаившись в сорока-пятидесяти шагах от них, наблюдала. Любовь барышни и студента казалась Гюльсум чем-то необыкновенным и прекрасным.

Эти встречи, по мнению девочки, походили на отношения Ферхата и Ширин[39]. «О милостивый Аллах! Не разлучи их. Не допусти, чтобы ханым-эфенди и ее родственники встали между ними…» — молила она со слезами на глазах.

Гюльсум еще ни разу не видела, как мужчина целует женщину, и сходила с ума от любопытства. Девочка считала, что это самый волнующий момент в жизни.

Она надеялась, что влюбленные начнут целоваться, оставшись наедине. Но тщетно! Студент несколько раз пытался обнять Сенийе-ханым, однако девушка отстранялась от него со словами: «Не надо… я такого не хочу!» Несмотря на это, Гюльсум все же не теряла надежды, что это прекрасное событие рано или поздно все-таки случится. А когда молодой человек иногда брал руки Сенийе-ханым в свои и придвигался ближе к ней, Гюльсум вся дрожала от возбуждения.

Теперь девочка стала самым преданным и верным другом для Сенийе-ханым. Однако столь тесная дружба была небезопасной. Девочка настолько глубоко разделяла страсть влюбленных, ее сердце переполнялось такой радостью за них, что она, будучи не в силах больше сдерживать себя, хотела поведать кому-нибудь эту тайну. И даже начала искать такого человека в своем окружении.

Однако у нее на это не оставалось времени, проблема возникла там, где не ждали.

Бесцельно слонявшийся в окрестностях дома юноша привлек к себе внимание. Кроме того, кормилице из Карамусала очень не нравилось странное поведение Сенийе-ханым. По опыту она знала, что все девушки в ее возрасте мечтают о любви и в это непростое время неспособны отличить стоящего мужчину от подлеца.

Но поскольку ситуация была очень деликатной, она ничего не говорила, только время от времени спрашивала ханым-эфенди с хитрой улыбкой: «Ах, ханым-эфенди, что же происходит с этой девушкой? Она в последнее время какая-то странная, сама не своя?!

В этот вечер еще не стемнело. Невнихаль-калфа вышла поискать в саду под деревьями забытый ею коврик для намаза. Зрение подвело юношу, он принял Невнихаль-калфу за Гюльсум и сказал, выглядывая из-за забора:

— Тихонько, Гюльсум… поди-ка сюда… возьми письмо…

Невнихаль-калфа увидела юношу и завизжала:

— О, Аллах, хватайте его!

Парень, услышав крик, убежал. Однако письмо он уже бросил в сад, и оно попало в руки Невнихаль-калфы.

На крик черкешенки сбежались домочадцы во главе с ханым-эфенди. Если бы хозяйка знала, что письмо предназначается Сенийе, то дело бы замяли. Однако на слова калфы: «Какой-то парень бросил это письмо для Гюльсум», Надидэ-ханым беззаботно ответила: «Да уж, эта девчонка может вытворить все, что угодно». Барышни ей возразили: «Мама, это плохо… Разве позволительно подобное в ее возрасте?» Вместо ответа Надидэ-ханым протянула дочерям письмо. Дюрданэ-ханым немедленно разорвала конверт и наугад быстро прочла первую строчку: «Свет души моей, моя любимая Сенийе».

В ту же минуту мир перевернулся, и ханым-эфенди начала кое-что понимать. Слова «моя любимая Сенийе» означали, что тот, кто незадолго до этого передал письмо и сбежал в темноту, действительно сильно влюблен в нее. Поняв всю деликатность ситуации, зятья, дети и слуги разошлись, не сказав ни слова. Остались лишь Дюрданэ и ханым-эфенди. Молодая женщина застыла с письмом в руках, словно каменное изваяние. Надидэ-ханым укоризненно спросила:

— Ах, дочь моя… Зачем ты это сделала?

— Клянусь Аллахом, не знаю… я подумала, что это пустяки… выскочило, и все…

Мать и дочь долго беседовали в саду. Было непонятно, ссорятся они или утешают друг друга.

Дюрданэ критиковала сестру:

— Бессовестная, запятнала честь нашей семьи… Мы тоже были в ее возрасте… Видела ли ты когда-нибудь, чтобы мы тайком бегали на свидания? Как мы после этого посмотрим в глаза зятьям?

Хозяйка дома почему-то приняла сторону Сенийе; но поскольку она не могла найти слов для ее защиты, то сказала:

— Ах, дитя мое… ты тоже хороша, такая взрослая женщина, а так, не подумав, начала читать во всеуслышание.

Дюрданэ знала характер ханым-эфенди. Поскольку она чувствовала, что мать считает ее основной виновницей случившегося, она сердилась на нее. Ханым-эфенди, не видя иного выхода, свалила всю вину на Невнихаль-калфу:

— В этом позоре виновата та старая сплетница. Что бы ни произошло, она кричит об этом на всю округу и собирает вокруг себя толпу… Раньше она портила жизнь только мне, теперь же взялась за моих дочерей.

Этот случай ужасно возмутил всех, кроме Сенийе. Хотя всему имелось свое объяснение. Никто не хотел вникать в суть произошедшего. А все было просто: кто в нынешние времена возьмет в жены бесприданницу? Из-за этого бедняжка и затеяла все это, лишь бы найти мужа. Ее старшие сестры все были замужем. Каждый вечер они с мужьями расходились по комнатам, где предавались любовным утехам. Она же, несчастная, оставалась со стариками. Если бы зятья захотели, разве они не смогли бы найти ей хорошего мужа? Но им это было не выгодно. Ведь если Сенийе выйдет замуж, новый зять также придет в этот дом… Господам не будет покоя… Тут нужен глаз да глаз… Вдруг новый зять прогонит старых?!

В доме всегда стоял невообразимый шум, а девушка мечтала о покое. Используя это как предлог, она говорила: «Пойду куда-нибудь в безлюдное место, хоть тишину послушаю», а сама убегала в поле и встречалась с тем несчастным юношей, который писал ей письма. А Надидэ-ханым ненавидела таких, как он.

Временами Дюрданэ нервничала:

— Мама, ради Аллаха, не вмешивайся… Ты сведешь с ума кого угодно…

Ханым-эфенди долго размышляла, кто из взрослых или детей, живущих в доме, надоумил Сенийе на такое, и наконец, решила, что главная виновница происшествия Гюльсум.

Несмотря на свой возраст, Сенийе была наивна, как дитя. Она не могла самостоятельно познакомиться с мужчиной и уж тем более завязать с ним любовные отношения. Значит, эта попрошайка в надежде получить немного денег познакомила ее с кем-то. Наверное, с ее помощью они и обменивались любовными посланиями? По сути, именно это создание и портило ее хорошо воспитанных детей.

Гюльсум не разрешали гулять с Сенийе-ханым около недели.

Когда приходило время обеда, Сенийе со словами: «Как же я теперь посмотрю в глаза зятьям?» — плача шла в свою комнату и падала на постель. Хозяйка дома и Дюрданэ бежали за ней, долго уговаривали вернуться за стол и очень сердились.

Гюльсум жила на чердаке дома. Девочка спускалась вниз, как только ханым-эфенди засыпала, или уходила в сад. Но, как только слышала ее голос, брала тапочки в руки и убегала наверх с мышиной проворностью.

Впрочем, когда, вся дрожа от гнева и печали, ханым-эфенди выходила из комнаты Сенийе, то направлялась на чердак к Гюльсум и начинала носком тапочка бить девочку куда попало.

Глава двадцать шестая

День ото дня Гюльсум любила Бюлента все сильнее.

39

Герой легенды юноша Ферхат (досл. победивший сильнейшего и овладевший землями) во имя любви к Ширин (досл. счастливая), пытался провести в античный город Амасья, что в долине реки Йешил, воду.