Мое не мое тело. Пленница

Он повел головой, будто отстранялся:

— Отойди на шаг.

Я недоумевала, но, все же, попятилась.

— Еще.

Я отошла едва ли не к стене.

— О чем ты сейчас думаешь?

Я молчала.

— Отвечай мне. Об этом человеке? Ты знаешь его?

Я кивнула:

— Мы были знакомы. Когда-то давно.

 Не было смысла врать. Нордер-Галь красноречиво дал мне понять, чем все может закончиться. Я не хотела такого конца. Теперь я намеревалась попробовать другую тактику. Больше не будет протеста, не будет необдуманных побегов и других сиюминутных глупостей. Теперь я буду выжидать и терпеть. До тех пор, пока это будет возможно. А потом… пока не понимала, что потом. Если бы я только знала, что меня ждет, для чего я ему.

Карнех порылся в ящике стола. Достал сигарету, закурил, утопая в дыму. Асуран втянул дым выпуклыми ноздрями и отлетел подальше, обдав меня ветром. Ему не нравилось.

— Ты жалеешь его?

Я покачала головой:

— Теперь — нет.

Нордер-Галь с жадностью затянулся. Дым в солнечном луче создавал объем, глубину. Отделял меня от него тонкой завесой.

— Он — трус.

Я кивнула:

— Наверное, да.

Карнех какое-то время молчал. Смотрел на меня и курил.

— Ты усвоила, что все твои попытки бесполезны?

Я вздохнула, опустила голову:

— Да.

— Ты смирилась?

— Да.

Он снова молчал. Курил, утопая в дыму. Не думаю, что он мне верил. Я бы и сама себе не поверила. Я была рада, что нас разделяло расстояние. И до смерти боялась, что он накинется на меня. Но, судя по всему, точно не сейчас. Должно быть, у него много дел, ему не до меня. Я очень хотела, чтобы у него было много дел.

— Вечером будешь ждать меня здесь.

Я напряглась, стиснула зубы. Снова кивнула, чувствуя, какой тяжелой становится голова.

— Я хочу, чтобы ты привела себя в порядок. Мой адъютант принесет чистую одежду и покажет, где помыться. Не пытайся его разжалобить — я узнаю о каждой твоей попытке, о каждом слове.

Я молчала. Нордер-Галь предотвратил даже сиюминутную мысль, которая зародилась, но не успела сформироваться.

— Сходишь на кухню и к десяти подашь ужин. Все поняла?

Я кивнула. Вдруг вскинула голову:

— Вы, правда, отпустите девушек?

Карнех затушил сигарету в маленькой металлической пепельнице, поднялся:

— Ты сомневаешься в моих словах?

Я покачала головой:

— Нет, но…

— Если я так приказал — так и будет. Запомни это, Тарис.

Он вышел, оставив меня в одиночестве в продымленной каюте.

Я отыскала глазами птицу — Асуран расположился на закрытом навесном шкафу под потолком. Спрятал клюв под крылом и закатывал глаза, но тут же открывал их на каждое мое шевеление. Я чувствовала себя такой уставшей, опустошенной. Бессонная ночь, пожирающий страх. Сейчас накатило равнодушие. Даже у страха есть предел. Он мучает настолько, что становится уже все равно. Хочешь лишь того, чтобы он прекратился, и почти не важно, каким способом.

Я хотела уснуть. Крепко, без снов. Провалиться в черноту и, наконец, отдохнуть. Я зашла в спальню и легла на серое покрывало. Даже не задумываясь о том, имею ли на это право. Реальность перестала существовать, едва моя голова коснулась подушки.

Казалось, прошел лишь миг. Я чувствовала тряску.

— Вставай! Эй!

Я вскочила, потерла глаза, с трудом осознавая, где я. Первое, что я увидела — рука.

На ней было пять пальцев.

Как у меня.

Я все еще с трудом возвращалась в реальность, но неотрывно смотрела на чужую руку. Такую неуместную здесь, почти невозможную. Наконец, посмотрела наверх. Передо мной стояла аккуратная красивая девушка. Даже очень красивая. Стройная, с блестящими черными волосами, остриженными под элегантное каре. Волосинка к волосинке, кончики подогнуты внутрь. Идеальная шапочка. Я невольно смотрела, как при малейшем движении на гладком черном шелке играли блики. Прямое синее платье с ажурным воротничком, тонкую талию перетягивал широкий кожаный пояс, чулки со стрелками, черные туфли на тонком каблуке.

Я вновь посмотрела на ее руки с крашеными в красный ногтями, невольно хотела удостовериться, что мне показалось. Пересчитала пальцы. Пять. Я взглянула в ее глаза и увидела человеческие зрачки на чистой серой радужке.

Казалось, девушка наслаждалась моим замешательством:

— Ну, — она снисходительно улыбнулась, — что смотришь? Вставай, говорю.

Я села на кровати, не сводя с нее глаз:

— Ты не виссарат.

Она широко улыбнулась, сверкнув крупными белыми зубами:

— Нет, как видишь.

Теперь я  была в полной растерянности:

— Что ты здесь делаешь? Как вошла? Там… птица.

Та цыкнула, повела бровями, будто всем видом хотела продемонстрировать, какая же я дура:

— Вошла — ногами. Как все входят. Полковник Абир-Тан прислал.

Я сглотнула:

— Зачем?

Она скривила губы, будто мой вопрос был совершенно глупым:

— Велели. Вот и пришла. Одежду тебе принесла.

Я утерла лицо ладонями:

— Он сказал, что придет адъютант…

— А пришла я. Ты чем-то недовольна? Ведь две женщины гораздо быстрее найдут общий язык.

Я вновь посмотрела в ее красивое лицо с аккуратным носом, остреньким подбородком с ямочкой:

— Кто ты такая? Что делаешь среди них?

— Меня зовут Фира. Я женщина полковника Абир-Тана, — последние слова прозвучали с неприкрытой гордостью.

Я какое-то время молча смотрела на нее.

— Ты спишь с виссаратом?

Она улыбнулась:

— Сама не верю, что так повезло.

Я даже отшатнулась:

— Повезло? Ты рехнулась? Это же предательство.

Она окинула меня презрительным взглядом:

— Да что ты говоришь? Лежишь в кровати карнеха и смеешь меня чем-то попрекать?

Я покачала головой:

— Я… не…

Но осеклась. Поняла, что собиралась оправдываться, непонятно зачем. Она была права. Я в каюте Нордер-Галя, в его кровати.

Фира бросила на покрывало стопку одежды:

— На, вот. Сама выбрала. Надеюсь, подойдет, сказали, ты худенькая.

Я кивнула, не глядя:

— Спасибо.

Я все делала неправильно. Нападала на единственного человека, который может оказаться здесь моим союзником. Если не помочь, то она может, хотя бы, что-то рассказать, прояснить. Я подняла голову, заглянула в ее кукольное лицо:

— Извини. Я не хотела. Я… — я покачала головой, — я растеряна.

Кажется, она смягчилась села рядом:

— Знаешь, подруга, я поначалу тоже всего боялась. А теперь смеюсь, что была такая глупая.

— Давно ты здесь?

— Полгода.

— Как ты попала к полковнику?

Фира пожала плечами:

— Наверное, так же, как и ты. Вместе со всеми.

— А потом?

— А потом меня заметил Абир-Тан. Учуял наир. И вытащил из этого кошмара.

Я напряглась, услышав знакомое слово:

— Что это — наир? Нордер-Галь только и твердит о нем.

— О… — Фира довольно улыбнулась, — это то, что сводит их с ума. Энергия, которую излучают наши тела. Говорят, это теперь большая редкость. И если у тебя есть наир…. — она закатила глаза, — похоже, тебе повезло, подруга! При должной сноровке ты сможешь вить веревки из самого карнеха.

Я покачала головой, вспомнив его безумные глаза:

— Очень сомневаюсь.

Фира кивнула:

— Главное, не давать слишком много, иначе они теряют контроль и превращаются в настоящих маньяков. Говорят, могут даже убить, не совладав с собой. — Она заговорщицки прищурилась и облизала губы: — Но иногда рискнуть стоит. И клянусь тебе, ни один человеческий мужчина не годится в подметки моему Абир-Тану. Ты же понимаешь, о чем я… Виссараты и без того ненасытны, но наир умножает их силы в несколько раз. — Она рассмеялась, коснулась моей руки: — Знаешь, что он делает, когда я использую наир без его желания? Курит! — Фира заливисто рассмеялась. — Курит, ты представляешь! Дым нейтрализует наир.

Я сглотнула, вспомнив, как дым от сигареты Нордер-Галя клубился в солнечном луче, будто разделял нас. Дым… Но я ничего не делала. Я не знаю, от чего зависит этот наир, как его контролировать. Я вспомнила удивление Зорон-Ата.