Их чужие дети

Казанцев, принявший роды, мыл руки и думал о том, что вот так за неполный час эта женщина стала беременной, а потом и матерью. Минуя все ожидания и подготовку к материнству. Но тем не менее счастливая, хотя и немного обалдевшая.

– Наверное, за такие минуты я и люблю свою работу, – прошептала Вера Андреевна и широко улыбнулась Константину. – Ладно, я домой, меня Лёнечка уже заждался, несколько раз звонил. Ты тоже не задерживайся, тебе отдохнуть надо, угробишь себя с такими нагрузками. Пока, до завтра, – она подмигнула и быстро вышла из родзала.

К Казанцеву как-то бочком подкралась одна из акушерок Лена Максимова и прошептала на ухо:

– Фёдрыч, а у нас сегодня пирожки с капустой...

Константин молча повернулся и рявкнул на всё отделение:

– И вы, негодницы, молчали? А ну быстро все в ординаторскую! Я вам щас задам!

Все быстро убрали родзал и с понурыми лицами поплелись в ординаторскую. Дверь за ними закрылась, Бережная шумно выдохнула и потёрла ладони:

– Эх, ещё бы водочки и коньячку, ваще бы праздник был бы!

Казанцев усмехнулся и спокойно сказал:

– Ну, девчонки, за вами пирожки, за мной коньяк. Кто дежурит сегодня?

– Люда Камышева, а она не пьёт, так что всё для нас.

Вскоре на столе появилась тарелка с тёплыми пирожками, разнокалиберные бутерброды, чашки с чаем и кофе и маленькая бутылка коньяка. Казанцев налил в каждую чашку по ложке благородного напитка и отсалютовал своим уже давно остывшим кофе, все выпили по глотку и Константин саркастически заметил:

– Ну что, Бережная, ты сегодня традицию нарушила. Что за это полагается?

– Какую традицию? – Галина Ивановна распахнула глаза и виновато уставилась на любимого доктора.

– Так пацан же у нас родился, а ты промолчала!

Бережная замерла на несколько секунд с открытым ртом, а потом выскочила в коридор и громко сообщила всему миру:

– Мальчик!

В палатах послышалось сдавленное хихиканье, а дежурная смена уже хохотала в голос. И все как-то расслабились, медсёстры тихо переговаривались, набирая лекарства в шприцы, санитарки убирали родзалы, в коридорах включились ночные светильники, Константин переоделся и вышел на улицу. Уже совсем тепло, после дождя воздух наполнился ароматом мокрой земли и свежестью. Впереди два выходных, а потом опять на работу. Это всё, что у него осталось...

Глава 7

Таня открыла глаза и с улыбкой посмотрела на лазоревую гладь. Она глубоко вдохнула морской аромат и зажмурилась от удовольствия. Она мечтала о поездке на море давно, ещё с детства. Но увидела это чудо только сейчас. Девушка прикрыла глаза, прислушиваясь к гомону отдыхающих, лёгкой музыке в прибрежном кафе, и грустно усмехнулась. Она мечтала поехать в этот отпуск с Вадимом, а оказалась в одиночестве. С горьким привкусом предательства и обиды. М-да, не получилось свадебного путешествия. А ещё Иринку учила жизни, доказывая, что они с её бывшим не пара. А сама?..

...Отца своего Таня не помнила. Где-то на задворках памяти сохранилась блеклая картинка из детства – она идёт рядом с высоким мужчиной, держась за его широкую ладонь, и ест мороженое. А после пустота. И появление отчима, с которым они так и смогли найти точки соприкосновения. Когда Тане исполнилось семь лет и она пошла в первый класс, мама родила двойняшек Катю и Свету. Так в семье Таня стала старшей. Девочкам исполнилось четыре, когда родители сообразили, что старшую дочь можно использовать в роли няньки, и вскоре совсем переложили заботы о младших сёстрах на её худенькие плечи. Татьяне постоянно перепадало – не так убрала, не так помыла, не так одела. Двойняшки вскоре привыкли, что во всём всегда виновата старшая сестра, и стали пользоваться ситуацией. Ну да ладно, всякое бывает... Но в день её шестнадцатилетия один из друзей отчима со смешком заявил, что Татьяна завидная невеста, что грех не попользоваться такой красоткой да и к тому же квартиру в столице оторвать. Потом, когда ему в голову попал горячий чайник, он кричал, что порвёт малолетку на куски, но Таня уже успела закрыться в старой бане и лихорадочно рылась в своих документах. Так она узнала о существовании бабушки. Бабушки Марии. Лапиной Марии Николаевны. И сразу же после получения аттестата уехала в столицу. На свой страх и риск, не зная, как примет её мама погибшего отца, что скажет, да и вообще жива ли она.

Но всё сложилось более чем удачно. Мария Николаевна во внучке души не чаяла, называла Таткой, баловала домашними плюшками и учила «жить по-человечески», с улыбкой рассказывая о родственниках, вспоминая погибшего мужа и потерянного сына. Они не пропускали ни одной крупной выставки, ни одной театральной премьеры, но при этом бабушка строго следила за занятиями с репетиторами, да и сама помогала по мере своих сил и знаний. А последних было много – недаром в прошлом бабуля руководила огромной химической лабораторией. Рядом с бабушкой Марией Таня поверила в себя, постаралась забыть ироничное хмыканье матери и её постоянное «да какой из тебя врач получится, ты только и годна, что коров обихаживать». Но год жизни в шумном городе рядом с заботливой женщиной помог ей подготовиться и успешно поступить в медицинский университет. В честь этого бабушка сделала ей подарок и отправила внучку в Питер посмотреть на белые ночи. Так сбылась и вторая Таткина мечта – посетить колыбель Империи, своими глазами увидеть знаменитый Эрмитаж, крепость и постоять на Заячьем острове, на котором сейчас загорали туристы, и представлять себе то страшное лобное место, где казнили и миловали. Правда, поездка эта закончилась серьёзной простудой и огромными синяками после того, как её сбила машина, но бабушке Татка ничего не рассказывала, опасаясь за её сердечко. Но навсегда запомнила парня в погонах, который шептал ей «тебе ничего не угрожает, я помогу тебе», а потом просто исчез. Она даже не узнала его имя, хотя пыталась найти его в толпе на набережной. Но в её памяти остались его глаза и широкие плечи, за которые она цепко ухватилась, пока он плыл в холодной тёмной воде.

Но и его, своего спасителя, она вспоминала не так часто, потому что в её жизни начался новый виток. Татка училась как одержимая, будто хотела доказать всем, что из неё выйдет толк! Она не бегала по дискотекам, не зависала в студенческом общежитии, у неё и подруга-то была одна-единственная, Иринка Акони, с которой они нашли общий язык из любви к биохимии. Татьяна получала необыкновенное эстетическое удовольствие от этих нескончаемых полуреакций, диковинных превращений, находя для себя объяснение любым процессам, происходящих в организме человека. И только теперь она поняла, что такое похмелье, и почему мама с отчимом ради новой порции спиртного готовы были на многое...

В зимнюю сессию четвёртого курса Иринке вдруг стало нехорошо на экзамене по хирургии, и Таня узнала тайну, которую подруга скрывала от всех: вот уже несколько месяцев она встречается с мужчиной гораздо старше её, который к тому же работал у её отца Виктора Ивановича. И всё бы ничего, если бы Иришкин избранник не был... женат. Таня довольно жёстко тогда высказала своё мнение по поводу этих отношений, после чего Ирина горько расплакалась и поведала подруге о возможной беременности. Они вместе сходили в аптеку, накупили несколько тестов и через час сидели рядом на диване, молча рассматривая чёткие красные полоски.

Мысль об аборте Таня отмела сразу, понимая, что подруга может исковеркать свою жизнь. Но девушки понимали и то, что новорожденный малыш и учёба в медине как-то плохо сочетаются. Но и тут Таня смогла убедить Иринку в том, что её родители примут и поймут решение дочери и всегда помогут. Что до отца будущего малыша Акони, тут Таня была настроена весьма серьёзно – на чужом несчастье своего счастья не построить. Но вскоре и Иринка убедилась в том, что не будет ни счастья, ни несчастья. В тот момент, когда она готова была поведать о своей беременности, Ирина случайно увидела своего, как она считала, мужчину в объятьях очередной любовницы.