Страница 12 из 47
Она такая, какая есть, подумал Пророк, и я люблю ее такую. И мне, как и любому человеку, жизнь предлагает всего два варианта: принимай или уходи. Третьего не дано, таков закон жизни. Самая большая ошибка – считать, что ты можешь что-то изменить, сделать не тем, чем создал до тебя Кто-То великий. И уж точно самая горькая ошибка – пытаться менять людей, он понял это, еще будучи совсем молодым, и до сих пор жизнь не опровергла, а только подтвердила его правоту. Времена всегда одни и те же, люди всегда одни и те же, ничего не меняется под этими вечными звездами, только день сменяет ночь, а зима – лето. И всегда, испокон веков тебе дается весьма ограниченный выбор – либо принимай правила, либо уходи. Может, для того, чтобы найти место, где примут твои правила. Революции, войны, открытия, в основе всего лежат эти скромные два пути: принимай или не принимай, уходи от того, что не приемлешь. И даже меняя всё, люди так ничего и не меняют, вот чему его научила жизнь, вот что он узнал, годами наблюдая за обществом, как настоящий призрак.
И сейчас, став старше и мудрее, Пророк понял, что на самом деле даже Бог, в которого так верила его мать, живет по этим простым законам, принимая людское несовершенство, но не принимая свое. Да, выходит, и Он не такой уж идеальный, если имеет врага и периодически, ужаснувшись уродством своего творения, уничтожает его. Но есть и прекрасное, почти совершенное, подумал Пророк, Бог есть – Любовь. И она почти совершенна.
5
Большая вода всегда поражала ее своей силой, была в ней какая-то особенная мощь, какая-то совсем другая энергия. Это было совсем другое море, хотя разница в общем-то не видна, подумала Фатима, с удовольствием подставляя лицо ветру, наполненному брызгами, с берега всё равно видно только горизонт и бескрайнюю массу воды, но всё же каждое скопление воды – другое, и это нельзя увидеть, только почувствовать. Уже три дня она пробыла в маленьком городе-поселке на самом берегу залива Петра Великого в Японском море, его еще называли Восточным, что нравилось ей гораздо больше. Поселок располагался на одном из целой цепочки островов, связанных с Русским островом вполне приличными мостами. Она ничем не выделялась, здесь было много туристов, они снимали летние домики, бродили по пляжу и собирали ракушки, а по вечерам жгли костры и горланили песни. Тут было скучно, грязно и людно, но она терпела всё это ради одного самого важного достоинства – отсюда было прекрасно видно остров, на котором уже 5 лет затворницей жила Ада Терер, больше известная в народе как Паучиха. Да, в ясную погоду прямо с берега можно было видеть, как кружат возле острова лодки с охраной, или подлетает вертолет. Фатима даже как-то попросила бинокль у одного из туристов и попыталась рассмотреть крепость, которую ей предстояло штурмовать, всё шло как-то слишком гладко и легко, она чувствовала подвох и оказалась права.
– Я, конечно, могу вам дать бинокль, – улыбнулся мужчина. От него несло перегаром, впрочем, как и от 90% населения Ухтинска, – но если вы хотите поглазеть на тот остров, так толку от бинокля не будет никакого.
– Это почему? – удивилась Фатима.
– Да потому, что там стоят какие-то приборы, невооруженным глазом их излучение не видно, а вот в бинокль или еще как, вы уже ни черта не увидите. Вот так-то. Круто эта богатенькая сучка придумала.
– Откуда вы знаете? – поинтересовалась Фатима, чувствуя, что натолкнулась на первый из тысячи подводных камней.
– А мне местные сказали, – ответил мужчина, – у них тут все только и спрашивают про этот остров. Можете, конечно, сама попробовать, но я уже убедился – ни хрена этот остров не видно, только так, с берега.
– Я всё же хочу убедиться сама. – Ответила Фатима, мужчина возражать не стал.
Минус иногда компенсируется плюсом, подумала Фатима, взяв бинокль и отправившись с ним туда, где потише, может, остров и не видно, зато местные жители – такое же море информации, и никто не удивится, если я начну задавать вопросы. Она пошла на скалы, там почти всегда было безлюдно, купаться было невозможно, рыбачить тоже, слишком высоко над водой поднимался скалистый берег. Это место напоминало ей Такас, почти на таком же берегу стоял их с Яном дом, отчасти поэтому ей так здесь понравилось. Да и вид на остров был просто отличный. Она облюбовала одну скалу, выделяющуюся среди неприступной каменной гряды, на нее, в отличие от ее соседок, можно было забраться. Странно, думала она, всякий раз приходя на это место, почему здесь никогда никого нет, ведь здесь так красиво. Отличный вид открывался не только на остров, из воды торчали громадные валуны, и волны пенились и ревели, разбиваясь о них, поселок лежал внизу, как разбросанный ребенком конструктор, а прямо пред глазами расстилалась бескрайняя синяя гладь. Особенно красиво было, когда ветер приносил облака, иногда они медленно плыли над этим синим зеркалом, как воздушные замки, иногда неслись, тревожно и как будто испуганно. Фатима могла весь день провести здесь, на этой скале, но понимала, что это будет выглядеть странно.
На третий день она с отвращением – и радостью, ведь польза для нее была налицо – поняла, что людям совершенно неинтересно это сказочное место, они хотели только жрать, напиваться и валяться в шезлонгах или кроватях. Всё. И никакая красота их не интересовала, они просто не видели ее, как сказал бы Ян: «Процессор слишком слабый, ма, не тянет». А местные, наверное, уже насмотрелись, да и потом, в самый разгар сезона им явно было не до созерцания родных красот. А вот она просто влюбилась в эту скалу, хотя тропинка, ведущая на маленький пятачок ровной поверхности, была очень крутая, это служило еще одной защитой от всех этих примитивных лентяев.
С биноклем, висящем на шее, Фатима легко забралась наверх, ничуть не сбив дыхание, даже сердце не стало биться чаще – она была в форме, ведь она всё еще была в деле. Здесь, как будто специально принесенный кем-то, лежал большой круглый камень, когда солнце палило весь день, он становился горячим, как печка, но сегодня тонкие облака как дымка заволокли небо, не пропуская обжигающие лучи, так что камень просто нагрелся до приятной теплоты. Фатима с удовольствием уселась на него, чувствуя себя королевой на троне Мира, ветер свистел в ушах, пытался выдернуть пряди ее тщательно собранных волос, а прямо под ней ревел прибой, осыпая белоснежной пеной камни и скалистый берег. Только здесь она могла почувствовать пьянящее и волшебное чувство полной свободы. Сила, живущая в ней, была такой же дикой и неукротимой, как этот ветер, как море, как скала, которая тысячи лет выдерживает натиск водной стихии, выдерживает ее гнев, противостоит ей. Да, эта скала была местом силы, местом слияния 4 стихий, и ей здесь было хорошо, как, наверное, нигде в мире. Разум очищался, приходили удивительный покой и легкость, так что это действительно было местом силы, которую можно было черпать… при условии, что «процессор потянет».
Полюбовавшись и зарядившись силой, Фатима подняла бинокль, она ничего не ожидала, это был простой интерес, и она всегда привыкла сама во всем убеждаться. Отсюда, со своего камня, она видела остров, его окутывала прозрачная дымка брызг, и он был далеко, отметила Фатима, просто так туда не доплыть. Она запомнила картинку и поднесла бинокль к глазам. Сразу она их не открыла, немного боялась, а вдруг это странное излучение повредит глаза, но потом рассудила, что местные, неоднократно таращившиеся на остров, на зрение не жаловались, и медленно открыла глаза. Ничего, кроме белой молочной плены, она не увидела, Фатима опустила бинокль и проверила, сняла ли пластиковые накладки для защиты линз. Но ответ она итак знала, конечно, сняла, и конечно, люди были правы, Ада позаботилась о том, чтобы ее частную жизнь не разглядывали как под микроскопом. Умно, ничего не скажешь.
И это только начало, подумала Фатима, иметь дело с женщиной всегда сложнее и опаснее, женщины видят дальше и копают глубже, плюс фантазия и интуиция и всё – если она твой враг, берегись, легко не будет. Женщина – гораздо более сложное, а потому опасное существо, а если она еще и кровожадна… В общем, скучать мне не придется, со вздохом поняла Фатима и снова подняла бинокль. Как будто она смотрела в плотный туман или в стакан с молоком, разбавленным водой, и в этой мутной белизне иногда вспыхивали искорки всех цветов радуги. Была в этом даже какая-то красота, и Фатима подумала, что местные детишки, должно быть, часами глядят на это чудо.