Страница 35 из 63
Учёный замолчал, на лице его отразилась напряжённая работа мысли.
— Сдаётся мне, — медленно проговорил он, что такая защита будет работать только тогда, когда есть постоянная подпитка. В идеале, это должен быть сильный маг, который постоянно… нет, не бывает таких магов, которые бы смогли подпитывать конструкцию такого размера.
— Артефакт? — спросил я.
— Может быть, но, опять же, ничего подобного я себе представить не могу. Какая-то запредельная мощь. Впрочем, вопрос этот не имеет решения, а раскрывать нам всю информацию здесь никто не собирается. От этого страдает моё научное любопытство, но на нашу жизнь в целом никак не влияет. Пойдёмте.
Мы оказались снаружи, нельзя сказать, что за забором сразу начиналась помойка. Нет, здесь тоже было довольно уютно. Небольшой лесок справа и слева от дороги, где-то вдалеке стоят склады, которые проще было расположить здесь, ещё дальше есть пристань на реке Большой, конечная остановка подавляющего большинства кораблей. Дальше к северу есть притоки, но движение по ним сопряжено с большими трудностями, да и смысла в этом почти никакого нет, поселения там крайне редки и, как правило, пребывают в дикости.
Мы прошли через лес, обогнули склады, которые тоже защищал расписанный знаками стальной забор, после чего оказались в действительно диком месте. Здесь был пустырь, но пустырь непростой, под ногами можно было разглядеть обломки строительных конструкций, которые вросли в землю. Странно, прошло ведь всего полвека, а культурный слой уже поглотил следы цивилизации. Хотя, не исключаю, что тут имели место подвижки земли, какие-нибудь пыльные бури, оползни и наводнения, которые и похоронили кирпичи, бетон и стёкла.
Подобный грунт мало подходил для ходьбы, только прочные ботинки спасали меня от вывиха стопы, но, к счастью, скоро мы оказались на противоположной стороне, где сохранились строения и часть дорожного покрытия.
— Кто-нибудь представляет, на какой улице мы находимся? — спросил Башкин, встав у дверей многоэтажного дома. Впрочем, дом этот был многоэтажным в прошлом. Теперь же осталось только четыре с половиной этажа, а остальные были разбросаны вокруг.
— Вот здесь что-то было написано, — Винокур дотянулся до ржавой железной таблички на стене, оторвал и начал скрести её ногтем. — Только уже ничего не прочитать.
Старания его закончились закономерно, палец проделал в табличке дыру. Выбросив бесполезную железку, он отправился дальше. Я, хоть и не москвич, в столице бывал, и даже могу вспомнить, как выглядели некоторые улицы. То, что сохранилось по сей день, указывало на близость моего мира с этим. Пластиковые окна, рекламные плакаты (сама реклама уже не видна, только место, где она размещалась), остовы машин, проржавевшие настолько, что их даже ковырять не требовалось, металл рассыпался от одного чиха.
— Как думаете, Дмитрий Сергеевич, что это за здание? — спроси меня Башкин, указывая на приличных размеров дом, который сохранился лучше других.
— Торговый центр, — сообщил я. — Точнее не скажу, место незнакомое, подозреваю, расположен он в каком-то старом здании.
Насчёт торгового центра я не ошибся, внутреннее убранство безошибочно определяло предназначение здания. Длинный коридор, бутики с номерами, кое-где сохранились плакаты, и даже выцветший план эвакуации одиноко висел на углу. Мародёрствовать тут особого смысла не было, всё уже украдено до нас, даже если потом навели относительный порядок, в момент самой катастрофы люди неизбежно бросились потрошить магазины. Кто-то грабил продукты, кто-то алкоголь, кто-то одежду, кто-то не забыл бытовую технику, часы и ювелирку. А самые умные, как уже не раз сказано, вытряхнули оружейные магазины. После этого у них появились продукты, алкоголь и одежда. Но теперь перед нами дочиста вычищенные прилавки, да и сами прилавки большей частью разобраны и унесены. Может, и не было стихийного мародёрства, стёкла повсюду целы, может быть, власть удержала эти районы, а потом централизованно изъяла отсюда всё, что представляло хоть какую-то ценность.
Как бы то ни было, а мы ничего не нашли в бутиках со стеклянными стенами, если не считать наручных часов, закатившихся за плинтус. Находка, кажется, неплохая, часы дорогой марки, да только вряд ли получится реанимировать механизм после стольких лет. К тому же, часы не механические, кварц, то есть, всё ещё сложнее.
Мелькнула мысль пойти дальше, но я предложил подняться наверх, вдруг там есть что-то, что заслуживает внимания. К тому же пять этажей — это довольно приличная высота, откуда открывается неплохой вид. Небоскрёбов вокруг почти не осталось, разглядеть получится многое.
Нас в самом деле ждала находка, вот только она нас не обрадовала.
— Зря мы, наверное, сюда пошли, — поморщившись, сказал Винокур.
— Ну, это тоже результат, который заставляет задуматься, — философски заметил учёный, проходя дальше по коридору.
— И о чём можно задуматься после такого? — я обвёл взглядом этаж, в каждой торговой точке, до конца коридора не было пустого места, все они под потолок завалены скелетами. Скелеты были явно человеческие, следов мутаций не видно, кое-где даже сохранились клочки одежды.
— Например, о том, как эти люди умерли, — сказал Башкин и бесцеремонно полез в импровизированный склеп. Отодвинув костяк, он поднял череп и продемонстрировал его нам. — Ничего не замечаете? Вот тут, на затылке?
На затылке имелась дыра с очень ровными краями, однозначно указывавшая на пулевое ранение. А потом учёный вытряхнул из черепа расплющенную полю, которая на глазах рассыпалась в оксидную пыль.
— Думаю, пистолет Макарова, — сказал он, осмотрев остатки медной оболочки пули, сильно разъеденной коррозией. — Странно, что насквозь не пробила. Товарищи, у кого какие мысли?
Для получения версии о массовых расстрелах, можно было и не рассматривать черепа, под ногами нашлось много проржавевших гильз, которые кто-то заботливо смёл к стенам.
— Подозреваю, собрали здесь заражённых, — сказал Винокур. — Или даже не заражённых, а тех, кого подозревали в заражении. Потом расстреляли в затылок. Странно только, что люди сами под расстрел пошли.
— Ну, допустим, не сами, — Башкин присел, отыскал запястье очередного скелета и показал пластиковый хомут, которым были стянуты руки. — Кое-кого точно притащили насильно. Но таких немного.
— Могли обработать газом, — предложил свою версию Винокур. — Ну, или просто держали в отстойнике, откуда притаскивали по одному, стреляли и закидывали в комнату.
— И всё-таки это странно, — сказал Башкин. — Ни на одном скелете я не вижу следов мутаций, это именно люди. А в подземном городе имеются помещения для фильтрации, и расстрелять там можно ничуть не хуже, или даже не расстреливать, а отдать учёным для изучения. Опять же, почему за столько лет трупы не убрали, тут ведь люди ходят, те, кто в башню прибыл. И что? Смотрят на трупы?
— Экстремальные обстоятельства требуют подобных мер, — пожал плечами Винокур, тема эта была ему знакома. — Нам с нашей колокольни не понять, чем руководствовались тогдашние люди.
— Вы совершенно правы, молодой человек, — сказал скрипучий голос позади нас. — С позиции сегодняшних людей это варварство, цинизм и жестокость, но тогда всё виделось совсем по-другому. Это кладбище потому и не разгребли, чтобы оставить память.
Позади нас стоял древний старик в свитере и белых брюках. Голова его была абсолютно седой, коротко стриженая борода добавляла солидности. Стоять ему было тяжело, поэтому он опирался на трость.
— Добрый день, молодые люди, — продолжил он. — Представляться не буду, вам, думаю, нет никакой нужды знать моё имя, если всё у вас получится, вы его забудете, если не получится, то, скорее всего, погибнете.
— И как нам вас называть? — спросил осторожно Башкин. — Вы ведь поговорить хотите?
— Поговорить? — он на секунду задумался. — Да, пожалуй, и поговорить тоже. Ничего важного я вам не скажу, всё, что нужно, довели мои помощники, а я… — он отдышался, — зовите меня Генерал, это одновременно и звание и, можно сказать, образ жизни. Справедливости ради, катастрофу я застал молодым полковником, а в генералы произвёл сам себя уже позже. Кому-то нужно было командовать, а комсостава не осталось.