Страница 5 из 6
6
Свою ненависть к Нью-Йорку, я сформировал окончательно, только приехав туда во второй раз. Но уже в Денвере, смог сформулировать основу этой ненависти.
«Любые залы ожидания в Американских городах – как Нью-Йорк. Ну… Везде говно, крики, жара. Все вперемешку. А из-за бесплатных зарядок и круглосуточной работы, народ тут собрался, мягко говоря, антисоциальный. Блять, я уже привык, все вокруг курят дурь. Еще я заметил, какими бы Американцы небыли сбродом из разных наций, все очень дружелюбные. Обмануть, конечно, пытаются, но даже это дружелюбно. Это вошло в привычку, стало их тенью. И за ней они очень успешно скрываются. Не считая крохотного количества уникумов, которые пиздят друг друга табуретками. Страна теней, для тех, кто видит это впервые, впечатление складывается сугубо положительное. Но стоит столкнуться с этим десятки раз. Все они превращаются в нечто безликое, пустое, куклы с улыбками на лице.
Долго всматриваясь, двигаясь ближе к компаниям людей, мне вновь мучительно захотелось узнать кого-нибудь. Все становились похожими на них, тех, кого я давно не видел, от кого, как мне казалось смог, сбежать. Я открыл страницу пороков, проблем, домыслов и прочих заебов. Но они. Они… Все же они настоящие. Они трогают душу, западают в сердца. Их ненавидишь и так обожаешь.
А черные женщины – супер! Спасибо Господу за них. По-своему обворожительные и заботливые как мамы, которые тебя не рожали и по идеи не должны тебя любить. Ну и вдобавок женщины, чья задница имеет такие размеры, не может не радовать, как бы плохо тебе не было»
С наступлением темноты и резким похолоданием, я вернулся на автобусную станцию. Сидел и смотрел на двери к парковке, в ожидании, когда и мне предстоит пройти через них. Но приходилось лишь лицезреть счастливчиков, запрыгивающих в свои автобусы. Интернета нет, все книжки давно прочитаны, делать нечего, я занимал себя хождением покурить. Блок сигарет, который я купил еще дома постепенно начал таять.
Девять вечера. На улице стемнело. В ночное время, каждый город становится пугающим и мрачным, особенно незнакомый. В темноте, уродство каждого становится ярче, все стекаются и сбиваются в стаи, показываясь окружающим, будто под неким прожектором или маяком. И этот маяк заставлял меня нервничать. В один из выходов, у меня стрельнул сигарету, очень занимательный тип. Смуглый, с длинными косичками, которые были сплетены на груди. На голове красовалась широкополая шляпа, которая болталась на спине, держась за шею толстой веревкой, а также на очень дорогом велосипеде, как я понял – ворованном. После долгого разговора и моего окоченения на улице, я в темпе ретировался, так как он стрелял слишком много сигарет. От нечего делать, я стал записывать короткие сведения, об окружающих меня персонажах.
«Chee stand alone. Он же Чи Одиночка. Индеец. Коренной житель Америки. Жуткий прохвост и пиздабол затейник. Стрелял сигареты одну за другой, но рассказал много интересно и как мне казалось, полезного. Закупаться продуктами по дешевке, лучше на углах. Там меня с легкостью могут отпиздить и ограбить, уговаривал пойти туда с ним. Рассказал, где тусуются бабы, чтобы развлечься. Рядом с ними всегда есть мужики, готовые выбить мне все зубы. Расспрашивал меня про жизнь, откуда я и чем занимаюсь, а также чем занимаюсь вечером. Попутно продолжая рассказывать сказки венского леса, как вдруг сильный порыв ветра, словно знак свыше, поднял его шляпу и унес на крышу станции. С криком: «Россия стой! Присмотри за велосипедом!», он ринулся за угол здания. Я остался, придерживая его велосипед одной рукой, вокруг меня стала собираться толпа. Все по очереди спрашивали, мой ли велик? Последовав примеру шляпы, я скрылся от пиздабола, обратно в помещение.
Одиннадцать вечера. Я неплохо убил время с индейцем. Просидев на неудобной лавке, начал чувствовать, как от меня пахнет. Через два сидения темнокожий бомж втирал что-то себе в голову, потом надел шапочку для душа, положил на шею подушку-фиксатор, как в самолете и уснул. Я пересел поближе к туалетам. У меня была запасная майка и носки, чтобы переодеться, когда я хотел было уже зайти в него, изнутри раздался душераздирающий рык. Никогда не слышал, чтобы кого-то так громко тошнило. Спустя пять минут, в туалеты зашел охранник и оттуда сразу же вышел, в жопу пьяный парень. Его штормило. Он не мог стабилизировать себя ни по метражу, ни по тангенсу. Еле-еле он подошел ко мне и выкрикнул нечто невнятное.
– Что вы сказали?
– Я блять…
– Чего?
– Ты не видел меня, только что вышел, куда я пошел? – я сдерживался чтобы не рассмеяться, а он искренне ждал ответа. Собравшись, я очень серьезно ответил ему.
– Нет дружище, не видел тебя.
Он выдал протяжное «Блять», бухнулся на лавку, задрал ноги и захрапел.
Потом их туалета вышел охранник, выводя кого-то под ручки. Ага, мой парень был не в самой худшей кондиции. Я зашел, думая о том, как подмоюсь по-быстрому в раковине, основные пахучие зоны, переоденусь и выйду обновившимся человеком. Растолкав запах свежей мочи и блевоты при входе, я нырнул внутрь. У раковины стоял здоровый, волосатый мужик. Голый. Он мыл муди и не обращал никакого внимания на окружающих. Я прошел мимо него, заперся в кабинке, сменил одежду и понял, что больше в туалет я не пойду.
Час ночи. На улице раздались крики и шум. Охранник вышел на улицу. Шум продолжился. Темнокожий, поджарый и очень серьезный охранник, зайдя обратно, дал объявление. Кто будет плохо себя вести, будет спать на улице. Я подошел к нему и спросил, что произошло. Мужик на улице, сказал, что хочет убить его, ушел за ножом и обещал вернуться. Но сейчас вроде все нормально, не надо переживать. Через пол часа приехала полиция, и лицом пьяного мужчины, протирала асфальт. Он и правда вернулся.
Три часа ночи. Столько событий в столь короткий срок, не могу уснуть, курить я решил больше не выходить. Те, что снаружи, намного хуже уродов внутри. К своим я уже привык. К компании молодых ребят, которые лежали на полу солнышком и заряжали телефон. К сумасшедшей тетке, которая лежала в спальнике у входа, к спящему пердуну в дальнем углу и периодическому крику от разных лиц.
Четыре утра. Мне никак не дает что-то покоя. Свербит во всем теле. После бесконечных каруселей с билетами, я решил подойти к кассе и уточнить насчет билетов. Просто, чтобы удостовериться еще раз. За кассой уже не было той мексиканской девчонки, а была взрослая, роскошная, черная мадам.
– Здравствуйте, мне насчет билета уточнить, в шесть утра ведь приедет автобус?
– Дайка сюда. Так. Твой автобус уже уехал.
– Что? Как это? В смысле?
– Дорогой, не в шесть утра, а в шесть вечера был твой автобус.
– Да вы издеваетесь, мне девочка сказала, я же переспросил! Кстати, где она?
– Она ушла домой уже.
– Я блять не сомневался. Что мне делать, оформить возврат?
– Возврат мы не делаем, могу обменять билет.
– Давайте, до Джексона!
– Ой. Дорогой, есть на семь утра, но будет очень долгая пересадка в Солт Лейк Сити.
– Насрать уже, давайте на семь утра, точно семь утра?
– Как скажешь, да семь утра, будь внимателен, автобус через три часа, тебе во вторую дверь. Обмен двадцать долларов.
– Хорошо, спасибо огромное.
Отдав последние деньги, я грелся от гнева. Постоянно прокручивал в голове как убиваю ту девчонку, как душу ее и кричу в лицо. У меня теперь ни копейки, если не доеду на этом автобусе, то все. Вариантов больше нет.
Шесть утра. Я вышел на парковку автобусов. Закурил. Справа от меня стоял взрослый мужчина, рядом с ним сидела грязная девушка. Они курили траву по очереди. Заметив меня, он спросил, не хочу ли затянуться. Я в который раз отказал. Он спросил куда я еду, и мы с ним разговорились. Его досье я также добавил в блокнот.
Керри. Сорок восемь лет. Из Мичигана. Дальнобойщик. Я предложил ему сигарету, но он отказался. Сказал, что недавно победил рак легких четвертой стадии, больше не курит сигареты, только марихуану. Я подарил ему пачку сигарет из России, на память. Пусть не курит, может продать или раздать друзьям, узнайте мерзость наших дешевых сигарет. Взамен он дал мне иголку с нитками, так как увидел, что у меня порвались штаны. И дал наставления: если путешествуешь, то у тебя обязательно должна быть иголка и нитка, всегда пригодится. Плюс добавил избитую фразу, но она тогда звучала сильно и многозначительно: «Если ты можешь пересчитать друзей на пальцах одной руки, то у тебя действительно есть друзья