Страница 17 из 19
Впереди маячила неизвестность…
В последнее время Императора все чаще стали видеть в какой-то задумчивости. Он пребывал в жесточайшей хандре. Начать с того, что вредный Лас Каз со свойственной ему въедливостью стал расспрашивать о самом сокровенном – Талейране, Фуше и… Жозефине. Вот нахал! Многое ли он мог рассказать этому «бумажному сухарю» о своей былой страсти? О той Любви, которой был околдован несколько самых счастливых лет их совместной жизни?
– Я никогда ни в чем не отказывал императрице Жозефине, будучи уверенным в ее искренности и преданности мне, – заметил Император Лас Казу. – Фуше… Фуше был Талейраном общественных клубов, зато Талейран – это Фуше светских гостиных… Для Фуше интрига была жизненной необходимостью. Он интриговал все время, повсюду, всеми возможными способами и со всеми… Во всем чувствовалась его рука. Всю свою жизнь он посвятил единственному занятию – находить новые объекты для своих интриг. Желание иметь отношение буквально ко всему на свете стало его манией, он всегда был готов сунуть нос в чужие дела…
К каждому из своего окружения в Лонгвуде Наполеон относился с должным уважением. Смешно, даже с некоторым почтением. Кроме них, теперь здесь никого не было. Все в прошлом. Только Он и Они. Поэтому приходилось вступать в беседы, иногда позволять дискутировать. Только не обижать. Это глупо. И Бонапарт рассказывал. Вспоминал и снова рассказывал. Правда, не все. Обо всем когда-нибудь напишут. Те, кто вообще ничего не будет знать – только догадываться. Поэтому все написанное окажется исключительно на их совести. Ему же оставалось одно – делать вид, что откровенно делится своими воспоминаниями.
Но разве обо всем расскажешь? Например, о том, как ему, скромному корсиканцу, удалось взобраться на олимп? Если намекнуть кому, что во всем виновато Провидение, – засмеют. Но именно так и случилось. Только кто поверит? Слишком тернистым оказался путь на вершину, дорога к которой порой вымащивалась совсем посторонними людьми. Поэтому лучше молчать. Молчание – признак мудрости. За прошедшие годы он многому научился. Остается только вспоминать. Чаще безмолвно. Иногда вслух, что так радовало приближенных.
Минувшее – теперь самый ценный его багаж…
III
…Я просил вас известить меня письмом, когда прекратятся партийные распри и интриги, судьи станут просвещенными и справедливыми, стряпчие – честными, умеренными и приобретут хоть капельку здравого смысла… будут основательно вычищены и выметены дворцы и министерские приемные, вознаграждены ум, заслуги и знание, все, позорящие печатное слово в прозе или в стихах, осуждены на то, чтобы питаться только бумагой и утолять жажду чернилами. На эти и на тысячу других преобразований я твердо рассчитывал, слушая ваши уговоры, ведь они прямо вытекали из наставлений, преподанных в моей книге…
Жозеф Фуше. – Шарль-Анри Сансон и «госпожа Гильотина». – Кровавая свистопляска Великой революции. – Казнь короля Людовика XVI. – Убийство Марата. – Тулонская виктория капитана Буонапарте. – Страдания палача Сансона. – Казнь Марии-Антуанетты и лидеров революции – Дантона и Демулена. – Организаторы Девятого термидора. – Казнь Робеспьера. – Фуше делает карьеру
Всеобщая кутерьма началась с пройдохи Фуше. Именно его злой гений расправился с Робеспьером. И закрутилось…
Впрочем, обо всем по порядку.
Этого замухрышку выплеснула из небытия зловонная пена Революции. Впрочем, то же произошло и с тысячами других, которых снос Бастилии и сооружение на площади Революции (бывшей Людовика XV) «госпожи Гильотины» превратил из безропотных королевских подданных в вершителей судеб себе подобных. Странно, но оба они, Фуше и Талейран[21], вышли из стен монастырских школ – того социума, где роскоши, блеску богатства и чувствам просто не было места. Там царили другие ценности – сила знания и сила власти. Обучая мальчиков-ораторианцев математике и физике, скромный инспектор Фуше многому научился. Мало того, он даже на некоторое время отвлекся и захотел чего-то нового.
Пока где-то в провинции начинал службу безвестный лейтенант Буонапарте, в этих же провинциях набирали силу молодые, умные и отчаянные люди. Они требовали перемен. Преподавателю в монашеской сутане по фамилии Фуше общаться с этими молодыми не только интересно, но даже познавательно, ибо у них много общего. Тем более что с сестрой одного из этих смелых, адвоката из Арраса, некоего де Робеспьера, у Фуше завязались серьезные отношения. Ему чрезвычайно комфортно среди этих одаренных и жаждавших перемен парней. Капитан инженерных войск Лазар Карно пишет проникновенные стихи; врач Марат трудится над романом; блещет ораторством адвокат и поэт де Робеспьер (если бы кто-нибудь ему тогда сказал, что очень скоро он будет стесняться своего дворянства, Максимилиан просто не поверил бы!).
А вот с Шарлоттой Робеспьер у священника что-то не сложилось, и слухи об их скорой свадьбе так и остались слухами. Но не это главное. Главное в том, что этот никчемный и невредный с виду человечек явился в жизни Франции слишком уж знаковой фигурой. Кто знает, не будь его, и в Конвенте, возможно, никогда не появился бы грозный трибун с не менее грозным прозвищем Неподкупный. Именно так прозвали Робеспьера. И в жизни последнего, как, впрочем, и в жизни страны, скромняга Фуше сыграл не самую последнюю роль, явившись этаким вектором судьбы.
Робеспьер был талантлив и тщеславен. Его ахиллесовой пятой являлась бедность. И когда настало время появиться в Версале в качестве депутата Генеральных Штатов, как оказалось, ехать туда было не на что. Да и новый сюртук депутату обходился в копеечку (для самого Робеспьера даже стоимость нового костюма была неподъемной!). Тут-то на горизонте и появляется… скамеечка. Вспрыгнув на нее, адвокат Робеспьер сумел дотянуться до высокого кресла депутата. «Скамеечкой» оказались деньги. Золото Жозефа Фуше, ссуженное им своему несостоявшемуся шурину.
Честолюбивый Фуше уже давно понял, что путь к настоящей власти всегда пролегает через политику. Самое важное – вовремя уловить ветер социальных перемен. У вчерашнего монастырского преподавателя нюх – как у хищного зверя: лакомую добычу он чувствует за версту. Фуше перебирается в родной Нант. Давно сброшена надоевшая сутана, а среди его слушателей теперь не озорные школяры, но знатные буржуа. Теперь для успеха необходимо сделаться «своим» – добропорядочным семьянином, законопослушным и зажиточным. Жозеф женится на дочке богатого купца. Новобрачная безобразна, своенравна, со вздорным характером, но его это ничуть не смущает: купчишка отвалил за дочь такое приданое, что впору смириться и с физиономией горгульи. Чувства – не его стихия. Ему также чужды жалость, сострадание и раскаяние. Его страсть – интрига. Умная, меткая, расчетливая; иногда – убийственная.
Интриган Фуше тщедушен и хил. Его изжелта-бледное лицо почти безжизненно. Бесцветные рыбьи глаза вызывают отвращение, а тонкий острый нос напоминает отвратительный клюв хищной птицы. В худосочном теле этого человека в постоянной работе лишь единственный орган – его мозг. От трудолюбия мозга зависит глубина ума. Неудавшийся математик чрезвычайно умен. В маленькой голове, усаженной на тщедушное тело, ежедневно происходит тысяча невидимых хитросплетений, сделавших Фуше некой машиной по созданию головоломок и несуразных ребусов. Он и сам со временем превратится в единый неразгадываемый ребус, таивший в себе не только загадки, но и большие и непредсказуемые неприятности. По сути, Жозеф Фуше превратит себя в огромного кровожадного Паука, смыслом жизни которого станет день и ночь плести паутину каверз, подлости и обмана.
Кто только не запутывается в этих крепких тенетах: подгулявший банкир и распутный чиновник, жадный политик и глупый провинциал, хищный ростовщик и обедневший дворянин… Имя им – легион. С годами паутина Фуше превратится в стальную ловчую сеть в крупную клетку. Мелкой добычей он просто брезгует. Отныне его безжалостные липкие лапки предназначены исключительно для таких же, как он сам – депутатов парламента, преуспевающих политиков и членов правительства. Остальные – не в счет. Остальные – та самая мелюзга, с которой не стоит считаться.
21
Талейран-Перигор, Шарль Морис де, князь Беневентский, герцог Дино (1754–1838), – знаменитый политик и дипломат Франции. Происходил из старинного дворянского рода; политическую карьеру начинал с епископа Отенского, был избран депутатом в Генеральные штаты. Занимал пост министра иностранных дел при трех режимах – при Директории (1797–1799 гг.), Наполеоне (1799–1807 гг.) и Людовике XVIII (с 13 мая 1814 г. по 20 марта 1815 г. и с 9 июля 1815 г. по 26 сентября 1815 г.). Являлся обер-камергером императора Наполеона. В 1813 году перекинулся на сторону Бурбонов, блестяще защищал их интересы на Венском конгрессе. Мастер политической интриги. Сумел без труда войти в доверие к Арману де Коленкуру своим участием в его любовных отношениях с г-жой Канизи, сделав своим осведомителем. Премьер-министр Франции в 1815 году.