Страница 102 из 180
– Надеюсь, он поймет, что молчание не приведет ни к чему хорошему, расскажет ребятам обо всем и позволит им помочь ему.
– Я тоже надеюсь… И жаль, что я ничем не могу помочь. Питер ведь хороший парень, с которым легко общаться и всегда весело проводить время.
– Ты бы что ли тоже поддержал его. Сходил бы к нему в гости, поболтал с ним… Может, ты бы смог найти к нему подход и помочь Терренсу вернуть его в группу.
– Да, я думал об этом… Может быть, я предложу ребятам свою помощь и попробую сам поговорить с ним, хотя и не уверен, что смогу что-то изменить.
– Однако попробовать стоит, – уверенно отвечает Ребекка. – Чем больше людей его поддерживает, тем выше шанс, что этот Питер раскроет свою душу и даст вам вытащить его из бездны.
– Я знаю, мама, – едва заметно улыбается Эдвард. – Знаю…
Ребекка мягко гладит Эдварда по руке, пока в воздухе на пару-тройку секунд воцаряется пауза. А затем женщина бросает взгляд куда-то в сторону и заодно смотрит на висящие в гостиной часы, которые показывают, что сейчас почти половина третьего дня.
– Ох, ладно, что мы все о других, да о других, – с легкой улыбкой произносит Ребекка. – Лучше расскажи мне, как ты сам поживаешь. А то я немного увлеклась разговором о твоем брате и не спросила про тебя.
– У меня все хорошо, – чувствуя себя немного подавленным, с фальшивой улыбкой как можно убедительнее лжет Эдвард. – Ничего не происходит… Живу, работаю время от времени, когда появляется что-то стоящее, куда-то хожу развлекаться…
– Еще не надумал переехать ко мне домой?
– Э-э-э, я пока что думаю над этим… – немного неуверенно отвечает Эдвард, нервно перебирая пальцы. – Еще не принял окончательное решение…
– И когда же ты примешь решение? Я же уже говорила тебе, что ты никак не будешь мне мешать, и буду только рада принять тебя у себя хотя бы на некоторое время. Пока тебе не удастся встать на ноги и найти жилье.
– Поверь, я очень хочу переехать к тебе, но я буду чувствовать себя неловко от того, что буду жить уже за твой счет, в твоем доме. Мне хочется стать независимым и жить в своем собственном жилье, но к сожалению, у меня нет такой возможности.
– Да брось, Эдвард, не говори глупостей. Ты всегда будешь здесь одним из самых желанных гостей, которые могут оставаться здесь столько угодно. – Ребекка с легкой улыбкой берет Эдварда за руки. – Ты – ведь мой сын, мой ребенок, которого я безумно люблю, и которого не посмею выставить на улицу, если он хочет жить со мной. Обещаю, если ты согласишься переехать ко мне, то я ни за что не выгоню тебя и позволю жить здесь столько, сколько захочешь.
– Я знаю, мама, – скромно улыбается Эдвард. – Просто не хочу доставлять кому-то неудобства.
– Мне ты не доставишь мне неудобств. Наоборот – мне очень часто нужна помощь, которую мог бы оказать только крепкий молодой мужчина.
– Я с радостью помогу тебе, если это нужно. Только дай знать – и я сделаю все, что смогу.
– Ну для этого мне надо звонить тебе и ждать, когда ты приедешь. А так я бы просто зашла в твою комнату и сказала, что мне нужна помощь.
– Ах, мама, ты заставляешь меня улыбаться, – слегка улыбается Эдвард.
– Дорогой, а скажи-ка мне правду… – Ребекка подвигается чуть ближе к Эдварду и мягко приобнимает его за плечи. – Ты не хочешь переехать ко мне из-за той женщины? Ты ведь настолько сильно любишь ее, что не можешь просто так попрощаться с ней?
– Безусловно я безумно сильно люблю эту женщину и буду всю жизнь благодарен ей за все, что она для меня сделала. Ведь благодаря ей я не жил на улице с бомжами, не спал на грязном асфальте и не ел то, что люди выбрасывают на помойку. Я имею крышу над головой, сплю на нормальной кровати и питаюсь свежей домашней едой. Миссис Ричардсон сделала для очень многое и с легким сердцем отдала многое из того, что принадлежало ей или ее покойному мужу. Например, машину… Это ведь была его вещь, а она отдала мне ее… Мол мне будет нужнее…
– Я прекрасно понимаю, что тебе будет очень тяжело расстаться с ней. И не буду настаивать, если ты не захочешь переезжать. Хотя ты должен понимать, что рано или поздно тебе придется покинуть ее хотя бы тогда, когда ты найдешь отдельное жилье.
– Это правда. Я успел сильно привязаться к этой женщине и люблю ее как свою вторую маму.
– Однако ты же не попрощаешься с ней, когда уйдешь. Ты всегда сможешь навещать ее и в чем-то ей помогать. Уверена, что у этой женщины больше нет других помощников, кроме тебя.
– Даже если я вдруг решу уйти, то никогда не забуду ее и буду навещать так часто, как смогу. Может, я когда-нибудь познакомлю ее с тобой. Надеюсь, вы будете проводить время вместе, и ей не будет так скучно в одиночестве с включенным в ее комнате телевизором.
– Я знаю, милый.
– Наверное, тебе неприятно слышать это? – немного виновато смотря на Ребекку, интересуется Эдвард.
– Что неприятно слышать? – округляет глаза Ребекка. – Что ты любишь и уважаешь ту женщину, которая предоставила тебе крышу и дом? Нет, дорогой мой, я не сержусь! Очень хорошо, что ты уважаешь тех, кому обязан быть благодарен. Нельзя забывать, что для тебя делают те или иные люди и притворяться, что ты никому не обязан.
– Нет, я никогда не забываю того, что мне делают люди, и не перестаю благодарить и уважать их.
– Вот и правильно, милый мой. Не забывай о той женщине, для которой ты стал практически как сын. Думаю, ты заменил ей ее детей, которых у нее, к сожалению, нет.
– Не думай, что я люблю ее больше, чем тебя. Это не так! Ты прекрасно знаешь, что я очень сильно люблю тебя и делаю все, чтобы быть тебе хорошим сыном и заставить гордиться мной.
– Я знаю, Эдвард, знаю. – Ребекка мягко гладит Эдварда по щеке, заставляя его обнажить свою красивую улыбку, что в последнее время редко украшает лицо мужчины. – Вы с Терренсом – причины, ради которых я живу. Как бы тяжело мне порой ни было, но мои дети всегда были смыслом моей жизни. Если бы у меня не было вас двоих, мне незачем было бы жить.
– Мы с Терренсом тоже любим тебя всем сердцем и безумно рады, что у нас есть такая потрясающая мама. – Эдвард качает головой с грустью во взгляде. – Но я прошу, не говори, что не будь меня и Терренса, у тебя не было бы смысла жить. Лично меня ты сильно ранишь этими словами.
– Однако это правда, милый. Двое моих детей – это все, что у меня осталось на этом свете.
– Я знаю. – Эдвард берет Ребекку за руку и с грустью во взгляде скромно улыбается. – У меня и самого осталось не так уж много близких людей. И я дорожу всеми, кто является частью моей семьи.
– Может, сейчас тебе трудно понять родительскую любовь. Но когда у тебя будут детишки, ты будешь любить их так же сильно, как я – тебя и Терренса.
– Разумеется, я-то буду всем сердцем любить своих детей. Они никогда не будут обделены отцовской любовью. Которую я сам не смог прочувствовать… – Эдвард отводит грустный взгляд в сторону.
– Слушай, Эдвард… – задумчиво произносит Ребекка, приложив палец к губе. – Ты вроде бы говорил, что когда тебе было семнадцать, то твой отец выгнал тебя из дома.
– Э-э-э, да… – неуверенно отвечает Эдвард, обрадовавшись шансу узнать побольше о ситуации с его отцом. – Он выгнал меня из дома, когда увидел меня в его кабинете, копающимся в его вещах. И держащего в руках фотографию, которую я показал, когда в первый раз встретился с тобой.
– Скажи, а затем ты вообще пошел туда? Нехорошо копаться в чужих вещах без спроса!
– Не знаю… Просто было любопытно, что там было. Почему отец запрещал мне даже приближаться к кабинету.
– А он все время был с тобой так жесток и даже поднимал руку?
– Не всегда, но довольно часто. Для него я всегда был пустым местом и ничего для него не значил. Иногда мне казалось, что отец ненавидел меня из-за того, что я напоминаю ему о чем-то из его прошлом. Не знаю… Например, о тебе и ваших отношениях… Я всегда думал, что являлся для него зеркалом, в котором он видел все, что произошло когда-то давно.