Страница 3 из 16
Короче, я спросила у бабочки:
– Ты кто?
– Твоя фейона, – мелодично пропищал глюк.
– Прям вот моя-моя? Фиона – это что, супербабочка?
– Твоя-твоя! Но не фиона, а фейона. Нас когда-то называли маленькими феями… Но теперь я твоя, и ты тоже практически фея.
Вопросов у меня возникло сразу несколько. На время я даже решила не думать о глюке – так вдруг стало интересно. И я принялась удовлетворять любопытство. Начала с того, с чего начинают беседу приличные люди. Ну и феи, наверное, тоже. Я представилась. А поскольку дело приняло фантасмагорический оборот, я решила, что пусть все это будет как бы спектаклем с моим участием. И раз так, то и назвалась я последним сценическим именем:
– Меня зовут Анели. Можно Анель. А у тебя есть имя?
– Ага.
– Скажешь? – улыбнулась я.
– Ага, – повторила фейона.
– Ну так скажи.
– Ага.
– Тебя что, заело? – нахмурилась я. Вот ведь гадство, и этот глюк оказался бракованным!
– Меня не заело, меня так зовут, – с обиженными нотками в голосе произнесла зеленая бабочка.
– Ага?
– Ага!
– Ладно, допустим, – надоело мне это агуканье. – Но я тебя буду звать Агашей, чтоб не запутаться, когда просто ага, а когда ты.
– Хорошо! – захлопала феечка в малюсенькие ладошки. – Мне нравится! Ты Анель, а я Агаша.
– Ага… То есть, тьфу, да, очень мило. А теперь объясни, откуда ты взялась?
Агаша тяжело вздохнула.
– Когда-то нас было много, целое царство. А потом… ты знаешь, я потом тебе расскажу, что потом, а то буду долго плакать, а ты и так мокрая. Скажу только, что нас осталось очень мало. Совсем. А знаешь, как плохо быть на всем свете совсем-совсем одной?
– Знаю, – выдохнула я. Еще бы мне не знать. У меня, кроме Александры, ни одного близкого человека на всей Земле не было. А родных – вообще ноль. Пыталась пару раз с парнями… Ну, вроде как сблизиться, создать что-то вроде семьи, или даже не вроде… Только один быстро смылся, а второго я сама чуть в унитаз не смыла. Г… потому что натуральное. Только очень большое. Потому и не смыла, не поместился. Повезло, ограничился пендалем в зад. Но качественным.
– Значит, и ты одна? – вырвал меня из невеселых воспоминаний голосок Агаши. – У тебя нет семьи?
– Нет, – буркнула я.
– Не обижайся, я очень хорошо понимаю, как это… без семьи… – Фейона произнесла это с такой отчетливой болью, что не поверить в ее искренность было невозможно. А потом она выдохнула: – Но ведь теперь у тебя есть я!
– Вот, – охрипшим почему-то голосом сказала я и подняла палец. – Вопрос намбер ван! Почему ты так упорно твердишь, что ты моя, что ты у меня? Ты приклеилась, что ли? Я имею в виду буквально. Так давай отмочим. Вода, правда, грязная…
– Нет, я не приклеилась, – взмахнула вдруг зелеными крылышками Агаша, сделала круг над моей головой и снова уселась на грудь. – Но у нас было… есть древнее поверье: если тебя отбросит копытом белого коня на сердце человеку, то ты становишься феей этого человека – исполняешь веления его сердца.
– Любые-любые? – ахнула я.
– В разумных пределах. Положить Ирону на Курону я, конечно, не смогу. Или сделать глупого умным. Да! Еще я не могу никого заставить полюбить или разлюбить…
– А зачем… Ирону на Курону?.. – почувствовала я, что краснею.
– Вот и я думаю, незачем, – засмеялась заливистым колокольчиком Фейона. – У тебя же нет такого веления сердца?
– Можешь мне поверить, – приложила я руку туда, где сидела Агаша – та едва успела вспорхнуть. А потом меня одолели сомнения. – Слушай, Ага, а ты ничего с поверьем не попутала? Прям вот копытом белого коня на сердце?..
– Прям копытом, – вздохнула фейона. – Между прочим больно.
– И что, до тебя имелись прецеденты?
– Не знаю. Я же одна-одинешенька, спросить не у кого.
– А откуда тогда знаешь о поверье? – прищурилась я.
– Память предков, – торжественно отчеканила Агаша. – Мы же все-таки магические существа.
– И ты говоришь, что я теперь благодаря тебе тоже типа волшебница?
– Ага. В смысле, Анель… То есть да, разумеется! Что ты желаешь?
– А ты не догадываешься?
– Может… умыться?..
– А что, у меня и лицо грязное? – вспыхнула я, что называется, до корней волос. Нет-нет-нет, только не это! Неужели хрен на коне говорил о замарашке буквально, имея в виду не только платье?!
– Еще какое! – радостно ответила феечка, и я увидела вдруг рядом с собой в воздухе свое отражение.
– А-аа!!! – от увиденного я сделала фейспалм, поскользнулась и в очередной раз приняла грязевые ванны. А потом встала на четвереньки и завыла: – Мы-ыыться! Срочно хочу-уу мы-ыыться!
Ручеек тут же стал расширяться, словно ниже по течению сделали запруду. Вода прибывала очень быстро, и скоро я уже стояла в ней по пояс. При этом она стала куда теплей, чем была изначально, и сделалась кристально чистой. Раскинув руки, я с наслаждением плюхнулась в нее плашмя. Набарахтавшись вволю, я подумала, что купаться в одежде не слишком эффективно, к тому же эту самую одежду тоже не мешало простирнуть. Отдельно от тела. Но я вспомнила, что возле обжитого уже мной оврага имеют привычку разъезжать брутальные хрены на белых конях, а потому попросила Агашу:
– Ты не могла бы посмотреть, не едет ли кто сюда? Или не идет ли?
– Тех, кто летит или ползет смотреть? – уточнила фейона.
– Если это люди, то да.
– И что потом с ними делать? Убивать?
Я аж в воду с головой окунулась. Отплевываясь вынырнула и набросилась на фею:
– Ты что, охренела? Еще раз такое скажешь – лети другую лошадь искать. Копыто, в смысле, чтоб отбросило куда подальше. Тоже мне, убийца малолетняя!
– Вообще-то мне сто девяносто три года, – обиженно сказала Агаша. – И можно было спокойно сказать, а не ругаться. Мы нежные создания, ругань нас ранит.
– Нежные?! – чуть было снова не ушла я под воду. – Убить – что плюнуть, а вот ругаться – как это гадко!..
– Прости, – смутилась фейона. – Я больше не буду. Просто я еще к тебе не привыкла. Но ты не сказала, что делать с людьми. Может, тогда их…
– Нет! – закричала я. – С ними ничего делать не надо! Нужно просто сказать о них мне. Заранее сказать, чтобы я успела одеться. Потому что сейчас мое сердце желает раздеться, помыться и постирать одежду.
– Сердце? – переспросила, округлив глазенки, Агаша. – Буквально?
– Тьфу на тебя, – принялась я стягивать платье.
Глава 2
После банно-прачечных мероприятий снова встал вопрос: как же мне выбраться из оврага? И желательно, не перепачкавшись в глине по-новой. Но тут я вспомнила, что я же теперь вроде как фея, пусть и не совсем настоящая (даже если не принимать во внимание, что все это в принципе бред), потому сказала:
– Хочу выбраться из ямы и не запачкаться!
Агаша помахала у меня на груди зелеными крылышками, и – бздыньк! – ко мне наклонилось росшее на краю оврага деревце. Я повязала на голову ниточку жемчуга, которую на время купания держала феечка, положила в платье снова белую юбку, тщательно вымытые туфли, трусики с бюстиком; аккуратно свернув, связала рукавами; взяла получившийся узелок в левую руку… Мокрая одежда оказалась тяжелой. Это как я, удерживая ее, буду с помощью свободной руки цепляться за деревце? Сорвусь ведь!
Фейона будто услышала мои мысли.
– Чего ты одежду-то держишь? Кидай ее!
– Кидать?.. Ты мне предлагаешь нудисткой заделаться? Хренушки!
– Не навсегда кидать, наверх.
– Мне не докинуть, тяжело, мокрое же все.
– Уже сухое. Кидай!
И правда, узелок в моей руке стал значительно легче! Потому что платье действительно было сухим. Размахнувшись, я бросила одежду, и узелок скрылся за краем оврага. Сама же взялась обеими руками за верхушку деревца, и оно быстро, но плавно, стало выпрямляться, пока ноги мои не поднялись до уровня земли. Я ступила на шелковистую травку и сказала:
– Спасибо.
– Пожалуйста, – ответила феечка.