Встреча с тобой

До фильма оставалось не больше пяти минут, и я осознала, что если не умою лицо холодной водой, то просто взорвусь от чувств, переполняющих тело, а щёки самовоспламеняться. Кажется, ещё минута, и эмоции хлынут отовсюду, словно сбежавшее молоко из кастрюли.

– Вика, не хочешь руки помыть? – позвала подругу с собой. Хотелось попутно ей всё объяснить, чтобы не очень на меня злилась и не прибила, когда останемся наедине. Всё-таки женский туалет в кинотеатре – многолюдное место. Там сложно совершить преступление, слишком много свидетелей.

Но к моему удивлению подруга отказалась, сказала, что у неё есть антибактериальный спрей, он надёжнее любого мыла.

И я пошла одна, оставив Глеба и Вику вместе. В какой-то миг обернулась на весело, что-то обсуждающую парочку, увидела, как лучшая подруга смотрит на мужчину, на моего мужчину, и почувствовала острый, болезненный укол где-то в груди. Но решила не придавать этому значения. Она ведь моя подруга и никогда не сделает мне больно?

Когда вернулась, оба многозначительно молчали, Глеб скромно улыбнулся мне, подхватил под локоть, и мы втроём отправились в пятый зал.

Поднялись по ступенькам, и чтобы долго не выяснять, кто куда сядет и с кем, я пошла по ряду, где находились наши места, первой. Глеб за мной, Вика замыкала наше странное и слишком молчаливое шествие. Зал оказался наполовину пустым. Конечно, будний день, середина дня.

После бесконечного количества рекламных роликов фильм наконец-то начался. Я нервно перебирала лёгкий шарф дрожащими пальцами и никак не могла хоть немного успокоиться. Ведь ничего страшного не происходило, но рядом с этим мужчиной я слишком сильно нервничала. Решив, что мой мандраж слишком заметен, набрала воздуха в грудь побольше и усилием воли заставила себя положить руки на подлокотники, чтобы снова не начать терзать бедный шарф, ему и так досталось.

Как только попыталась сосредоточиться на том, что происходит на экране, тёплые пальцы Глеба, осторожно, якобы случайно, коснулись моего запястья, заставив вздрогнуть, а моего спутника широко и хищно улыбнуться. Но спустя какое-то время, я буквально только успокоилась, а он совсем обнаглел, по-хозяйски опустив свою ладонь на мою, разжигая волну мурашек на коже и жар в сердце. Грозно посмотрела на захватчика моей конечности, а в ответ получила лишь абсолютно невинный бирюзовый взгляд. Но, он уступил моему негодованию, и мужская ладонь тут же освободила пленницу. А мне отчего-то стало грустно, неуютно…

С одной стороны, жалела о том, что была слишком строга, но с другой… Дай ему руку, он и голову откусит! Так ведь тётя про мужчин говорит? А так хотелось, чтобы снова прикоснулся, пусть мимолётно, пусть слегка… Но он как будто издевался. С умным видом смотрел эту ужасную мелодраму, даже не пытаясь снова ко мне приставать. Как будто не знает, что если женщина говорит нет, это значит да, но позже!

Фильм мне не шёл совершенно, да и зачем смотреть, как страдают неизвестные мне личности, когда у самой в душе разброд и шатания? В конечном счёте совсем загрустила и только снова потянулась к платку, чтоб уж добить эту измятую тряпку окончательно, но Глеб не дал. Сгрёб мою кисть своей большой ручищей и принялся наглаживать линии жизни большим и тёплым пальцем вызывая табун мурашек и не позволяя сосредоточиться ни на чём вокруг, кроме этих приятных ощущений. Ну а у меня всё по новой: паника вопила жалобные песни где-то внизу живота, а истерика опять носилась из угла в угол в голове, с плакатом " невиноватая я!". Воображение в тот миг тоже не унималось, решив веселиться по полной и выдавая мне такие сцены, что щёки не просто краснели, а пылали, как только не осветили зал? Как оказалось, напряжена была не только я, но и Вика. Прекрасно её понимаю, если бы она притащила мужика, да ещё не предупредив, сама бы шипела на неё змей. Тем более, мы планировали провести этот день вдвоём. Надо придумать, как извиняться… Мороженым? Смородиновое она любит, но одним стаканчиком тут не отделаться. Килограмм, не меньше!

И, кажется, только Глеб из нашей троицы был спокоен и улыбчив. Расплылся по креслу, как мартовский кот под тёплым солнцем, и наслаждался моментом.

Фильм закончился очень быстро. Мою ладонь всё это время не выпускали, захватив в тёплый и уютный плен. Я настолько привыкла к этим касаниям, что, казалось, они стали частью меня и уже не хотелось с ними расставаться.

После мы выпили кофе и решили разойтись по домам.

Проводили Вику. Уходя, она бросила на нас с Глебом странный взгляд, а после скрылась за дверью парадной.

И вот мы остались одни. Желала этого момента всей душой и боялась до трясущихся колен. Но я же смелая, сильная девушка.

—Пойдём, – предложил Глеб.

– Угу, – ответила, вложив свою ладонь в его, и мы медленно побрели по парку. Всю дорогу держались за руки, болтали, смеялись. Глеб рассказал мне о своём агентстве по организации праздников. Оно у него небольшое, но уже известное в городе. Ага, только найти я его не смогла. Но всё равно, ему есть чем гордиться. В двадцать четыре года уже директор. Выяснила, что день рождения у него середине сентября и сразу задумалась о том, что подарить, денег-то у меня особо нет. Только те, что давала тётя, но тут не разгуляешься. Максимум кино и мороженое… Но разве для него это подарок? Печально вздохнула, зарывшись носом в тяжёлый букет, и впервые в жизни, подумала о том, что неплохо бы по возвращении с юга, устроится на работу. С учёбой как-нибудь совмещу.

Заметив мой молчаливый и задумчивый вид, Глеб крепче прижал меня к себе, и попытался поцеловать, но я выкрутилась.

– Я же тебе не рассказала об институте, в который поступила! – наигранно радостно начала вещать, чтобы отвлечь мужчину оттого, что он задумал. И вроде ничего такого, но вот так, посреди парка, целоваться с ним наедине, поздно вечером. Ох, мамочки, как подумаю, аж ноги подкашиваются. Поэтому заговариваем зубы, Иванова, пока смелости не наберёмся!

В общем, я тоже не осталась в долгу, и всю дорогу до самого дома хвасталась своими достижениями на художественном поприще, обещала как-нибудь показать собеседнику свои работы. И густо покраснела, вспомнив, что из последних работ у меня девяносто процентов его портреты, а оставшиеся десять – море.

– Знаешь, – полушепотом произнёс блондин, когда мы оказались под окнами моего дома, – а я ведь заметил тебя давно.

– На выпускном… – покраснев и невинно опустив глаза в пол, поинтересовалась я, чувствуя, как сердце бьётся в груди бешеной птицей, периодически замирая.

– Нет, гораздо раньше. Когда пришёл в вашу школу договариваться о помощи в организации выпускного. Как сейчас помню, стоял в коридоре, мирно подпирал стену, ждал аудиенции у директора, а тут ты. Такая лёгкая, сияющая, как видение. Твои большие синие глаза так на меня смотрели, что, казалось, видели насквозь. Это было так необычно…

– И, – мимолётно подняв на него взгляд, забывая, как дышать и пропадая в этом бирюзовом волшебстве, поинтересовалась, – что же было потом?

—Потом я вошёл в кабинет директора, и решил не отвлекаться от работы. Но, твои глаза и этот взгляд в самую душу, никак не мог забыть, и когда встретил вновь на вашем выпускном, как мог, пытался держаться на расстоянии, но ты похожа на магнит, который притягивает, и даже если очень хочешь оторваться, то не в силах это сделать.