Стрекоза

Книжный шкаф — это значит, не нужно решать, поставить второй стул или кровать пошире. Места хватит и для того, и для другого, и для книжного шкафа. Книжный шкаф — это значит, что я не переезжаю с места на место каждый месяц и даже каждый год. Я могу собирать книги, не опасаясь, что их придется бросать, продавать или пристраивать перевязанную бечевой стопку в дилижанс под ворчание других пассажиров. Книжный шкаф — это значит, что у меня достаточно гольденов не только на новую пару обуви взамен износившейся, но и на радости жизни. Например, на книги, хорошие книги, красивые книги, которые дешевыми не бывают.

Я провела кончиками пальцев по обложке, засунула альбом поглубже в мешок и перевязала горловину.

Передняя часть Стрекозы занялась так, будто только этого и ждала. Я надеялась, что огонь не доберется до полок у задней стенки, где я пристроила лук Бейлира и шляпку, в которой меня нарисовали на объявлении о награде. Шляпная булавка с навершием-брошью должна уцелеть в огне. Ее и правда изобразили точь-в-точь как на самом деле. Да, намек получился слишком грубым, но тем, кто "нас" найдет, тонкости ни к чему. "Мозг" этой компании сюда не доедет, а "мускулам" достаточно. Стражи наверняка ухватятся за идею нарисовать себе победу над страшными преступниками.

Хлебнув еще "демонского зелья” я загнала все чувства, кроме злости, внутрь, закинула мешок на спину и зашагала прочь.

Бейлир должен быть при Аларике. Они оставят Лавронсо продавать коней и пересядут на дилижанс в столицу: эльфийская дама, небогато одетый горожанин с примесью гоблинских кровей и его кроха сын. Лавронсо долго корпел над котелком с зельем и уверил нас, что его варево безопасно для ребенка, хоть и не такое стойкое, как то, которым Аларик менял цвет кожи себе. Но им много и не нужно, пары дней хватит, чтоб затеряться. Вторая бутылка вернет родной цвет и барону, и Фелисии, и в эльфийское посольство они придут самими собой. Останется только подобрать у эльфов что-то, достойное королевской аудиенции.

Остальная компания поедет на дилижансе в другую сторону, доберется до портового города и станет ждать нас в гостинице. Через несколько дней туда придет письмо на имя Лавронсо. Надеюсь, ни дварфо, ни Секирд, ни Хитра не будут держать на нас зла за такое прощание и с легким сердцем отправятся на Померанцевые острова.

Глава 49

Я прошла по лесу и выбралась на колею, которой, судя по "лепешкам", коровы ходили чаще, чем ездили повозки, дошагала по ней до тропинки вдоль поля, разулась и пошла пешком. Селяне, кто победнее, летом жалеют обувь, и следы босых ног никого не удивят. Наши преследователи будут искать мужские или детские следы в обуви — они знают только про одну женщину в нашей команде, и она осталась в мобиле. Нога у меня небольшая, с мужской не спутать.

По разным тропинкам, а то и по бездорожью я сделала крюк, обойдя городок с другой стороны, и вышла на проездную дорогу, по которой в город тянулись селянские возы и сами селяне, кто на коне, кто пешком. Поправив мешок и одернув юбку я пошла следом за семьей из отца и двух сыновей, которые несли на спинах коробы — видно, товар на продажу. Я начинала уставать, руки гудели — мешок оказался тяжелее, чем я думала, но так будет даже натуральней, когда на постоялый двор придет вусмерть усталая грязная женщина.

Мне пришлось обойти три двора и две таверны с комнатами, когда для меня, наконец, нашлась каморка. К ужину я спустилась, едва двигаясь от усталости. Упала на стул, исподлобья обвела публику взглядом — буйных и пьяных пока нет, но хорошо бы поесть и убраться наверх поскорей. В таком виде я никаких сомнительных желаний вызвать не могу, но береженого небеса берегут.

Похлебку я ела медленно, и так же медленно цедила слабый сидр. Торопливость — признак страха, а я просто немолодая усталая женщина, мне нечего бояться.

Но все-таки я вздрогнула, когда напротив меня на стул плюхнулось объемное тело. Подняв взгляд я наткнулась на мохнатые круглые брови и обросшую черной бородой добродушную физиономию.

— Бернард... — скривилась я. Плохо. Еще и дня не прошло, а кто-то узнал, что я осталась жива.

— Не кривись. — Понизив голос, он добавил: — Стал бы я тащить тебя на своем горбу, если б мог заложить. И не дрожи, тебя признать трудно, только... — он тронул пальцем нос, и я кивнула. Да, у оборотней хороший нюх, а я после сегодняшней прогулки явно не роза.

Я помолчала, двигая ложкой.

— Зовут тебя как?

Я поняла его вопрос: как меня зовут теперь. А я и не придумала. Пусть будет...

— Мабель. Откуда ты здесь?

— Пришлось уехать из города. Клан приставил меня к старейшинам вроде “подай-принеси”, и чую я, так и помру на побегушках. Я их понимаю, куда меня, такого, еще пристроить. И правда, что я могу? Хотел в учителя к молодняку пойти, но там своих хватает. Остался неприкаянный, со старейшинами поругался, чем-то я им не по нутру. Хотя кому я по нутру…

— Бернард, я могу тебе сходу придумать два-три дела, которыми ты мог бы заняться, но ты же на все скажешь “нет”.

Медведь неопределенно пожал плечами и поспешил сменить тему.

— Чудные дела у нас тут творятся, Мабель. Днем мобиль проскочил, большой, серый, а потом нашли его в овраге, наполовину сгорел, и два трупа. Какие-то типы на мелком мобиле прилетели, вертелись, вызнавали, а не останавливался ли тот мобиль, а не выходил ли кто, а не видели ли кого чужого с ребенком.

Он вопросительно посмотрел на меня, я пожала плечами:

— Знать, не повезло кому-то в том мобиле, убились.

Медведь разочарованно кивнул:

— Вот и стражи сказали, что убились. Говорят, искали они этих двоих, чтоб за решетку засадить. А теперь все, мертвые валяются.

Я отхлебнула эль и пристально посмотрела на оборотня. Чего он от меня хочет? Бернард понял, что ничего от меня не дождется, перестал строить из себя простака и спросил:

— Что дальше делать будешь?

Я усмехнулась. Он всерьез считает, что я ему расскажу?

Оборотень фыркнул.

— Ясно. Есть уже у тебя кой-какие мысли, вижу, но делиться не станешь.

Подавальщица поставила перед ним кружку какого-то пойла. Он сделал несколько крупных глотков, посмотрел на меня из-за пушистых бровей, вздохнул, и внезапно сказал едва слышно:

— Много лет назад я шел с задания и наткнулся в подворотне на приличного господина с проломленной головой. Он был еще жив, я взял его на спину, перекинулся и довез до лучшей лечебницы. Его дочь у меня на шее рыдала и благодарила. Мы с ней болтаем иногда. Ее зовут Лилибет, знаешь такую?

Я молчала. Не думаю, что Бернард решил меня шантажировать. К чему он ведет?

— Я заходил к ней прощаться, и она рассказала, как обнаружилась среди ее лекарей стерва одна. А дальше уже пришлось ей на мои вопросы отвечать. — Я удержала лицо. Удалось. — Смешно. Это ведь мой заказ был девять лет назад.

Я приподняла брови в немом вопросе. Бернард подождал, пока подавальщица пройдет мимо.

— Заказ найти некую бывшую преподавательницу пансиона, которая исчезла из одного города рядом с баронским замком.

— Не нашел? — с деланным равнодушием спросила я.

Он глянул на меня и усмехнулся:

— Преподавательница оказалась умней меня. Но я не удивился. Другую заказчик и не стал бы так рьяно искать.

— Бернард, зачем ты мне все это рассказываешь? Чего ты хочешь?

— Ответа на один вопрос.

Я смотрела на него и ждала. Бернард отчего-то опустил глаза и подвигал бородой.

— Ты потеряла все. Имя. Положение. Своего первого мужчину. И второго — по сути, мужа. Ты добилась другого имени и другого положения, и снова все пошло прахом. Сегодня ты сожгла остатки своей жизни. — Он покрутил кружку, и поднял на меня взгляд. — Ты живешь дальше. Как?

— Бернард, — вздохнула я. — Если так и будешь ныть, никогда не узнаешь.

Глава 50

(Семь месяцев спустя)