Стрекоза

— Гони!

И Аларик погнал.

— Ты, Гарни, хорошо вчера придумала, что вещи собрать надо, — отдуваясь от бега, похвалило меня Лавронсо. — Мы как приехали, Хитра сидит и плачет, но рассказать про стражей смогла.

— Я крики услышала, когда уже убегала, — несчастным голосом говорила Хитра. — Но ты сказала…

— Хитра, если бы пакет попался к ним в руки, мы с Секирд сейчас сидели бы в кандалах, и не в участке, а в тюрьме. В том пакете, кроме документов, незаконные артефакты и отмычки. Сами документы тоже не те, что простая тетка может ночью носить. Нас даже в участке держать не стали бы, раз все ясно. Ты сделала именно то, что должна была: доставила документы и сообщила остальным, где нас искать.

Девочка облегченно вздохнула. Неужели она всерьез считала, что маленькая лисичка справится с тремя конными стражами и огнестрелом? Или считала себя обязанной хотя бы попытаться? Хорошо, что мои увещевания возымели действие.

— Мы багаж на карету покидали, бумаги из тайника взяли, погрузились сразу и поехали вас выручать, — закончило Лавронсо.

— Теперь к “Стрекозе”?

— А куда ж еще. Эх, жаль, Дерик залог за карету не заберет.

Я пожала плечами.

Мне страшно представить, сколько Аларик потратил на это дело, но баронство стоит дороже, а про дочь и говорить не стоит.

Карета летела по улицам Иркатуна, и я позволила себе откинуться на подушки. Это был долгий день, а мне еще за рычаги…

— Лавронсо, — позвала я, — у тебя еще бодрящие остались?

* * *

Когда мы подъезжали к рощице, за которой расположилась стоянка с мобилями, я открыла окошко в передней стенке и крикнула, чтоб остановились. Аларик удивился, но послушно съехал к подлеску.

— Бейлир, снимай тунику, она мне как платье будет. Я пойду пешком. У тебя краски рядом?

Меня быстро превратили в непонятно что. Верней, увидь я себя, решила бы, что побитая жизнью человеческая женщина за сорок попыталась выглядеть моложе, чем есть на самом деле, поэтому напялила что-то нежное и воздушное. Хорошо, что Бейлир успел переодеться из бального платья в эльфийскую тунику, но даже это одеяние подходило мне как кружева волчице. Найдя в одном из тюков шляпу, я взяла с собой Хитру — она единственная, кого не видели ни стражи, ни прохожие. Аларик отогнал карету в тень раскидистых кустов и распряг лошадей. С конями на поводу, мы с Хитрой дошли до стоянки.

— Госпожа, мы тут лошадок нашли бесхозных. Наверно, сбежали от кого-то. Придержите у себя, напоите пока, может, хозяева объявятся, — объяснила я орчанке в таверне при стоянке.

Уверена, уже сегодня лошади будут приставлены к делу.

Волки-охранники обнюхали нас и посторонились, пропуская к нашему мобилю.

Стрекоза! Несмотря на усталость, короткий сон на лавке в участке, несмотря на то, что я едва волокла ноги, войдя в Стрекозу я широко улыбалась. Рычаги я обнимала как родные.

За лесом я подобрала компанию с тюками. Ох и прибарахлились же мы! Куда все девать будем. Но пока сложили вещи в задней части, в несколько рядов забив проход.

Карету Аларик с Лавронсо и Бейлиром перевернули на бок. Теперь ее с дороги почти не видно в густой траве и кустах.

На хороший серый и гладкий тракт мы выезжать не стали. Я пересекла его, только кинув взгляд на ровное полотно дороги, и погнала мобиль дальше по проселку между полями.

— Лавронсо, крикни им, чтоб нашли карту. Мне нужен лес где-нибудь за Зеленопольем.

— Еще севернее?

— Да. Пусть между нами и Иркатуном будет расстояние побольше.

Через час я крутилась по проселкам, потом по лесным дорогам, пока не нашла подходящее место.

Бейлир и Лавронсо как самые бодрые взялись за устройство лагеря. Развернув крылья Стрекозы они приказали остальным спать.

Вечером собрался совет. Из еды у нас остались только крупы. Но Хитра отпраздновала возвращение в лес, доставив нам три заячьи тушки, и собралась за четвертой, когда мы ее остановили. А травок мы завтра по свету нарвем.

Судя по карте, до большого селения минут сорок бодрым шагом. Эта часть королевства густо населена — с востока сюда приходили первые человеческие поселенцы, с юга — степняки, поэтому найти по-настоящему глухое место здесь трудно. Повезло с лесом, и то хорошо.

До Зеленополья идти немногим менее двух часов. Что ж, завтра прогуляемся туда с Секирд. Нужно посмотреть на поле боя, прежде чем расставлять войска.

Странно, неужели совсем недавно мне надоела похлебка? Я уже соскучиться успела по нашим посиделкам у костра.

— Лавронсо, Бейлир, а расскажите про бал? — послышался голосок Хитры.

— И правда, — согласилась я. — Расскажете? Как вас приняли?

Бейлир заломил брови, и его вытянувшееся лицо было готово изобразить “ах, ничего особенного, как обычно”, но Лавронсо хлопнуло себя по ляжкам и откинулось назад от хохота:

— Да! Непременно расскажем! Начинай, ушастый! — и засмеялось вновь.

— Донно Лавронсо, — обиженно начал эльф, — я выполнял свою задачу наилучшим способом. Мне стоило усилий держать леди Эливан в состоянии беспрерывной ревности, чтобы у нее и мысли не появилось покинуть бал и уехать в город.

— Да ладно, заливай. Расскажи, как тебя соблазняли! — дварфо продолжало веселиться. — Представь, Гарни, наша очаровашка кокетничала напропалую и собрала вокруг себя всех пустышек. Эта Эливан гроздьями снимала с него молодых козлят с одной стороны, с другой старых...

— Лавронсо!

— Вечно ты веселье портишь. Так вот, с другой стороны... э... козлят постарше. А козочки висли по центру, и представь, у каждой второй девицы на ушах уголки из серебра или золота с камнями, эльфийские уши изображают, — дварфо приставило к ушам согнутые пальцы, на что Бейлир закатил глаза.

— Донно Лавронсо, признайтесь, вы мне завидуете. Вас окружали скучнейшие матери семейств и кислые побитые жизнью лорды. Я же купался в юности и свежести!

— Ага, расскажи, как эта свежесть тебя на свидания звала и комплименты делала.

— Не их вина, что у юношей мало опыта!

— Мозгов у них мало, а не опыта. Как там один тебе говорил? Твои глаза как…

— Бородатое! — сорвался на рык Бейлир. — Прекрати!

— Ой да ладно, смешно же. Послушайте: “Твои глаза как рынок!”

— Почему рынок? — удивилась я.

С той же глумливой физиономией Лавронсо продолжало:

— “Твои глаза как рынок, в них можно потеряться!”

Птицы выпорхнули из кустов от взрыва смеха. Бейлир собирался было на нас обидеться, но все же присоединился к веселью.

— Что там еще было? Этот блондинчик что тебе сказал? Я по глазам видело, ты его прирезать хотел.

— Что эльфийские женщины обычно не в его вкусе, но лично у меня есть шанс исправить впечатление.

— И он выжил? — удивилась Секирд.

— Я должен был дать Гарни время, — развел Бейлир руками. — Пришлось сдержаться. Но его быстро оттеснил любитель крыс.

— Кто-кто? — удивились мы хором.

— Некий морской офицер, который решил развлечь меня рассказами, как они ловили крыс на корабле в дальних походах. Надо сказать, у вас, человеков, удивительные представления о рационе. Эльфы берут с собой кур или баранов.

— Кхм. Я думаю, что не ради еды они их ловили, а чтоб те не испортили продукты.

— А… и просто выкидывают за борт? Какое расточительство!

Мы с удивлением посмотрели на Бейлира, который состроил совершенно серьезную физиономию, но не выдержав, прыснул.

— Тьфу ты, — насупилось Лавронсо, но тут же просияло снова: — Тебе стихи читали! Я слышало!

— Стихи? Эльфийке?! — опешил Аларик.

Его можно понять. Даже маститые человеческие поэты не решались побеспокоить эльфов своими творениями.

— Да, — гордо ответил Бейлир, но я видела, что он сам едва удерживается от смеха. — Послушайте!

И сложив брови домиком, изображая таким образом возвышенное настроение, с чувством прочитал:

— Любовь, как кровь, течет невидимой струей, В сердце боль, страстей свирепейший прибой. Судьба играет с нами злую партитуру, Где кровь с любовью вместе горькая микстура.