Ди-Джей

Грозный хищник вышел. Посмотрел на глупую обезьянку, раскидывающую прелую листву на тропе, и грозно рыкнул. Этого вполне хватило охотнику для того, чтобы перестать дышать, выронить из рук оружие и обделаться со страха. Правда, не по-большому, а по-маленькому, жалкой струйкой смочив толстый слой листвы у ног. Ну и сами ноги сполоснул заодно.

Лев оказался молодым. Грива ещё не отросла до пышной лохматости, но Дима в одночасье понял, почему эту кошку называют Царём зверей. Ему, оказывается, даже охотиться не надо, как всем. Подошёл, рыкнул, парализовал, поел, пока тёплое и пошёл дальше гулять и размножаться. Ну, чем не Царское Величество.

Всё дело оказалось не в силе львиного рыка. Он вроде бы и не сильный был, не оглушающий. Но, мать его, настолько низкий и ужасающий, что любая жертва со страха просто теряет способность что-либо делать, кроме расслабления органов выделения всего, что можно. Дима оказался физиологически нормальной обезьяной и отреагировал на душераздирающий рык вполне естественно.

Тем не менее, Царь зверей не пошёл к остолбеневшей рыжей жертве вразвалочку, а в два ленивых прыжка допрыгал до него и так же, как и кабан, угодил в ловушку передними лапами. Тонкие палочки под его весом хрустнули, деревья взметнулись, выпрямляясь, и петли, мёртвой хваткой вцепившись в массивные лапы, задрали хищника в воздух, даже чуть-чуть оторвав от земли.

Был бы зверь помассивней, этого бы не произошло. А так он оказался в некой точке равновесия у самой земли, то принялся прыгать, словно на батуте. Всякий раз, когда его задние лапы касались тропы, он зачем-то сразу подпрыгивал, видимо, таким образом стараясь выскочить из ловушки.

Рёв в джунглях стоял такой, что зверьё, наверное, за километр в обморок попадало. Макаки с деревьев все как одна, подобно переспелым яблокам, посыпались. Собирай – не хочу.

Охотник хоть и не считал себя зверьём, да и к макакам не относил, но отставать от собратьев меньших не стал, а мягко завалился на бочок расслабленным кулём и, перевернувшись на спину, изобразил на земле звёздочку с расфуфыренными лучами в разные стороны.

Джей, дрянь адская, вместо того чтобы оказать первую помощь потерявшему сознание, во всю развлекалась, как дитя малое с попавшей ей в руки кисой. Ухватив бедное животное за хвост, она принялась помогать ему раскачиваться, всякий раз дёргая вниз, когда тот устремлялся вверх. И верещала от удовольствия громче, чем охеревший от всего этого лев.

Именно сверхъестественный смех Суккубы и сделал своё чёрное дело. Дима, находясь в полном беспамятстве, поднялся, словно киношный зомби. Медленно и неспешно подобрал копьё. Подошёл со спины к развлекающейся парочке. Несколько прыжков понаблюдал, уставившись на оттянутый хвост и быстро выскочив из-за спины Джей, на очередном львином подпрыгивании вонзил острозаточенную палку ему точно в задний проход. Даже шкуры не попортил. А когда зверь, пройдя верхнюю точку экстремума в своём колебательном процессе, отправился вниз, то тупо насадился на кол по самые уши.

Душераздирающий рёв льва и истеричный смех красночёлочной садистки оборвались одновременно. Киса умерла мгновенно, даже не дёрнувшись. Джей замерла, парализованная в шоке. Многое она в своём адском существовании повидала, но такого изуверского способа убийства зверя в Суккубской памяти не значилось. Это уже был перебор.

Наставница по разврату стояла с распахнутыми глазами и отпавшей челюстью, выпустив игрушку из рук, уставившись на ученика, который в абсолютно лишённом эмоций состоянии тупо глазел, как «люля-кебаб» на палочке, ещё пару раз качнулся и замер, уткнувшись торчавшим из задницы копьём в землю. Всё живое замерло, словно на фотографии.

Сняла со стоп-кадра картинку Джей.

– Ну, ты даёшь, – выдохнула она с нотками восхищения, – первый раз вижу такой способ убийства Царя зверей.

Суккуба нервно хихикнула.

Дима: – А что толку, – пожал плечами герой с такой безмятежностью и обречённостью, что олимпийцы со своим спокойствием зарыдали бы от зависти, сидя где-нибудь под трибунами, – Мясо-то у него не съедобное, а мне целую ораву кормить чем-то нужно.

Она опять нервно хмыкнула.

– Да я посмотрю, ты у нас гурманом заделался. Сразу видно, не кошатник. Кошек не любит только тот, кто не умеет их готовить.

Лев хоть и был молодой, но по весу раза в два превосходил предыдущего кабанчика, поэтому тащить его пришлось Диме на волокуше, даже несколько раз останавливаясь, чтобы передохнуть. Копьё из задницы вынимать не стал. Побрезговал.

Джей уже по традиции ехала верхом на добыче, а когда рыжий обезьян миновал общественный туалет поселения и вышел на неровный строй ощетинившихся копьями своих собратьев, даже «затамкала» бравурный марш, размахивая ручками, как заправский дирижёр.

Дима на этот раз даже не стал ни останавливаться, ни скалиться, как в прошлый раз, а пропёр добычу через расступившийся строй с видом обыденности. Тем не менее, заметил, что некоторые из аборигенов от вида льва на палочке приходили в буйное расстройство психики.

Когда он уже протащился через весь строй, толпа за спиной взревела футбольной трибуной, словно там гол забили. Как из-под земли материализовались самочки с визгливым потомством, а на полпути на него накинулось собственное, резко увеличившееся семейство, что в состоянии всеобщего ликования помогло дотащить добычу до огороженной придомовой территории.

Только затащив тушу во двор, Дима устало скинул с себя верёвки, не собираясь дальше тащить эту тяжесть. Оглянулся, и несмотря на усталость пристально обвёл инспекторским взором разнокалиберные морды жителей поселения. А собрались у его норы практически все от мала до велика в полном составе.

Мужские особи с нескрываемым любопытством и страхом рассматривали труп Царя зверей. Женские – с любопытством и восхищением. Притом, в отличие от первого раза, в большей степени восхищались самим охотником, а не насаженной на копьё страшной кошкой.

Памятуя об основном половом законе, Дима не без гордости отметил, что очередным героическим поступком вознёс свою значимость в их глазах чуть ли не до небес. Если так и дальше дело пойдёт, то в скором времени надо будет привыкать к режиму местного Бога, ибо тут поголовно на него молиться начнут. Но вездесущая Суккуба не была бы Суккубой, если бы морально не подгадила.

– Возвышенный поступок – это деяние, возвышающее тебя в глазах окружения, – наставительно постаралась она опустить ученика на грешную землю, – но оно не возносит тебя над себе подобными, а лишь делает достойным этого.

Дима: – Достойность – это и есть возвышение. Посмотри на них. Ты же тоже можешь чувствовать их эмоции.

Джей ничего не ответила, но очень нехорошо скосила прищуренные глазки на непомерно задравшего чувство собственной важности ученика. И то, что она не смогла донести до дебила словами, тут же исправила обстоятельствами.

Восхищённая толпа фанатов расступилась и, не спрашивая хозяйского разрешение, прямо через забор на частную территорию запрыгнули четыре здоровенных гомо-дебила из личного окружения вождя. Ни сказав ни здрасьте, ни до свиданья, все как один, сделав морды кирпичом, самым наглым образом схватили добычу за четыре лапы и куда-то потащили.

Диму чуть «Кондратий не обнял» от их наглости. И он, недолго думая, схватил первое, что в руки попало. А первым попал ему лук. И в порыве негодования, практически в упор всадил заточенную и обожжённую стрелу в накаченную задницу одному из «несунов».

Притом инъекцию от жадности и наглости произвёл по всем правилам «уколопроставления». Точно в верхнюю четверть ягодицы. Полеченный таким образом вор бросил лапу и, дико завизжав, умудрился обеими руками схватиться за рану. Пока ничего не понимающие подельники смотрели на него, как на идиота, Дима подхватил с земли ещё одну стреловую инъекцию и, практически не метясь, прописал вакцинацию от наглости ещё одному.

Тот тоже резко завязал с воровством, заревел раненным зверем и упал вперёд, в аккурат поперёк земляного вала, выпятив задницу к верху с торчащей перпендикулярно стрелой. Вакцинированный замер, вроде даже потеряв сознание, видимо, от стыда за содеянное.