Страница 6 из 15
С малых лет я мечтал вступить в младшую дружину, но родичи постоянно повторяли, выказывая беспокойства: "Ежели покинешь дом, уже не воротишься!"
Прищурившись и, неприлично уставившись на скачущих, помахал в знак приветствия. К большому удивлению, мальчуган заметил, широко улыбаясь, ответил взаимностью. Внутри трепетало от радости, на кой миг почувствовал значимым человеком. Подле того, как высшая знать скрылась из видимости, позабыв про хворост, побежал домой. Захотелось рассказать о случайной встрече отцу.
На некогда просторных улочках между бревенчатыми избушками толпился люд: любопытные сельчане повылазили, как мыши, выказать почтение и полюбоваться на хозяина, за спиной которого кликали звероловом: когда князь останавливался для сбора дани, зажиточные горожане вели себя ниже травы тише воды. Посадник, чуть ли не каждого смерда в губы причмокивал, дабы лишнего не молвили.
В горле пересохло, я остановился отдышаться, изо рта шёл пар, снежная каша и ледяные сыпучие пески не позволяли бежать, ноги проваливались по щиколотку, а иногда по колено. Одно неловкое движение, и с деревьев сыпался снежный дождь. Тропа раздваивалась: ежели идти прямо, то выйдешь к детинцу, я же свернул направо, да так неудачно, что поскользнулся на гололедице, раскидывая руки, рухнул на "мягкое место", чувствуя, как щёки краснеют. Вскочил, огляделся, никого, отряхнулся и побрёл домой. В кузнице царил полумрак, лишь огненное зарево и два крошечных оконца, расположенные внизу, закрытые слюдой, освещали помещение.
Темнота была лучшим другом – по искрам раскалённого добела железа, определяли нужную температуру. Внутри имелся горн – печка для накаливания и переплавки металлов, кузнечный очаг с мехами и поддувалом, у краёв жаровни находилось горнило для углей. По правую сторону стояла наковальня, с левой – ёмкость для охлаждения, на противоположной стороне, стол, на коем разбросаны молотки для чеканки, гвоздильня, разнообразные клещи для извлечения нагретого железа и наборы инструментов необходимых для плавильных и ковочных работ.
Посреди кузницы возвышалась громадная фигура, внушающая опасения. Помощника Балбоша, безродного паренька пятнадцати годков, которого отец выкупил за полгривны, у купца, проезжавшего в Суздаль, приютил и взял в подмастерья, не оказалось. Я подошёл ближе и оторопел, беспомощно застыл с вытаращенными глазищами, вмиг позабыв о том, что хотел поведать. Отец не сводил взора с предмета, лежавшего перед ним. Вдруг тишину нарушил хриплый, уставший голос отца:
– Ну, что Андроша, нравится? – Я кивнул, потеряв дар речи. Андимир положил ладони на стол и как бы невзначай спросил: – Хочешь примерить? Я не поверил своему счастью. На столе лежала новенькая "железная рубашка" – доспех с наручами и поножами, для защиты рук и ног. Неуверенными, дрожащими движениями, дотронулся до доспеха: сразу обратил внимание, что вместо кольчужных колец были пластины, нашитые на кожаную основу и, лежащие не плашмя, а чуть под наклоном, подобно чешуе рыбы. Пластинки каждого ряда перекрывали одна другую, посередине приклёпывались к основе. Я ничего подобного ни у одного ратника не видел. Андимир усмехнулся уголком рта, вздёрнул бороду, помог надеть и застегнуть, любуясь произведением искусства, которое сидело на мне, как вторая кожа.
– Сын! – помолчал какое-то время, собираясь с мыслями. – Много лет назад нашёл я диковинный камень, он гораздо отличался от болотной руды, был тяжёлым, с трудом дотащил, имел сероватый отлив, переливающийся в различные оттенки синего. Никогда ранее не видел столь очаровательную руду. Дни и ночи провёл без сна, с особой тщательностью обрабатывал глыбу, выдерживал в глиняных сосудах, ковал проволоки и пластины, занимался сваркой, пробовал закаливать сталь разными способами: сначала медленным охлаждением, затем более быстрым. Думки покоя не давали, как же сделать так, дабы защита была более надёжной, ведь кольчужные кольца ковались из мягкого железняка, с лёгкостью рассекались саблей, протыкались копьями и разрубались мечом, слабо защищали от стрел. Твёрдая сталь ломалась бы при ударе и тогда погибели не миновать. В итоге смастерил броню, которая значительно легче обычной, несравнимо прочнее и гибче. Моя находка – это что-то невероятное, волшебное, восхитительное и нечто пугающее! Идём! Идём скорее, кое-что покажу! – Мы поспешили выйти, прикрывая лицо ладонями. Очи привыкшее к тусклому свету, болели и слезились, но через мгновение прошло. – Андроша! Отойди во-о-он к тому дереву! – кузнец указал на старую, склонившуюся сосну, в белоснежном одеянии на расстоянии две косые сажень. – Не страшись… что бы ни случилось.
– Я ничего не страшусь! – обиженно буркнул, покорно следуя указаниям.
Крупный детина в одной ручище держал меч, в другой копьё с острым наконечником, на поясе боевой топорик. Признаюсь, на кой миг овладел мной страх, аж ноги подкосились, но виду не показал, отец хоть и строгий, но в здравом уме, лихого не задумает, да и любопытство взяло верх. Андимир встал, напротив, и молча с холодной выдержкой, швырнул в меня топор. Я взвизгнул, словно намертво прикованный кандалами, не мог пошевелиться, ручонки выставил вперёд, как будто они бы спасли от погибели, зажмурился, но тут услыхал низкий голос отца.
– Андроша, открой глаза… Гляди!
Я открыл глаза, а потом ещё шире, брови поползли вверх, а челюсть вниз, сердечко бешено застучало, дыхание перехватило. На расстоянии с “локоть” от моей груди в воздухе завис топор. Я протянул было руку, потрогать, но он тотчас упал на снег.
– Бог ты мой!… Не может быть!… Но как? – вопросы, как назойливая мошкара, крутились на языке. Я смотрел, то на топор, то на отца, не понимая, как такое возможно.
Отец выглядел очень серьёзным, сосредоточенным, ни единый мускул не дрогнул на его уставшем лице, когда следом швырнул в меня рогатиной с длиннющим древком. Мне казалось, что от волнения сердце выпрыгнет из груди, щёки горели румянцем, а на лбу выступила испарина. Это было что-то невероятное, неописуемое. Рогатина летела с бешеной скоростью, а потом вдруг… зависла, будто невидимая сила остановила.
– И так с любым оружием! – ликующе воскликнул кузнец. – Я испробовал всё, что есть в кузнице. Теперь ты смело можешь идти в услужение, – вздохнул, с некой грустью в голосе, когда я подбежал ближе. – Береги, сынок! Сколько бы ни искал, более таких камней, не находил.
Впервые отец позволил его обнять. Я всхлипывал от нахлынувших чувств, ведь с братьями и сёстрами видели этого огромного детину не с лучших сторон: грубый, суровый, порой безжалостный, но, как оказалось, он всего лишь скрывал свои лучшие качества под маской.
7 Глава
Первый бой
Гости расположились в двухэтажном дворцовом тереме, прямо напротив небольшой деревянной церквушке. Потчевал глава поселения Никанор Безбородов, – посадник, посаженный княже для управления местной дружиной, судом и сбором налогов. Владимир Мономах сопровождал отца всюду, несмотря на юный возраст: на тот момент наследнику исполнилось восемь годков отроду; все трудности переносил стойко, с высоко поднятой головой.
По случаю прибытия Переяславского и Ростово-суздальского князя, целую седмицу для простого люда устраивались грандиозные пиры. В гриднице и на площади накрывались столы, принято было всех пришедших накормить досыта и напоить допьяна, под развесёлые пляски скоморохов и музыкантов. Каждый стремился на деле показать, кто на что горазд в различных состязаниях; в кулачных боях, на мечах, с мешками – усложнялось данное состязание тем, что брёвна скользили и удержать равновесие было очень сложно, а тем более, бить ими соперника, дабы сбросить на землю; а также в стрельбе из лука, метание копья. Отличившихся Всеволод Ярославович лично приглашал принять участие в охоте и катание на санях. Молодцы изо всех сил старались выделиться, особенно детинцы: так мы называли тех, кто жил за крепостной стеной. Мне не терпелось продемонстрировать силушку богатырскую. С детства я отличался высоким ростом и крепким телом, да и выглядел старше однолеток, на годков тринадцать.