Сердце пламени

Когда девушка была полностью готова, в дверь тихонько постучали и на пороге появился верный страж.

— Моя госпожа готова? — Добрая усмешка в усы и внимательный прищур. — О, вижу, даже больше, чем готова. Если вы желали подчеркнуть свою скромность и добродетель, то вам это, несомненно, удалось. Главное — не попадаться на глаза вашей матери, — и он добро подмигнул.

Лицо девушки смягчилось:

— Спасибо, сир Тельман.

Старый вояка усмехнулся:

— Но почему на таком прекрасном личике столько печали? Вы совсем не рады королю? Или он успел вас обидеть?

— Нет… Да… Я не знаю, — девушка опустила взгляд и стала нервно теребить жёсткую колючую ткань. — Он галантен, учтив, достаточно молод и невероятно красив…

— И что же вас смущает?

— Я не могу понять, какой он.

— А разве это имеет значение? Вы — принцесса, и ваш долг — сделать так, как выгодно обоим королевствам.

— Знаю, королева говорит то же самое, о долге перед Таврией. Не оставляет мне выбора, но … — плечи Ивонет поникли, она склонила голову.

— Ох, Кэти, не стоит печалиться. Я знаю, что заставило вас плохо думать о короле, но представление, которое он вчера устроил с этим несчастным, вынудило подданных трепетать не только от страха, но и от уважения. Этим он показал свою силу и власть. И не важно, альх тот мужчина или нет, но если подобное зрелище помогает держать подданных в узде, короли будут этим пользоваться. Скажу открыто: такими представлениями грешат многие.

— Возможно, но не мой отец.

— Вы слишком молоды и наивны, вы многого не знаете, хотя теперь, думаю, что это большое упущение: вы слишком ранимы. Да, король Минфрид не подумал о том, что подобное может вас ранить, но могу заверить, что он неплохой человек. Возможно, лучший претендент на ваше сердце. Я верю, что вы сможете смягчить сердце короля и сделать его чуточку добрее. Силу любви нельзя списывать со счетов. Я верю, что у вас всё сложится, дайте ему шанс…

Ивонет кивнула, и робкая улыбка расцвела на её печальном личике.

— Вот и славно, а теперь пойдёмте, я вас провожу. Не стоит заставлять короля долго ждать.

— Тельман, подожди, — Ивонет украдкой осмотрелась, словно кто-то невидимый мог подслушать, и нервно переступила с ноги на ногу: — У меня есть одна просьба. Прошу, не отказывай, это для меня очень важно. — Мужчина напрягся: просьбы от принцессы всегда заставляли его преступать закон. — Найти мне вот этот цветок, — она передала мужчине бумажку, на которой было написано «Пустоцвет».

На мгновение глаза Тельмана округлились, но потом в них появился упрёк:

— Думаю, не стоит. Один раз я приносил тебе этот цветок, и ничем хорошим это не кончилось.

Мужчина хотел смять бумажку и выбросить, но Ивонет положила ладонь в плотной перчатке на его руку и привстала на носочки:

— Я должна знать, что меня ждёт, понимаешь?

— Для чего? Вы и так скоро всё узнаете, — устало обронил мужчина.

— Тельман, прошу, лучше я узнаю наперед и успокоюсь, чем буду изводить себя сомнениями и догадками. Это невыносимо. Тельман, прошу, помоги. Я должна знать, какое будущее ждёт нас с королём.

— Ох, Кэти, ваши просьбы порой меня убивают.

Девушка порывисто обняла мужчину и горячо зашептала:

— Спасибо! Я знала, что ты не откажешь!

Глава 5

Если Ивонет Кэтрин Аллендорф надеялась проскользнуть незамеченной для матери, то сильно заблуждалась. Королева Таврии встретила её и сира Тельмана на лестнице и чуть не потеряла самообладание. Красное лицо, злые с прищуром глаза и пальцы, нервно сжимающиеся в кулаки и готовые придушить. Леди Сельга развернула дочь обратно и велела переодеться. Но не вытерпела и пошла следом. Демонстративно порвала серое платье и обрушила на дочь гневную тираду. Только поджимающее время и осознание, что короля нельзя заставлять долго ждать, вынудили леди Сельгу взять себя в руки. Она сама нашла в гардеробе ярко-синее платье с широкой серебрянной каймой по краю и рукавам и передала дочери:

— И не смей больше делать глупости, моё терпение на исходе! О великий покровитель, дай мне сил!

Перечить матери желания не было, как и напоминать, что в такую погоду подол вмиг станет грязным и испортит очарование наряда. Ивонет покорно стояла, пока служанка завязывала десятки мелких шнурков на спине и накидывала плащ.

— И не забудь надеть то украшение, подаренное королём.

— Леди Ивонет, вы, как всегда, очаровательны! Я думал, вы решили мне отказать.

Увидев на подступах к оранжерее робко застывшую девушку, Минфрид оправил черный дублет, опоясанный широким ремнем, на котором крепились ножны с мечом, дернул полами плаща, подбитого мехом, и, широко шагая, направился встречать избранницу. Протянул руки, но она непроизвольно отпрянула. Тут же устыдилась и покраснела:

— Простите.

Король склонил голову набок, его лучистые синие глаза усмехнулись:

— Вы боитесь меня, леди Ивонет? Или Кэтрин? Слышал, вам не претит и второе имя… Могу я называть вас Кэтрин? Мне кажется, оно вам больше подходит.

Откуда король это слышал, она могла только догадываться, но поспешила отрицательно качнуть головой:

— Ивонет мне привычнее. — Почему-то имя Кэтрин из его уст слышалось, как осквернение. Девушка сжалась. Она предпочитала, чтобы её называли так только самые близкие и любимые, такие, как сир Тельман и Лима.

— И нет, я вас не боюсь, просто…

— Просто что?

— Мне неловко осознавать, что вы выбрали меня в свои спутницы. Наверняка у вас было много претенденток, любая упала бы в обморок от счастья, если бы вы предложили ей своё сердце.

— Но не вы? — это прозвучало шуткой, но уловить подтекст не составило труда. Да, не она, и что скрывать?! После того, что она увидела и узнала, ей даже находиться рядом с королём было противно. Ведь то, с каким азартом и безумством он истязал заключённого и каким способом выпытывал тайны у Тьянки, все время стояло перед глазами, доводя до боли, до тошноты.

Не дождавшись ответа, король мягко сжал пальчики принцессы в своей руке, обтянутой грубой кожаной перчаткой, и потянул девушку за собой, через благоуханный сад, где росли диковинные деревья и цветы с манящими, душными и сладковатыми ароматами, заглушающими боль и отчаяние.

— Поверьте, выбор был, но ни одна из них даже близко не сравнится с вами.

— Вы мне льстите.

— Отнюдь, я заметил, как вы невинны и чисты и как прозрачны ваши помыслы: ни намёка на спесь или надменность, жажду богатств или величия. Глупые, бесполезные качества, на мой взгляд, но подкупающие. Я искренне рад, что когда-то согласился на предложение вашего отца.

Они дошли до конца оранжереи, и стражи распахнули перед ними двухстворчатые двери. Король предложил выйти в сад, такой же прекрасный, как и оранжерея, и продолжить неспешную прогулку под сенью белых воздушных соцветий, свисающих с деревьев и пропускающих теплые капли весеннего дождя.

— Поделитесь, что за предложение? Я только знаю, что вы помогаете отцу, если конфликт с Вараком доведёт до войны. Но что получаете взамен? Явно не только скромную добродетель в моём лице.

— А вот ваше любопытство — это порок, но удовлетворить его я обязан. — И вновь хитрая усмешка, оценивающий взгляд и невыносимо красивое лицо, никак не вяжущееся с демоном, что за ним прячется. В этом чарующем месте хотелось обмануться и очароваться, но нелицеприятные образы постоянно жалили.

— Помимо части рудников, что отойдут Далирии, наш будущий сын станет наследным принцем Таврии.

Ивонет ахнула:

— Но это невозможно!

— Отчего же? Вы не желаете своему ребенку добра?

— Нет… Да… Но наш сын должен стать наследным принцем Далирии, а не Таврии.

— Не переживайте, обязательно когда-нибудь станет, но это случится так нескоро, что королевство Таврия будет ему утешением. Два королевства под одним началом: представляете, какие открываются возможности, какая сила и мощь!