Страница 48 из 52
— Все будет хорошо. Через пару недель увидитесь, — говорит Дан.
— Дан, я устала. Ты не мог бы выйти? Пожалуйста.
В моей голове крутится многое, что мне довелось увидеть, то, что мне пришлось пережить. Но я никогда не видела, чтобы Эмир был ранен. Человек, без которого я не смогу, сейчас где-то один. Без какой— либо поддержки. А я здесь и не могу ничего сделать.
Дан прав только в одном: мне нужно думать о ребенке. О нашем сыне, который должен родиться через полтора месяца. Но и не думать об Эмире я тоже не могу. Не могу представить себе, что он сейчас испытывает. Он ведь снова…. Снова все решил без меня. Не спрашивая о том, хочу ли я этого…. Просто отдал приказ и все. Это ведь не справедливо. Никто из нас не хотел для себя такой жизни, но мы вынуждены проживать ее. Вынуждены бороться.
Когда я узнала правду о том, что человеком, спасшим мою жизнь, оказался Эмир, у меня было разное мнение на этот счет. Я не хотела в это верить. Не хотела принимать эту правду, но в тоже время была благодарна. Для меня это было тяжело. Настолько невыносимо, что я сбежала. Мне ничего не было нужно от него. Но любить и видеть его похождения, для меня было унижением. Это было моим испытанием. И сейчас оно продолжается….
Если раньше мне хотелось сбежать от него туда, где он бы не смог найти, то сейчас я готова пройти с ним весь этот путь от начала и до конца. Только рядом с ним я чувствую себя в полной безопасности.
— А что это у нас тут за сырость? — говорит медсестра, зайдя в палату. — С ребенком все хорошо. Беспокоиться не о чем. Недельку другую побудешь под наблюдением, и отпустят.
— Если бы все было так просто.
— В жизни ничего просто не бывает, — говорит мне. — А тебе и подавно нечего волноваться. Вон за дверью, какая группа поддержки сидит. Все внимание медсестер на себя переключили. А тут лежишь и слезы проливаешь. Посмотри на жизнь по-новому. Скоро родишь, прижмешь к себе своего ребенка и забудешь обо всех проблемах. Все твое внимание будет приковано к нему. Поэтому успокаивайся. Сейчас мы тебе витаминки прокапаем, и все будет еще лучше прежнего.
— Надеюсь, что так и будет….
Глава 49
Эмир
Зажимаю перебинтованную рану и медленно сажусь. В голове по-прежнему стоит крик малышки. Ее взгляд…. Она была напугана. А я…. Я до сих пор ощущаю на себе прикосновение ее нежных и теплых рук. Столько раз я корил себя за ее жизнь. Но при этом не избавлял от боли, а только причинял больше. Это девочка терпела, старалась держать все в себе, скрывая боль и отчаяние. И только я был тем, кто не хотел и до сих пор не хочу отпускать ее. Я люблю эту девочку.
Черт!
Ударяю рукой по кровати и пытаюсь встать на ноги.
— Очухался, — голос Дикого разрушает тишину.
— Сколько времени я провалялся?
— Твой Айболит малость переборщил с дозировкой, — отвечает Дикий. — Ты провалялся двое суток, так что сильно не рвись отсюда выбраться. Швы могут разойтись.
— Аня, где? — задаю вопрос. — Ты связывался с парнями? Они уехали отсюда?
Стараюсь сохранять самообладание. У меня нет времени отлеживаться. Пора заканчивать с этими проблемами. Мой сын не будет расти во всем этом дерьме, где его жизни будет угрожать опасность. Я не позволю этому случиться.
Встаю на ноги и сквозь боль иду в свой кабинет. Что такое для меня боль? Ничего! Она ничто, если не затрагивает тех, кто мне дорог.
— И что ты делаешь? — интересуется Дикий. — Ты серьезно думаешь, что в таком состоянии на что-то способен?
— Я задал тебе вопрос! Аня в безопасности? — повторяю вопрос, сжимая в руке бутылки с виски.
— Она в больнице, Эмир, — отвечает Дикий. — Сейчас с ней все хорошо.
Его слова будто ножом режут по больному и проникают глубже, разрывая меня на части. Самое ужасное в этом то, что я не могу контролировать этого. Не могу сдержать эмоций от услышанного.
— Что значит в больнице? — подхожу к Дикому и встряхиваю его за грудки. — Говори!
— Успокойся! Ты же не думал, что все происходящее с ней никак не отразится на ее беременности? Я, конечно, в этом ни черта не понимаю. Но главное, что сейчас с ней и ребенком все в порядке. А тебе лучше успокоиться, пока совсем с катушек не слетел.
Успокоиться, значит…. Он, блять, понимает, что говорит? Реагировать на такое спокойно невозможно.
Беру в руки телефон и набираю Лиса. Нужно действовать, а не сидеть и ждать, пока Ильяз выкинет что-то еще. Все итак зашло слишком далеко.
— Делай все, что хочешь, но найди мне Ильяза!
Отдаю распоряжение и кидаю телефон на стол. В моей голове царит какое — то безумие, разрывая меня части. Малышка могла потерять нашего ребенка. Одна только мысль об этом причиняет мне невыносимую боль, заставляя окунуться в самое пекло ада.
— Эмир, твою мать! Угомонись наконец-то. Тебя только заштопали, а ты уже готов кинуться в самое пекло! — говорит Дикий. — Да в таком состоянии ты ничего не сможешь сделать.
— Заткнись уже!
— Какой же ты упрямый идиот, — говорит Дикий. — Чего ты этим добьешься? Хочешь, чтобы Ильяз тебя окончательно добил? Тогда на кой черт ты позвал меня?
— Ты сильно разговорился, как я посмотрю….
— Я не подчиняюсь твоим приказам, — отвечает мне. — Но сейчас мне искренне жаль твою девчонку. Столько перенесла, а ты только и делаешь, что испытываешь ее.
Разворачиваюсь к нему лицом и ударяю. Думает, я не знаю, что пережила малышка. Сейчас не самое подходящее время, чтобы ворошить прошлое. Нужно устранять проблему, которая возникла сейчас. Решим ее, и все закончится. По крайнее мере для малышки все закончится.
— И что дальше, Эмир? — говорит Дикий, вытирая кровь с уголка губ. — Думаешь, это сможет что-то изменить?
— Нет, но ненадолго заткнет тебя!
— Налей лучше выпить, — говорит Дикий. — Нам нужен план того, как действовать дальше. Действовать спонтанно рискованно.
Достаю из шкафа бутылку с виски и ставлю ее на стол. Столько раз я пытался убедить себя в том, что должен держать ярость под контролем…. И я держал ее, пока малышка была рядом. Сейчас Ильяз руководствуется местью. Нами обоими движет желание положить всему конец.
Единственное, чего я не могу увидеть — это жизни без малышки. Я ни раз говорил о том, что она значит для меня слишком много. И это именно то, что я не намерен менять.
— Мы можем придумать ни один план, только не забывай, против кого они будут, — говорю Дикому. — Ильяз псих и этого не изменить. Вероятность того, что план может сработать против него, составляет всего лишь 40%.
— Даже если это и 40%, но мы будем готовы, — говорит Дикий. — У нас нет других вариантов. А тебе не мешало было отлежаться немного.
Делаю глоток виски и сажусь на диван. Рана, заштопанная Айболитом, начинает кровить. Но я не придаю этому особого значения. Мои мысли заняты братом. Сучонком, который возомнил себе, что может выбирать за других. У нас есть общие черты, но этого недостаточно. Он никогда не сможет занять мое место. Силенок не хватит, и мозги не в том направлении работают. Ильяз всю жизнь полагался на других, не пробую делать основных шагов. А сейчас, когда он решил, что вырос и способен что-то всем доказать…. Он совершает ошибку за ошибкой, полагаясь на то, что у него есть шанс сместить меня. Его расчет на то, что, похитив малышку, я сдамся, не увенчался успехом.
Единственное оружие и план, который может сработать против Ильяза — это холодное мышление. Действовать спонтанно. Так, как он и представить себе не может. Это и будет наш ход конем. Ничего другого против него я не вижу.
Дикий прекрасно улавливает ход моих мыслей. Но он…. У него есть свои сомнения на этот счет. Я не виню его. Но признать то, что это единственный выход остановить Ильяза, рано или поздно, но ему придется.
— Хватит надеяться на план! — говорю ему. — Тебе прекрасно известно, что против него это бессмысленно. Только людей потеряем.