Авия

Марина Румянцева

Авия

Часть первая

1.

Мне не жаль умирающего лета с его жёсткой выцветшей травой, плавающими в воздухе паутинками и опавшими листами – теперь-то я знаю, что любое лето можно купить. Меня не страшит надвигающаяся зима и хлюпающая под ногами осень – я знаю, что могу спокойно залечь на полугодовую зимовку, общаясь с миром посредством достижений науки и техники. Заработала я сие комфортное пребывание в лучшем из миров. А если вдруг кого заинтересуют подробности, например – каким местом? – скромно отвечу – всеми.

Знания и умения, приобретенные в течение времени, которое никак нельзя назвать потерянным, несмотря на частичную или полную закрытость от мира, а также их материальный эквивалент, могут позволить мне некую расслабленность и отказ от борьбы за место под солнцем. Думаю, мое солнце не закроют ни тучки, ни пляжные зонтики, ни, тем более, чьи-то самоуверенные тени, я – сама по себе.

Ещё мне нет нужды светиться, ходить в присутствие и клабы, натужно общаться с полезными людьми. Меня совсем не беспокоит то, что вдруг забудут, и в следующий раз не позовут… Нет во мне благоприобретенной потребности мять свою ауру в обмен на удовольствия светского общения.

Меня учили другому. Прикинувшись субъектом неживой природы, часами смотреть сквозь крестики прицелов, например. Или ящеркой по горам и болотам шмыгать. Или – прыг-скок на условно-безусловного противника, откуда ни возьмись. Могу и бритовкой плеваться, и пальчиком куда нужно ткнуть в случае необходимости. А уж что я умею делать с обыкновенной жвачкой… Ну? Еще хотите пригласить в кино?

А вот нынешнее состояние, сладостно именуемое заслуженным отдыхом, для меня пока внове. За долгую безупречную работу на правительство мне, кроме угла в казарме и череды съёмных жилищ никаких таких преференций никогда не имевшей, досталась от родины целая квартира в новостроечке с видом на лес и речку. Со шлагбаумом на въезде в городок и служивыми при нем, неумело складывающими рот в улыбку при виде подъезжающих на недешевых тачилах жильцов. Думаю, не списала меня еще родина со счетов, имеет еще на меня немалые виды. Иначе не в просторном жилище с окнами в рассвет я бы оказалась, а на одном из городских кладбищ, простирающих свои кресты и бугорочки за горизонт. А скорее всего – ни бугорочка, ни крестика, так – легкое облачко, моргнешь – и нет его.

2.

В квартирке моей разбросанные по полу и стенам жёлтые прямоугольники последнего летнего солнца заменяют предметы интерьера, спит посередине будущей гостиной дикий африканский кот Рыс, стоят в углу неразобранные коробки с нажитым. За окном – верхушки сосен и крыши, с башенками и без, слегка подкрашенные розовым.

На адаптацию к мирной жизни мне дадено два месяца – вроде и срок немалый, да работы предстоит еще больше. Давеча суровый чин в штатском, сурово смотря суровыми глазами (а других у нас просто не бывает) на меня по стойке смирно, то ли благодарил, то ли ругал за службу, пугал переменами, приговаривал к отдыху. Он пугал, а мне не страшно – тогда, в родной и знакомой обстановке, было. А вот сейчас страшновато. Всё новое и неизвестное пугает нас, человеков, по определению. Мне же придётся учиться тому, что многим даётся изначально – быть домашней хозяйкой. Сейчас-то я хозяйка дикая – с ножичком и пистолетиком за поясом. Заходите, гости дорогие.

А гости и не заставили себя долго упрашивать… За дверью возвышался здоровый детина с румянцем во всю щёку и голубом комбинезоне коммунальных служб. Проверка сантехнических коммуникаций или там, газоподводящего оборудования с одновременной установкой жучков – знаем, знаем, не маленькие. А глаза какие честные. Ну, проходите, лэйтенант. Ах, «подключение к сети Интернет» – ещё лучше. Подключайте меня везде и всюду, кончилась моя конспирация.

Детинушка с опаской прошествовал в угол мимо вальяжно развалившегося Рыса, отслеживающего перемещение объекта одним, лениво приоткрытым глазом. Котишка у меня тренированный – впустить-то впустит, а вот с выходом могут быть проблемы. Полгода назад мы подобрали его в африканской степи, раненого и оголодавшего, имевшего вид комка драной шерсти с яростно светящимися ненавистью глазами. А теперь, полюбуйтесь – благородное животное, размером с трех обычных котов, с пятнистой шерсткой и смешными большими ушами. Лэйтенант и на меня смотрел с тщательно скрываемой опаской, хотя вряд ли его проинструктировали на этот счёт. Мужик, он тоже чует – и опасность, и возможные маленькие внезапные радости.

3.

Дома – шаром покати, даже чашечки кофе не обыщется. Провожу интернетчика, да неплохо было бы съездить в ближайший супермаркет. Магазинчик, имеющийся на первом этаже нашего дома для удобства жильцов, еще не открылся. Да и жильцов-то самих не густо – хорошо, если с десяток наберётся. В подъездах живет эхо и пахнет краской да побелкой. Или как там теперь называются эти новые материалы, обещающие красивую, экологически чистую жизнь.

– Хозяйка, хозяйка! – завозился в комнате, завскрикивал вполголоса лейтенант.

Так и есть, выход ему перекрыл Рыс, с невинным видом сидевший у двери, ушки на голове – красивым бантиком.

– Готово?

– Готово, можно проверять. А зверь не кусается?

– Нет, он сразу душит.

Лейтенант, дабы не уронить достоинство мужчины и специалиста информационных технологий, натянуто посмеялся. Работа была принята и думаю, оценена сверх ожиданий, поскольку он, не смотря на общее напряжение организма, предложил поставить еще и хорошую защиту от нехороших хакеров, и вообще обращаться в любое время. Приятно, когда мужчина так о тебе беспокоится… Не беспокойтесь, мужчина. Я сама всё это прекрасно знаю и умею, товарищ. Но телефончик взяла, и улыбалась, и Рыса правой ногой фиксировала, пока специалист, не поворачиваясь спиной, ретировался на лестничную площадку. Я умею произвести хорошее впечатление.

– Ко-о-т! Гулять! – что тут началось, – и прыгания, и скакания разные, и трёпка ненавистных ошейника с поводком. Кто бы мог подумать, что дитя африканских саванн так полюбит природу среднерусской полосы.

Спускаемся с Рысом на лифте прямо в гараж и рысим до Гелика Иваныча. Геликваныч – третий член нашей семьи. Вообще-то, простите за нескромность, это Мерседес G-класса, совершенно не женская такая машинка. Такая комфортная практически вездеходная крепость на колесах. С брутальным имиджем и впечатляющей ценой вопроса. На нее даже не надо лепить букашек с надписью «я права», это и так ясно.

4.

Не знаю, могут ли вещи быть памятью об ушедших, но иногда мне кажется, что руль хранит тепло ладоней, а зеркало – взгляд… Машина была приобретена на наш первый совместный гонорар. Всю сознательную жизнь – с детского дома и до последнего боевого задания мы были вместе, органично – как две руки или две ноги. Про любовь никто не говорил, ведь любовь – это всё-таки возможность выбора, а его-то у нас как раз не было… Он ушел три месяца назад, и несмотря на вытравленную спецподготовкой способность к человечьим привязанностям, я до сих пор не ощущаю себя достаточно целой.

Долго предаваться хандре не умею, рефлексиям и самокопаниям не обучена – так, погрущу минуту-другую, да за насущное. Рыс уже запрыгнул на переднее сиденье и перебирает лапками в нетерпении – любит кататься, чудик. А уж саночки возить – это моё. Вылетаем наружу, только что не громыхая и не постреливая, делаем красивый разворот и – мимо охраны, под едва успевший приподняться над крышей шлагбаум – в даль светлую.

У придорожного супермаркета – обычное оживление, каша из людей и транспортных средств. Рыс остается сторожить машину, а я, как заправская хозяйка, направляюсь за недельным запасом продовольствия и сопутствующих товаров. Диетами мы себя не изнуряем, поэтому беру всё, что нравится – и вкусное, и красивое. Получается всё равно в пределах одной тележки, так как организмы в состоянии постоянной готовности к действию, не дают себя перегружать. У Рыса это заложено природой, а меня этому учили.