Милая Элинор

— Если бы я не знала Вас так хорошо… и если бы не проверила простыни, на которых вы спали…

— Боже правый! Какой стыд! Мэйбл! — молодая хозяйка вскочила на ноги, и сурово насупив брови, собралась покинуть спальню.

— «Боже, какой стыд!» был бы, если бы я что-то на простынях нашла!

— Почему чувство такта просыпается только у меня в неловкие моменты, и я стараюсь не смущать тебя Мэй? Почему твой язык мелет обо всем, что видит и слышит, не задумываясь ни на секунду, уместно ли это??? — Элинор громко хлопнула дверью, а в ее покоях осталась тихо посмеивающаяся, рыжеволосая, бестактная, но очень преданная служанка.

В доме было тихо. Виктория с тетушкой Шарлоттой уехали в госпиталь, и сейчас Элинор жалела, что послушалась Артура, и не присоединилась к ним. Незнакомые коридоры, картины на стенах, молчаливая прислуга. Даже сервируя стол, служанки не проронили ни слова, а после размолвки с Мэйбл, Элинор очень хотелось поговорить хоть с кем-нибудь.

Она позавтракала в одиночестве, прогулялась по саду, и, убедившись, что уже не слишком рано, собиралась подняться наверх и проведать Анну, если бы ее внимания не привлек шум у парадной двери. Послышалась мужская ругань, грохот и топот нескольких пар ног.

Элинор поспешила вернуться в дом, прошла через зимний сад и в холле перед ее глазами предстала живописная картина из двух дерущихся мужчин.

Глава 19

Утро нового дня не предвещало ничего плохого. Анна была в добром здравии. Самое страшное было позади! Ни ее здоровью, ни здоровью еще не рожденного ребенка ничего не угрожало.

Как сильно волновалась Виктория за Элинор и мисс Лефортен, словами передать нельзя! Стоило ей заметить, что Элинор пропала из женского крыла больницы, она вернулась к тетушке, и вместе они проверили каждую коморку, встречающуюся на их пути и каждую учебную аудиторию, пока дорогу им не преградил профессор Баух. От доброго старичка Вики и узнала, что молодой лорд Иден прибыл в госпиталь собственной персоной и забрал Элинор и несчастную Анну Лефортен.

Вики была не робкого десятка, не боялась сплетен и злых языков, но опасения на счет возможного скандала у нее, все же, появились.

Новый день настал. Погода была ясной и солнечной. В столовой Виктория встретила лишь своего старшего брата, застывшего в неестественно каменной позе. В одной руке у него была чашка дымящегося кофе, в другой развернутая свежая газета. По лицу молодого мужчины невозможно было заподозрить ничего неладного, но как только Вики попыталась присесть за стол, Артур с силой замахнулся и швырнул красивую чашечку с дорогим напитком об пол. Темное пятно осьминогом расползлось по резному паркету, и продолжало слабо дымиться.

Артур не отрывался от чтения.

— Еще чашечку кофе? — неуверенно спросила сестра, невысоко приподнимая тяжелый кофейник над столом. Брат проигнорировал ее вопрос, но все же заговорил.

— «Сын лорда Идена, 1-ого графа Оклендского, ныне генерал — губернатора Ост-Индийской компании, не успел еще вернуться на родную английскую землю, как уже собрал веер из пересудов о своей персоне. Юноша…» Это я юноша Вики! Не заседающий в Палате лорд, а юноша! …. «Юноша не только выступил на новом заседании Палаты Лордов с возмутительными предложениями по реновации столпов, на которых держится британская легкая и тяжелая промышленность, но и отличился своими «необычными» взглядами на институт брака! Единственный наследник 1-ого графа Оклендского, молодой Артур Джеймс Иден, как утверждает достоверный источник, вернулся в Лондон не один, а в сопровождении трех незамужних леди, проживающих вместе с ним под одной крышей в настоящее время в самом центре нашей столицы». — Если бы в руках Артура была еще одна чашка кофе, то она бы присоединилась к своей предшественнице на полу. Но чашки не было, поэтому в темную кофейную лужицу полетел свеженький, хрустящий, от скандальных новостей, номер «Таймс».

— Ну… из трех леди, одна, все же, является твоей родной сестрой. Может быть, хоть этот факт немного смягчит…

— Виктория! Три леди, пять леди, или все двенадцать! Количеством не изменить самого факта! — Артур поднялся на ноги и оперся на дубовую столешницу. Кем бы ни был этот «надежный источник», ему очень хочется понаблюдать за мом падением в глазах света и всего простого люда. — Он вышел из-за стола и собирался покинуть залитую утренним светом столовую.

— Куда ты собрался? Не лучше бы было остаться сегодня дома? — Виктория с трудом скрывала озабоченность в своем голосе. Ей не хотелось отпускать Артура сегодня в Парламент. Кто знает, что будет там твориться?

— У меня много дел Вики. После этой газетенки дел вдвое прибавилось.

Накинув на плечи сюртук, и захватив цилиндр и трость, Артур покинул свой дом. Он обдумывал, стоит ли отложить запланированную, большую и очень важную для его будущего покупку, или наведаться только в Парламент? Кто-то проследил, за Артуром Иденом накануне, когда он покидал Вестминстер с мальчишкой посыльным.

За ним покинула дом и Виктория в сопровождении тетушки Шарлотты.

***

В холле развернулось настоящее поле боя! То, что предстало перед глазами Элинор, было далеко от дуэли и больше походило на пьяную драку в пабе, что не делало чести ни одному из дерущихся джентльменов.

Лорд Генри Нортингер, с растрепанными волосами, разорванным галстуком и сочащейся из нижней губы тонкой струйкой алой крови. Он выглядел совсем мальчишкой. Отойдя на несколько шагов, он с яростным ревом бросился на своего противника, обхватывая его за пояс и пытаясь опрокинуть на пол.

Меньше всего в такой, компрометирующей достоинство, ситуации, Элинор ожидала увидеть тридцати семи летнего лорда Нортингера! Состояние шока и неприятия увиденного — вот что творилось с Элин.

Нортингер изловчился и, все таки, осуществил задуманное опрокидывая на лопатки второго мужчину, в котором Элинор узнала Артура… своего Артура! Который молниеносно поднялся на ноги и с размаха проехался кулаком по скуле лорда Генри.

Мужчины осыпали друг друга сильными ударами, и совершенно не замечали невольного зрителя.

У Элинор внутри поселился холод, а голова обрела ясность, только когда она уже ринулась вперед, встала между обезумевшими мужчинами, и, расставив широко руки, уперлась ладонями в две, тяжело вздымающиеся грудные клетки.

— Прекратите немедленно! Оба! — ее подбородок задрожал, но руки не утратили твердости. Краем глаза она заметила сжавшуюся от страха в тени ближайшего коридора прислугу. Мужчины остановились, не осмелившись даже шелохнуться.

Лицо лорда Нортингера представляло собой бордовое месиво. Глаза горели огнем, а челюсти были плотно сжаты.

Кожа на щеке Артура лопнула, окрашивая щеку и подбородок карминным водопадом из крови. Ворот рубашки, как и у Нортингера, был разорван и добрая половина груди, в которую сейчас Элинор упиралась ладошкой, наливалась иссиня-черным синяком.

— Кто-то из вас объяснит мне, как глупой, и ничего не смыслящей в мужских делах, женщине, что здесь происходит!!!? И чей порыв был более благороден, когда вы затеяли этот кошмар? — она металась взглядом от одного мужчины к другому, силясь прочитать в их лицах истинную причину, но ничего кроме боли и крови не видела.

— Лорд Нортингер уже уходит, не так ли? — обратился к нему Артур тихим и пышущим злобой голосом.

— Как и минутами ранее, я повторяю тебе Иден, я никуда отсюда не уйду без леди Элинор Спенсер! Она не задержится белее в этом доме разврата и похоти! И если мне потребуется переступить через твой бездыханный труп ради этого, то я это сделаю.

— Как и минутами ранее я повторюсь, глубоко уважаемый «Достоверный источник». Я спущу вас с парадной лестницы головой вниз, и позабочусь, чтобы достаточное количество ваших друзей журналистов, стали тому свидетелями. Выметайтесь из моего дома, и озаботьтесь поиском секунданта. Завтра в пять утра я буду ждать вас на окраине Гайд Парка.

***

— Секунданта? — руки Элинор опустились, и она полностью повернулась к Артуру.