Страница 21 из 120
2.6. Горшковщина и ложь
как зёрна будущих катастроф
После устранения И.В.Сталина атаки психтроцкизма на Русский флот возобновились. К тому времени Министерство ВМФ и Министерства обороны были объединены в одно Министерство обороны, вследствие чего Н.Г.Кузнецов оказался в прямом подчинении Г.К.Жукова.
Г.К.Жуков был выдающийся сухопутчик, но он не утрудил себя вникнуть в существо военно-морской проблематики
[48] . Вследствие этого у него не сложились и личные отношения с Н.Г.Кузнецовым, а став прямым начальником бывшего военно-морского министра СССР, Г.К.Жуков принял активное участие в его травле. Нежелание Г.К.Жукова вникнуть в военно-морские дела и его участие в травле Н.Г.Кузнецова дают основания к тому, чтобы утверждать:
В холодной войне 1946 - 1985 гг. Маршал Советского Союза Г.К.Жуков воевал на стороне НАТО против СССР в режиме биоробота-зомби, на амбициях которого умело играли кукловоды, не искавшие мирской славы.
28 октября 1955 г. на флоте случилась очередная трагедия. В результате диверсии в главной базе Черноморского флота Севастополе был подорван доставшийся СССР по репарациям бывший итальянский линкор “Джулио Чезаре” (“Юлий Цезарь”), в Черноморском флоте получивший название “Новороссийск”. Корабль опрокинулся спустя несколько часов после взрыва и затонул. Большинство экипажа погибло. Аварийно-спасательная служба Черноморского флота оказалась не способна вывести оставшихся в живых людей из воздушных подушек в отсеках корпуса опрокинувшегося корабля.
Эта трагедия была использована для того, чтобы выгнать Н.Г.Кузнецова с Флота. После Н.Г.Кузнецова на 30 лет Главкомом ВМФ, пересидевшем нескольких Министров обороны СССР и нескольких генсеков, стал С.Г.Горшков
[49] .
Этому назначению сопутствовали два обстоятельства. До назначения на должность временно исполняющего обязанности Главнокомандующего ВМФ СССР в мае 1955 г. в связи с болезнью Н.Г.Кузнецова, С.Г.Горшков был командующим Черноморским флотом и в силу этого непосредственно отвечал за организацию обороны, в том числе и противодиверсионной, главной базы Черноморского флота в Севастополе.
Обстоятельства взрыва, организации и хода борьбы за живучесть “Новороссийска” расследовала Государственная комиссия. Ей были предоставлены и материалы водолазного и докового (после подъёма корабля) осмотра разрушений корпуса линкора. Из них следовало, что корпус корабля общей высотой 17 метров
[50] прожгла кумулятивная струя направленного взрыва
[51] мощностью в тротиловом эквиваленте около 1,5 тонн, которая прошибла насквозь в общей сложности 190 мм стальных корабельных конструкций, включая две броневых палубы. Сейсмическая станция в Крыму в момент взрыва зафиксировала землетрясение на дне Северной бухты Севастополя силой, которую мог обеспечить подрыв примерно полутора тонн тротила, что потом было подтверждено экспериментальными взрывами разной мощности.
Народам СССР о гибели линкора, а тем более о причинах, официально сообщено не было. Но даже и в предназначенном для очень узкого круга высших чиновников совершенно секретном акте Государственной комиссии, которую возглавлял Зам. пред. Совмина СССР В.А.Малышев
[52] , причиной гибели линкора была названа неконтактная магнитная мина, оставшаяся на дне Северной бухты Севастополя со времён войны. Это была ложь с далеко идущими последствиями, одними из которых являются гибель АПЛ “Комсомолец” 7 апреля 1989 г. и гибель АПЛ “Курск” 12 августа 2000 г.
Ложь о причинах гибели “Новороссийска” была ‹ почти› очевидна:
· во-первых, неконтактный взрыв поражает корпус корабля не непосредственно продуктами распада взрывчатых веществ и осколками взрывного устройства, а прохождением через конструкции корабля сформировавшегося в воде фронта ударной волны. В результате воздействия фронта гидродинамической ударной волны на корпус корабля и последующего её распространения через корабельные конструкции в радиусе нескольких десятков метров от эпицентра взрыва деформируется обшивка корпуса и расходятся её швы (образуется течь), срываются с фундаментов и ломаются механизмы, разрушаются корпусные конструкции и оборудование, заклиниваются двери и люки, лопаются лампочки и т.п.
[53] При контактном же направленном взрыве кумулятивная струя наносит повреждения, локализованные зоной непосредственного её распространения, что и было выявлено при осмотре разрушений корпуса “Новороссийска” ‹ (см. рис. 2 и 3 несколькими страницами далее)› ;
· во-вторых, на вооружении ВМФ СССР и Германии в годы второй мировой войны не было мин с боевым зарядом порядка 1,5 тонн в тротиловом эквиваленте, тем более предназначенных для осуществления направленного взрыва; всё минное оружие, и, прежде всего, предназначенное для постановки с самолётов (именно так гитлеровцы минировали бухты и фарватеры) имело заряды в пределах 800 кг
[54] .
· в-третьих, одним из общеупотребительных способов контрольного траления
[55] особо значимых районов акватории, таких как штатные места якорной стоянки наиболее важных кораблей флота на рейде, является бомбометание глубинными бомбами. Глубинные бомбы, состоявшие на вооружении ВМФ СССР в 1940 - 1950-е гг., предназначенные для сбрасывания с ‹ лотковых› бомбосбрасывателей кораблей и катеров, имели заряд около 200 кг тротила
[56] . При бомбометании их сбрасывали сериями по-нескольку штук, и от их взрывов всякая магнитная мина, оказавшаяся в зоне поражения взрывом, у которой, допустим, был заклинен взрыватель или прибор кратности, вследствие чего она действительно могла уцелеть при обычном тралении, неизбежно сдетонировала бы. ‹ Но даже если детонации не происходило, то прохождение ударной волны взрыва глубинной бомбы через конструкции мин повреждало их, после чего они утрачивали способность взрываться под воздействием физических полей кораблей в штатных для них ситуациях. После взятия Севастополя (9 мая 1944 г.) в период с 5 июля по 3 ноября 1944 г. Севастопольские бухты были протралены, в том числе дважды бомбометанием: первый раз с интервалом сбрасывания глубинных бомб 70 м, второй раз с интервалом сбрасывания глубинных бомб 50 м.