Эфириус. Восхождение

– Поспите. Сон поможет скрасить ожидание, пока питательная среда и репаратор, кстати, изобретение вашей коллеги – Зои Гамильтон, будут лечить организм. Если осложнения не возникнут, завтра вас переведут в обычную палату. И мы добавим несколько процедур для восстановления мозга. Вы ведь до сих пор принимаете препараты от галлюцинаций? – Я легонько кивнула. – Мы с коллегами это учли. Выздоравливайте.

Послышался стук каблуков, шелест одежды, а его изображение начало растворяться.

– Доктор, постойте… – выкрикнула я прежде, чем он окончательно скрылся из виду. – Мои шрамы… Те, что на спине и плече… Они исчезнут?

– Только если вы того пожелаете.

–Уберите тот, что на руке, а остальные… оставьте. Пожалуйста.

– Хорошо. Поправляйтесь.

К счастью, никаких осложнений не возникло, и вскорости меня выпустили из того плотного пузыря, заполненного отвратительной жидкостью. Резкой боли в шее, груди, спине и плечах больше не ощущалось. Остался лишь приглушённый след. Вполне терпимый, хотя и неприятный.

Я лежала в одноместной палате. Светлой, просторной, но с едва уловимым запахом медикаментов. Он смешивался с ароматом цветов. На прикроватной тумбочке и подоконнике уже красовались дорогие букеты. К моей вене была подключена капельница, а шея и рёбра хотя больше и не были зафиксированы, но врач попросил не делать лишних движений.

Сотрясение, переломы, внутреннее кровотечение, множественные порезы… Я особо не вслушивалась в перечень повреждений, но это запомнила. Однако мои мысли по большей части были прикованы к неудачному эксперименту.

Почему в меня ударило энергетическим импульсом? Я ведь не открывала портал в свой мир, не старалась сделать картинку чётче или каким-то образом взаимодействовать с увиденным. Считай, всего лишь напала на след. И чуть не погибла при этом. Что за завеса отделяла Эдем от других веток реальности? Откуда она взялась? И что если её природа была той же, что и у аномальных зон?

В палату постучали.

– Войдите! – крикнула я.

Дверь растворилась в воздухе – и на пороге в эфириусном белоснежном костюме появился Фредерик Штольцберг. За его спиной маячили фигуры трёх с виду солидных серьёзных мужчин.

Стало страшно. Они знают, что я пыталась совершить!

– Здравствуйте, Кара, как самочувствие? – вежливо поинтересовался Верховный архонт.

Во рту сделалось сухо. Я сглотнула, облизала потрескавшиеся губы и хрипло сказала:

– Уже лучше. Спасибо.

– Рад это слышать. – Он улыбнулся, но взгляд серых глаз остался ледяным. – Ваш лечащий врач сказал, что скоро вы должны окончательно выздороветь. Мне жаль, что приходится вас беспокоить в такой момент, но мы вынуждены расследовать обстоятельства произошедшего несчастного случая.

Точнее, выяснить, что его спровоцировало и при необходимости отправить меня обратно на рудники!

Пульс зачастил, о чём предательски сообщил монитор одного из подключённых ко мне приборов, и я поняла, что надо срочно брать ситуацию в свои руки.

– Господин Штольцберг, вы… вы можете рассказать мне о том, что случилось? Доктор что-то говорил про пожар, но… я не понимаю, как он возник! Я… я работала, как обычно… Пыталась создать экскаватор… Тестировала двигатель, рычаги… А потом меня ударила в грудь силовая волна…

Я жалобно всхлипнула и осеклась, имитируя недоумение, сожаление и посттравматический страх.

– Откуда она взялась? Неужели это произошло из-за фантазийной грозы? Или я опять утратила контроль над фантазией?

– Моя дорогая, мы считаем, что вы каким-то образом сумели коснуться Покрова.

– Покрова? – растерянно переспросила я. – Что это такое?

– Дело в том, Кара, – произнёс он, буравя меня въедливым взглядом, – что вокруг Эдема существует своего рода завеса, которая не даёт нам перемещаться в другие ветки реальности. Её невозможно преодолеть…

– Кажется, я что-то такое слышала, – пробормотала тихонько.

Можно было бы притвориться, что мне про неё ничего не известно, но в ходе расследования могло бы всплыть упоминание о подобном случае с Йелло… А раз мы с ним друзья, то такое обстоятельство бросало тень подозрений на нас двоих. Нет, разумнее было сделать вид, что я имела представление о Покрове, но проламывать его не собиралась.

– Но… какое отношение этот… Покров имеет к моему проекту? Не понимаю… Он же опасен…

На лице Штольцберга отразилось искреннее изумление. Тем не менее, Верховный архонт быстро пришёл в себя.

– Постарайтесь припомнить, моя дорогая, что вы делали и говорили перед тем, как ощутили силовой удар?

Я нахмурилась, изображая задумчивость. От страха задрожали пальцы. Пульс стал почти нереальным. Я ненавидела Штольцбрега и боялась его. Господи, как же сильно боялась. Того, что он мог сотворить со мной и того, что мог сделать с друзьями.

– Я… я… толком не помню… В «Творце» не было симуляции аномальной зоны, и я выставила максимально сложные настройки… Потом стала создавать дополнительные шумовые факторы… Действовала вслепую. Тараторила всё подряд… Выдавала первое, что приходило в голову…А потом раз – и…

Я потянулась рукою к груди и снова всхлипнула, стараясь изобразить истерику. Но из глаз тут же брызнули горькие слёзы, потекли по щекам – нервы, натянутые до предела, в один момент сдали. Так что притворяться мне и не пришлось.

– Я… я не хочу умирать… во второй раз… Только не так… Посреди недоделанного проекта… В шаге от мечты…

Штольцберг ободряюще коснулся моей руки. Чудом её не отдёрнула.

– Моя дорогая, всё позади. Вы скоро поправитесь и снова вернётесь в Пантеон.

– А как же моя сфера? Там ведь был пожар… Где теперь мне творить?

Штольцберг улыбнулся.

– Карина, не беспокойтесь о таких пустяках. Ваш рабочий кабинет отремонтирован. Правда, компьютер сгорел… Его заменили на новый, но старые файлы стоит попробовать восстановить.

– У меня на флэшке есть копии! – тут же выпалила я, вытирая ладонью слёзы. После истории с кражей прототипа и уничтожением всех документов в моём компьютере в угоду паранойе мне приходилось по нескольку раз в течение рабочего дня дублировать свои намётки.

– Вот и замечательно. Тогда никаких проблем не возникнет. Хорошо, что господин Феррен вовремя оказался на месте.

Мои глаза широко распахнулись.

– Что?!

Сердцебиение усилилось, в ушах зашумело. Штольцберг перевёл взгляд на монитор, и уголок его губ дёрнулся.

– Так вы не в курсе? – удивился он. – Шон был неподалёку от вашей сферы, и когда из неё повалил дым, он первым кинулся вам на помощь.

– Нет, я об этом не знала, – ответила глухо, пряча глаза.

– Что ж… поправляйтесь, моя дорогая. Эдем нуждается в вас.

Штольцберг с сопровождающими ушёл, а я постаралась привести мысли в порядок.

Выходит, Шон действительно вытащил меня из сферы. Потому что волновался? Или… Шок длился не больше секунды, а потом на его место пришла ярость.

Ложь! Всё ложь…

Шону и дела до меня не было. В отличие от своей репутации! Подмоченной, после моего ареста. Её надо было срочно реабилитировать! Иначе постоянные покупатели его прототипов разбежались бы… Так почему бы и не погеройствовать на глазах у коллег? Печальный возлюбленный, осознавший свою неправоту, кинулся на помощь покинутой даме сердца… Как всё это цинично!

Внезапно заметила на прикроватной тумбочке букет белоснежных пионов. Обычных, не модифицированных, хотя и очень красивых. Записки к цветам не прилагалось. Но она мне и не была нужна. Белые пионы – визитная карточка Шона. Ещё одна деталь к образу раскаявшегося мужчины. Ярость переросла в ненависть, и когда ко мне в палату зашла медсестра, чтобы поменять капельницу, я попросила её избавиться от букета. Очень хотелось, чтобы она унесла ещё и белые эфириусные лилии Штольцберга, сладковатый аромат которых вызывал тошноту, но делать это было никак нельзя. Он мог вернуться и заметить недостачу.

Однако я надеялась, что этого не случится и победа в ещё одном маленьком сражении останется за мной. Хоть бы в расследовании была поставлена жирная точка! Тогда бы серьёзных оснований для насильственного извлечения моих воспоминаний ни у кого не возникло бы.