«Ливонский» цикл

На исправленье «немцам» был дан год. Перепуганный магистр отправил императору «слезницу»-«суппликацию» с жалобами на угрозы московита и аргументами в пользу того, что нельзя идти этому варвару, новому турку, на уступки, иначе всем нам от него не будет покоя. Однако императору было не до ливонских проблем — своих хватало. Единственное, что он мог сделать, так это дать свое согласие на заключение польско-ливонского союза при условии, что он сохранит верховный сюзеренитет над своей имперской провинцией. Похоже, что это его согласие стало результатом зондажа со стороны герцога Альбрехта, который после встречи с Сигизмундом в 1552 году начал строить планы по «инкорпорации».

К счастью (или к несчастью?), в 1551 году Москва не стала напоминать ливонским ландсгеррам о своем обещании — увязшему в войне с казанцами Ивану IV было не до того. Обмен эмиссарами не привел к результату, и по факту с 1552 года Москва и Ливония оказались в состоянии необъявленной войны. Переговоры возобновились лишь в 1554 году, когда миновал казанский кризис. Ливонские послы были крайне неприятно удивлены той настойчивостью, с которой главные переговорщики с русской стороны, дьяк И. Висковатый и окольничий А. Адашев, требовали от них пресловутой «юрьевской» дани, угрожая, что в противном случае их государь сам за ней придет.

Московские воины. Гравюра из «Записок о Московии» С. Герберштейна

Выхода у послов не было: в Ливонии давно уже решили, что после казанцев у московита они следующие на очереди. Послы нехотя согласились включить в текст грамоты пункт о дани. Но здесь они попытались схитрить. Если в русском варианте документа было прописано, что ливонцы обязуются собрать дань за все годы и выплатить ее в 1557 году, то в ливонском этот пассаж звучал несколько иначе: ландсгерры должны провести «розыск» о дани. Это означало, что вопрос о выплатах откладывается.

Впрочем, Висковатый и Адашев то ли не стали обращать внимания на эту деталь, то ли решили, что ливонцы тем самым сами себе роют яму. Так вольно же им, пускай роют — через три года мы их и спросим, но уже по новым расценкам. Во всяком случае, именно так можно истолковать реакцию новгородского посланника Келаря Терпигорева, когда он получил от дерптского епископа ратификационную грамоту. «Вынув грамоту из-за пазухи, — писал ливонский хронист, — передал (Терпигорев) своему служителю, велев завернуть ее в шелковую ткань и положить в обитый сукном ящик, при чем сказал: «Смотри, береги и ухаживай за этим теленком, чтобы он вырос велик и разжирел!»

Так или иначе, но довольные своей «хитростью» ливонские послы (как же, обманули глупых московитов!) отъехали домой, а Висковатый с Адашевым отправились на доклад к Ивану. Великий князь в это время вместе со своими боярами как раз вынашивал планы подчинения Астрахани и заключения антикрымского договора с Ногайской Ордой. Выслушав своих переговорщиков, Иван, вероятно, сказал им что-то вроде «Быть по сему» и занялся более важными на тот момент делами.

До рокового 1557 года осталось совсем немного времени.

Литература

Бессуднова, М. Б. Россия и Ливония в конце XV века. Истоки конфликта / М. Б. Бессуднова. — М., 2015.

Бессуднова, М. Б. Специфика и динамика развития русско-ливонских противоречий в последней трети XV века / М. Б. Бессуднова. — Липецк, 2016.

Валлерстайн, Э. Мир-система модерна I. Капиталистическое сельское хозяйство и истоки европейского мира-экономики в XVI веке / Э. Валлерстайн. — М., 2015.

Казакова, Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI вв. / Н. Казакова. — Л., 1975.

Ниенштедт, Ф. Ливонская летопись / Ф. Ниенштедт // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. — Т. III–IV. — Рига, 1880–1882.

Рюссов, Б. Ливонская хроника / Б. Рюссов // Сборник материалов по истории Прибалтийского края. — Т. II–III. — Рига, 1879–1880.

Филюшкин, А. И. Закат северных крестоносцев: «Война коадъюторов» и борьба за Прибалтику в 1550-е годы / А. Филюшкин. — М., 2015.

Филюшкин, А. И. Война коадъюторов» и Позвольские соглашения 1557 г. / А. Филюшкин, В. Попов // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. — 2009. — № 1/2 (5/6). — С. 151–184.

Форстен, Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648) / Г. Форстен. — Т. I. Борьба из за Ливонии. — СПб., 1893.

Хорошкевич, А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. / А. Хорошкевич. — М., 1980.

Дзярновiч, А. «Прускi» сцэнарый для Iнфлянтаў: да пытання выкарыстання катэгорый «iнтэграцыя» i «iнкарпарацыя» ў дачыненнi да XVI ст. / А. Дзярновiч // Праблемы iнтэграцыi i iнкарпарацыi ў развiццi Цэнтральнай i Усходняй Еўропы ў перыяд ранняга Новага часу. — Мiнск, 2010.

Подаляк, Н. Могутня Ганза. Комерцiний простiр, мiське життя i дипломатiя XII–XVII столiть / Н. Подаляк. — Киiв, 2009.

Ливонский узел: время платить долги

В 1554 году очередной раунд русско-ливонских переговоров закончился согласием ливонцев на требования Москвы. Среди них была и выплата пресловутой «юрьевской дани» за все предыдущие годы — с той лишь поправкой, что, по мнению ливонской стороны, нужно было не «собрать» дань, а «сыскать» ее. После долгих дебатов и обсуждений ландсгерры утвердили договор с «протестацией», подразумевая под ней свое право подать иск о признании обязательства выплаты дани в имперский суд. Никто из ливонских дипломатов, похоже, не обратил внимания на фразу, которую произнес келарь Терпигорев: «Какое дело моему государю до императора? Давайте сюда грамоту: не хотите платить дань моему государю, так он возьмет ее у вас сам!». Иван Грозный свое царское слово на ветер не бросал: если уж пообещал сам явиться за данью — значит, так тому и быть. Ливонцы же посчитали дело сделанным и предались своим прежним развлечениям, проводя время «в травле и охоте, в игре в кости и других играх, в катанье верхом и разъездах с одного пира на другой, с одних знатных крестин на другие, с одного вака (вак или гак — земельное владение) на другой, с одной ярмарки на другую». Между тем время, отведенное ливонцам московским государем «для исправленья», близилось к концу.

Час расплаты

В марте 1557 года очередное ливонское посольство прибыло в Москву со своими грамотами и ответом насчет проведенного «разыскания», но без денег. «Розыск» в ливонских архивах дал вполне ожидаемый результат: никаких грамот с обязательствами платить некую дань московиту найдено не было. Разгневанный Иван «послом у собя быти не велел и отпустил их бездельно с Москвы». Вслед за этим Иван наказал строжайшим образом воспретить поездки русских купцов в Ливонию и послал окольничего князя Д. С. Шестунова, П. П. Головина и дьяка И. Выродкова «на Нерове ниже Иванягорода на устье на морском город поставить для корабленаго пристанища». Новая пристань должна была, по замыслу царя и его советников, перехватить поток грузов, притекавших в орденскую Нарву, и направить этот поток в русские владения.

Ливонские ландсгерры никак не отреагировали на эти грозные предзнаменования. Очевидно, все их помыслы в то время были связаны с продолжавшимся внутренним конфликтом и непростыми отношениями с Сигизмундом II. К исходу лета 1557 года ситуация обострилась настолько, что дело едва не дошло до полноценной войны: польский король не только сосредоточил на границе с Ливонией свои войска, к которым намеревался присоединиться и герцог Альбрехт, но и заготовил грамоту с объявлением войны Ливонской «конфедерации». Понятно, что в этих условиях было не до «юрьевской» дани и угроз московита — пожар вот-вот должен был вспыхнуть в другом углу, и надо было тушить в первую очередь его.