Страница 44 из 49
Дальноконные города германские
Взятие Феллина еще не означало, что кампания князя Мстиславского завершилась. Отписывая царю о захвате замка и пленении старого магистра, Мстиславский сообщал Ивану, что он и его товарищи
«в городе в Вильяне оставили Ивана Ивановича Очина Плещеева, да Осипа Меншикова сына Полева, да Романа Васильева сына Олферьева».
Раздел Ливонии к 1562 году. Современная латвийская карта
Выбор городовых воевод, правда, оказался сопряжен с некоторыми проблемами. Согласно разрядным записям,
«царь и великий князь против тое отписки велел отписать к бояром и воеводам ко князю Ивану Федоровичю Мстисловскому с товарищи, а велел воеводу Ивана Очина Плещеева переменить, и велел государь в городе в Вильяне оставить окольничево и воеводу Олексея Федоровича Одашева, да Осипа Васильева сына Полева, да Романа Васильева сына Олферьева».
Узнав об этом, Осип Полев бил челом государю, «что ему меньши Олексея Адашева быть невместно». Наш воевода, сын боярский дворовый по Костроме и потомок боярина великого князя Василия Дмитриевича Александра Поле, почувствовав, что всемогущий прежде временщик уже не тот и что время его фавора осталось позади, решил подняться в местнической иерархии. И ведь добился своего: царь велел отправить Адашева воеводой в Юрьев, а Полев был назначен первым вильянским воеводой, и о том «писано от государя в Вильян в грамотах воеводе Осипу Данильевичю Полеву с товарищи».
Разобравшись с составом вильянских воевод, Мстиславский продолжил ковать железо, пока оно горячо. Согласно разрядной росписи, еще во время осады Феллина
«ис-под Вильяна воеводы (большой воевода и его помощники-«лейтенанты» — прим. авт.) отпустили войною воевод ис передовова полку боярина и воеводу князь Ондрея Михайловича Курпского да воеводу князь Петра Ивановича Горенсково; да из большова полку воеводу князь Дмитрея Федоровича Овчинина, ис правые руки князь Володимера Ондреевича дворецково и воеводу князя Ондрея Петровича Ховансково…».
По возвращении этой «лехкой» рати, насчитывавшей порядка 1000–1500 «сабель», под Кесь отправилась другая рать под началом воевод князей Д. Ф. Овчинина и И. А. Оболенского-Золотого, а по другой дороге туда же ушли головы князья Василий Троекуров, Никита Кропоткин и Иван Охлябинин.
«Дa посылали бояре и воеводы голов к Тарвасу князь Петра Большова князь Дмитреева сына Ростовсково да князь Василья Волка Ростовсково и изо всех полков голов», —
продолжал составитель разрядной книги и, подводя итоги этой «посылки», отмечал, что «они (посланные воеводы — прим. авт.) город Тарвас взяли». Произошло это в первых числах сентября 1560 года.
Пока посланные загоны опустошали неприятельские владения, 29 августа большой воевода вместе с первым воеводой полка Правой руки князем П. И. Шуйским направил в Ревель (современный Таллин) тамошним ратманам и добрым бюргерам письмо с «приятельными словами», предлагая им бить челом их государю с тем, чтобы «досталных немецких людей неповинных с повенными кров не лилася, и конечного б себе разоренея не дождали». Подобные же грамоты от имени воеводы были отправлены и в ливонские города Каркус и Гельмет. А чтобы немцы не сомневались, что худой мир лучше доброй ссоры, большой воевода продолжил «посылки» «лехких» конных ратей в разные стороны пустошить и разорять «германов».
«Да посылали бояре и воеводы ис-под Пайды воеводу князь Федора Троекурова войною под Рую (замок Рюен, ныне эстонский Руйена — прим. авт.), а с ним голов ис полков, и город Рую взяли (замок был сожжен русскими 3 сентября 1560 года — прим. авт.)», —
отмечал неизвестный подьячий, составлявший разрядную книгу. И продолжал:
«Посылали бояре и воеводы к Пернови (Пернау, современный эстонский Пярну — прим. авт.) и Копьеви (Кавелехт, ныне эстонский Кавильда — прим. авт.) и ко Пслу (Гапсаль, сейчас эстонский Хаапсалу — прим. авт.) на посады войною боярина и воеводу Ивана Петровича Яковлева да воеводу князь Григорья Мещерсково».
Череда несчастий
Опустошив центральные и приморские владения ордена, русские отряды объявились в области Харриен к востоку от Ревеля. Добрые ревельские бюргеры отнюдь не изъявляли желания, подобно жителям Нарвы или Юрьева, перейти под власть русского царя и постарались очень скоро это свое нежелание подтвердить конкретным делом.
10 сентября 1560 года небольшой русский отряд разбил лагерь в полутора милях от Ревеля. Ревельский гарнизон (конница и пехота), а также охотники из числа местных бюргеров ранним утром следующего дня атаковали русских, вынудили их к бегству и захватили лагерь со всей добычей, что была взята прежде в Вике. При этом, по сообщению Реннера, привычно завышавшего численность московитов, было побито аж 600 русских. Псковская летопись писала о 15 погибших в этой стычке детях боярских.
Ревель в середине XVII века
Увы, военное счастье переменчиво, и добрые ревельцы недолго радовались своему успеху. Эрмесский сценарий повторился. Как писал псковский книжник, «приспел тоуто» на помощь своей «посылке» воевода И. П. Яковлев «со всеми людьми, и немець побили (…) и мало их оушло немецких людеи», которых, по мнению информаторов псковича, было 700 человек: 300 конных и 400 пеших. Ливонские хронисты добавили к описанию этого погрома, что ревельцы потеряли 60 человек убитыми и лишились двух взятых с собой фальконетов. Среди погибших ревельцев были благородные господа Й. фон Гален, Ю. фон Унгерн, Л. Эрмис, ратман Л. фон Ойте, бюргер Б. Хогреве и другие. Добрый пастор Б. Рюссов, большой любитель нравоучительных историй, подытожил рассказ об этих печальных событиях словами, которые якобы произнес один из русских, участвовавших в стычке. По словам пастора, этот московит заявил буквально следующее:
«Ревельцы или безумны, или совершенно пьяны, если с такой малостью народа сопротивляются большому войску и осмеливаются отнимать добычу».
В самом деле, на стороне русских если и не было большого численного преимущества, то в любом случае они наголову превосходили ревельцев в опыте и профессионализме.
Нечто подобное случилось в те же дни и под замком Вольмар (русский Владимирец, Валмиера в современной Латвии). Русский отряд объявился под его стенами и захватил принадлежавший обитателям скот. Как писал в своей хронике Ниенштедт,
«Вольмарцы напали на него с тремя ротами стрелков в надежде спасти свой скот, но были побеждены неприятелем, почти все перебиты, а остальные были уведены пленниками в Москву».
Б. Рюссов не смог удержаться от очередного нравоучения:
«Сколько горя и печали было тогда между женами и детьми вольмарскими, может сам себе представить всякий разумный человек».
Картина-эпитафия десяти членам ревельского братства черноголовых (иноземных купцов и судовладельцев), погибших в бою с русскими в сентябре 1560 года
В довершение всех ливонских несчастий в Харриене и Вике вспыхнули крестьянские восстания. По словам Рюссова,
«крестьяне восстали против дворян из-за того, что должны были давать дворянам большие подати и налоги и исполнять трудные службы, но в нужде не имеют от них никакой защиты, а московит без всякого сопротивления нападает на них».
Потому-то крестьяне и возжелали свободы, угрожая в противном случае перебить всех благородных господ, в чем они немало преуспели. Правда, как это обычно и бывало, мятеж был подавлен, как только местные дворяне пришли в себя, вооружились и атаковали бунтовщиков: