Стать жестче

А ещё я не ожидал увидеть Люсинду, идущую к нам, только вот не со стороны дома, а вообще откуда-то сбоку, из глубины сада.

Пока я протирал глаза, Люся увидела того, кого искала и бросилась к Егору, который уже не валялся на земле, а сидел на коленях, глядя на неё немигающим, неверящим взглядом.

— Егор, Егорушка, — Люська упала перед ним на колени, обхватила лицо и принялась целовать. — Любимый мой, живой.

То, что Егор сначала вообще никак на неё не реагировал, заставило меня нахмуриться и сделать шаг в их сторону. Как бы у него крыша на почве переживаний не слетела. Но тут Егор сграбастал Люсю в охапку и так прижал к себе, что она только пискнула.

— Люся, боже мой, я думал, что сойду с ума. Я обещал вас всех защитить, но не смог, — он говорил что-то ещё, такое же бессвязное, но она его перебила.

— Я же говорила, что не брошу тебя, никогда не брошу…

И тут их идиллию прервал ломкий юношеский голос.

— Егор, ты живой, живой, — мимо меня оттуда же, откуда вышла Люся, пробежал долговязый мальчишка, лет тринадцати-четырнадцати и обнял Егора, а потом уткнулся ему в плечо и заревел. — Ты живой!

— Славка, — Егор обнял его второй рукой, а мальчишка, словно стесняясь своих слёз несколько раз ударил его кулаком в грудь. Егор же прижал его голову к себе ещё сильнее, продолжая удерживать Люсинду.

— Егор! — на нём повисла девчушка, лет пятнадцати.

— Да отпустите вы его, не видите, что ваш Егор сейчас завалится под вашим натиском, — к нам неспешно подходили два пожилых мужчины. Они были просто невероятно похожи на Егора и друг на друга, такие же темноволосы и синеглазые. Наверное, какие-то дядья. Я не всех Ушаковых знал, вот эти были мне не знакомы.

Вырвав Егора из рук жены и подростков, они подняли его на ноги и только потом начали обнимать.

— Он жив? — из дымки, вышли два молодых мужчины, примерно одного возраста с Егором. Каждый был с молодой женщиной, а одна из них была уже заметно беременная.

— Жив, только молчаливый какой-то, — один из мужчин почесал затылок.

Я перевёл взгляд на Егора, который, похоже, вообще не соображал, что происходит. Он только притянул к себе поближе Люсинду, которую время от времени к нему прижимали желающие пообниматься. На периферии зрения промелькнула фигура Устинова. Он подошел, встал рядом со мной, и с чувством произнёс.

— Слава богу, — я с удивлением увидел, как он перекрестился. — Так, кто тут у нас, — он осматривал обступивших Егора людей, а я, наконец, понял, что, говоря про то, что он не сумел защитить всех, он не только о Люсинде с малышом говорил. Похоже, что не вся белая прядь появилась из-за жены. У каждого из что-то говоривших, перебивая друг друга, людей есть в этой пряди по одной серебристой нитке.

— Похоже, что они его очень любят, — я даже улыбнулся, наблюдая как на красивом ошарашенном лице проступает облегчения.

— Поверьте, Константин Витальевич, он их тоже. Ну что же, Степана нет, похоже, что погиб, очень жаль. — Устинов замолчал, а потом продолжил. — Зато от гибели всех остальных Егор Александрович быстро отойдёт, если уже не отошёл, — он пробормотал последнюю фразу еле слышно, но я всё равно умудрился расслышать.

— Живым кого-нибудь взяли?

— Двоих. И, Константин Витальевич, взрыв, похоже, для них стал такой же неожиданностью, как и для нас. — Я повернулся к Устинову.

— Разберемся. Чуть позже, я хочу их допросить, и, чтобы мне никто не мешал, — он вздрогнул, но ничего не ответил, только кивнул. — Егор стал наследником? — я ещё раз посмотрел на выживших, нет, никого из них не знаю, значит, не первой линии наследники.

— Да, и я даже не знаю, как он на это отреагирует, — Устинов погладил себя по подбородку. — Пока не похоже, что он это осознал. А вообще интересный расклад получается. Егор Александрович сейчас первый на права наследования, затем идут Михаил Олегович и Василий Олегович, всё время забываю кто из них старше, затем их сыновья, вон они, Максим и Денис. Только жена Дениса беременна. Если родится мальчик, то Максим отодвинется на одну ступень вниз. Ну, а если у Егора Александровича и Люсинды Викторовны родится мальчик, то очередь всех подвинется. Славка же, получается, место Егора Александровича занял. В любом случае до него дело не дойдёт, если только ещё какого форс-мажора не случится.

— Сомневаюсь, что сейчас Егор что-то подобное допустит, — я покачал головой. — И всё равно, не понятно, что здесь произошло. Почему они все вышли непонятно откуда. Похоже, что есть только один способ узнать. Надеюсь, Егор меня сейчас не прибьет сгоряча.

— А я пойду Андрея Никитича успокою. Да про гибель сына расскажу, — Устинов отошел в сторону, доставая телефон.

— Класс. Погибла половина клана, или даже больше, но это ерунда, тьфу, даже беспокоиться не стоит. Похоже, что наследники первой линии те ещё твари были, если Егор больше за жизнь дядьёв да троюродного племянника переживал, чем за жизнь матери с отцом. — Я покачал головой и пошёл вырвать из рук Егора на время ту, что могла дать мне полный расклад.

Подойдя к все ещё галдящей группе людей, которые обращали внимание только друг на друга, я тронул за руку Люсю, которую, похоже, Егор боялся отпустить от себя хоть на секунду. Даже продолжавший свой тошнотворный ужин вполне довольный жизнью единорог не вызывал у них более сильных эмоций, как осознание того, что Егор жив и что им ничего сейчас больше не грозит.

— Егор, я у тебя Люсю украду на пару минут, мне нужно пару моментов прояснить. — Он так на меня посмотрел, словно я у него отбираю её навсегда. — Егор, — я отодвинул в сторону всё ещё цепляющегося за него Славку, и зашептал на уху. — Не будь идиотом. Нам всё равно нужно узнать, что произошло, а потом допросить пленников. Но, если ты уже не возьмешь себя в руки и не очухаешься, я тебя на допрос с собой не возьму.

— Да, я… — он протёр лицо. Мы с ним были грязные, мокрые, и лично у меня на теле было полно небольших ранений. У него, скорее всего тоже. Но нам даже в голову не приходило куда-то уходить, пока здесь все дела не доделаем. — Люсь… — он повернулся к жене.

— Я поняла, — она серьезно кивнула, пожала ему руку и отошла со мной немного в сторону. — Что тебе рассказать?

— Всё, с самого начала. Как ты оказалась вне дома, да ещё в такой интересной компании. — Она вздохнула, потом кивнула и начала рассказывать.

Разговор с матерью Егора не задался с самого начала. Люсинда так и не поняла, чего от неё хотела эта женщина, и зачем она вообще попросила её приехать пораньше. Наговорили они друг другу в итоге очень много всего, и не всегда цензурного. И, если Люся вполне представляла себе, что может услышать, в свой адрес, то Ольге Ушаковой многое вполне сошло за откровение.

Но в итоге именно Люсинда вышла из гостиной, где проходила их, так называемая, беседа, первой, с трудом удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Она слегка расстроилась, и от расстройства ей очень захотелось съесть огурец. Почему именно огурец и какая между ними связь с расстройством, Люся и сама не знала. Но вот так.

Логично решив, что в таком доме обязательно должны водиться огурцы, она пошла искать кухню. Нашла она её довольно быстро. Ошарашенный повар молча сунул ей затребованный огурец, и Люсинда села за стол, чтобы съесть его в спокойной обстановке.

— Привет, — она от неожиданности чуть не подавилась, но сглотнула и кивнула долговязому мальчишке, плюхнувшемуся за стол напротив её.

— Привет, — она отложила огурец, чтобы больше не искушать судьбу, с таким же интересом рассматривая его.

— Меня Слава зовут, а тебя Люсинда, я знаю, — выпалил мальчишка. — Просто мы хотели познакомиться с женой Егора, но не нашли тебя в зале. Зато Ольга вопит как резанная, — он хихикнул.

— Мы? — переспросила Люсинда. Она пока вообще не разбиралась в Ушаковых, но то, что мальчишка — Ушаков, определялось на раз. Вот что значит порода.

— Ага, мы, — рядом с мальчиком материализовалась девочка-подросток, наверное, чуть постарше мальчишки. Они были очень похожи, понятно, что брат с сестрой. — Я — Наташа.