Страница 23 из 35
Смертоносная эпидемия поразила одну из семи сторожевых орбитальных станций. Болезнь возникла у членов экипажа, находящихся в замкнутом помещении, практически одновременно. Заболели все. Некоторые солдаты, поддавшись панике и болезненной злобе, захватили корабль и попытались бежать, но были сбиты огнем с других станций. Оставшиеся на борту жертвы болезни не поддались психозу, но все погибли от вируса. Станция превратилась в братскую космическую могилу. Экипажи других станций, отборные солдаты Рикова, остались на посту, верные своему долгу и присяге.
Выходя во двор расположенного на склоне холма имения, Райна физически ощущала волны страха и безнадежности, приносимые ветром, дувшим от города. Мать запретила ей выходить в город, опасаясь, что девочка может заразиться. Если эпидемия была Дьявольским Бичом, думала девочка, то никакая профилактика не спасет от болезни, но Райна привыкла слушаться родителей…
Однажды во второй половине дня Коге удалилась в семейную молельню и заперлась там на несколько часов. По мере того как эпидемия разрасталась, поражая население Пармантье, мать все больше и больше времени проводила наедине со святыми и Богом, моля о спасении и требуя ответов на вопросы. С каждым днем Коге выглядела все более и более отчаявшейся.
Наконец Райне стало очень одиноко, и она решила пойти к матери и помолиться вместе с ней. Она бережно хранила в памяти минуты совместных молитв, которые приносили Райне покой и утешение.
Войдя в святилище, Райна увидела, что Коге лежит на полу не в силах подняться от слабости и лихорадки. Все ее тело было покрыто потом, волосы прилипли к голове. Тело матери было огненно-горячим, ее трясло в ознобе, глаза были прикрыты, веки непрерывно вздрагивали.
— Мама! — Райна бросилась к матери и приподняла ей голову. Коге пыталась что-то сказать, но губы не повиновались ей, и Райна не смогла разобрать ни единого слова.
Желая хоть как-то помочь матери, девочка обхватила Коге и попыталась оттащить ее от алтаря. Худенькая и неуклюжая Райна не отличалась большой силой, но бушевавший в ее крови адреналин придал ей сил и решимости. Она сумела оттащить Коге в спальню.
— Я позвоню папе! Он знает, что надо делать.
Коге стонала, пытаясь хоть как-то передвигаться на ставших ватными ногах. Райна помогла ей взобраться на низкую кровать. Единственное, на что у Коге хватило сил, это кое-как лечь на простыни, с трудом управляя ставшим похожим на мешок телом. Райна не могла поверить в то, что и ее мама заразилась страшной болезнью, что ее тоже поразил Дьявольский Бич. Разве может болезнь прийти к человеку во время молитвы перед святым алтарем? Как могли Бог и святая Серена допустить до этого?
Выслушав сбивчивый рассказ дочери, находившийся в тот момент в городской резиденции губернатора Риков немедленно оставил все дела, отменил совещание и бросился домой. Посылая проклятия небу, он вбежал в свой дом. Он уже видел столько смертей и несчастий, что каждый раз возвращался домой, чувствуя себя изможденным и обессиленным. Вернувшись на этот раз, он посмотрел на Райну своими подернутыми нездоровой желтизной глазами так, словно это она, его родная дочь, была причиной болезни.
Он прикоснулся к Коге, приподнял ее, заговорил с ней, но жена не отвечала. Она горела в лихорадке как в огне, провалившись в глубокое беспамятство. Горячий пот заливал ей лицо и шею. В своем оглушении она извивалась на кровати, которая вся была покрыта рвотными массами, издававшими отвратительный кислый запах.
Девочка встала на пороге, не зная, чем можно помочь. Она смотрела на родителей и видела, что они так же уязвимы перед лицом болезни, как и все остальные. Губернатор своими глазами видел жертв болезни и понимал, что с такими тяжелыми симптомами, как у Коге, практически нет шансов выжить. Он не мог вызвать врачей, не мог ничем ей помочь. Он вообще ничего не мог сейчас сделать. Райна видела, как на лице отца отразилось страшное осознание его полной беспомощности. Хуже того, он был так поглощен видом больной жены и его так сильно занимали беды, обрушившиеся на Пармантье, что он не замечал пока признаков страшной чумы у себя самого…
Райна ощутила голод и пошла в кладовую сама, так как все слуги куда-то исчезли. Прошло несколько часов, и она почувствовала, что слабеет и что у нее подкашиваются ноги. Она решила пойти в спальню и спросить папу, что делать.
От ходьбы на лбу девочки выступила испарина, Райна едва передвигала ноги и с трудом сохраняла равновесие. Ее шатало из стороны в сторону. Дотронувшись до лба и щек, она вдруг сообразила, что ее лицо никогда еще не было таким горячим. В голове начала пульсировать сильная боль, а предметы стали расплываться, как будто кто-то плеснул ей в глаза отравленной водой. Она забыла, куда и зачем шла, и ей потребовалось довольно много времени, чтобы вспомнить…
Когда она наконец добралась до порога спальни и, ухватившись за косяк, изо всех сил старалась удержаться на ногах, ее взору предстало ужасное зрелище. Мама неподвижно лежала на кровати, свернувшись калачиком на пропитанных потом простынях. Папа спал в какой-то неестественной позе, постоянно ворочаясь и издавая невнятные стоны, прижавшись к телу Коге. Он шевелился и корчился, но не отвечал на слова дочери.
Прежде чем Райна успела сообразить, что делать дальше, ее сложило пополам и несколько раз обильно вырвало. Когда приступ рвоты затих, девочка упала на колени и не смогла встать. Надо отдохнуть, надо отдохнуть и набраться сил. Она вспомнила, что когда заболевала раньше, то мама всегда укладывала ее в постель и говорила, что надо лежать и тихо молиться. Райна решила взять книгу с писаниями, чтобы перечитать любимые места, но не могла сосредоточиться, и к тому же глаза совсем отказались ей служить. Все расплывалось и теряло четкость. Все окружающее постепенно теряло смысл.
Прошло много времени, прежде чем Райна, часто теряя направление, доковыляла до своей комнаты. У изголовья кровати она нашла чашку с тепловатой водой и выпила ее. Потом, плохо соображая, что делает, Райна забралась в уютное темное чрево чулана — там было так тихо и покойно.
Слабым голосом, превозмогая боль в высохшем и потрескавшемся горле, она начала звать родителей, потом слуг. Но никто не отозвался. Девочку подхватил поток бреда, и она отдалась этому течению, уповая на то, что кто-нибудь спасет ее от падения в водопад, ожидавший впереди.
Она закрыла глаза и калачиком свернулась на полу темного теплого чулана, уплывая в объятия лихорадки и спутанных видений. Правда, она наизусть знала много стихов из писаний. Они с мамой так часто вместе читали их во время совместных молитв. Мысли и образы проплывали перед внутренним взором Райны, она шептала молитвы, и святые слова успокаивали ее сердце, приносили мир в душу. Огонь лихорадки между тем становился все жарче и жарче, обжигая прикрытые веки.
Наконец, когда душа девочки полностью оторвалась от окружавшего мира, от дома, от темного и тесного чулана, от самой действительности, Райна явственно увидела прекрасную, одетую в белые одежды женщину — святую Серену. Улыбающаяся женщина в ореоле божественного сияния что-то произнесла, пошевелив губами. Она сказала что-то важное, но девочка не смогла разобрать слов. Она хотела попросить женщину сказать эти слова еще раз, яснее, подойти поближе, но когда Райне показалось, что она что-то слышит, образ женщины начал таять и, в конце концов, совершенно исчез.
Райна стремительно погрузилась в черную пропасть глубокого сна…