Страница 100 из 118
– Чего?
– Я про малыша спросил. Как он?
– Хорошо.
Мак с важностью кивнул Джиму:
– Люблю я неболтливых девушек!
– Что там происходило-то? – спросил Джим. – Мне уже обрыдло тут торчать!
– Ну, Лондон передал ребятам, что тот Сонни Бой заявил, и поставил на голосование вопрос о доверии. Доверие, ясное дело, он получил и сейчас пошел с командирами отрядов переговорить насчет завтрашнего.
– Завтрашнего чего?
– Сонни Бой не соврал о распоряжении. К завтрашнему дню все шествия и передвижения по главной дороге округа парням запретят. Это будет считаться противозаконным. Правда, не думаю, что в распоряжении будут упомянуты грузовики. Так что вместо того, чтобы пикетировать сады, мы собираемся послать летучие отряды на грузовиках. Атакуем одну группу скэбов – и айда на грузовики, улизнули – атакуем другую. Должно сработать.
– Где мы горючее возьмем?
– Скачаем из всех машин и зальем в баки тех грузовиков, что выделим. На завтра хватит. А на следующий день придумаем что-нибудь другое. Если завтра удастся ударить чувствительно, то послезавтра сможем сделать передышку, подождать, пока новую партию скэбов доставят.
– А я могу завтра участвовать? – спросил Джим.
– Да какая от тебя польза будет? – возмутился Мак. – Ребята, которые поедут, должны быть бойцами первый класс. А ты только место занимать будешь с этой твоей рукой увечной!
Резким движением раздвинув полотнища входа, в палатку вошел Лондон. Лицо его сияло довольством.
– Ребята разбушевались не на шутку, – доложил он, – ярятся весь Торгас на уши поставить.
– Не давай им особой воли-то, – посоветовал Мак. – Сейчас, когда у них брюхо набито, они могут разойтись так, что после и не соберешь.
Подвинув к себе ящик, Лондон сел.
– Жратва почти готова. Повар сказал. Я вот что спросить тебя хочу, Мак. Все говорят, что ты, Мак, красный. Те два парня, что приезжали, в один голос говорили, что красный. А они, похоже, все про тебя знают.
– Серьезно?
– Скажи мне правду, Мак. Ты и Джим тоже – красные?
– А сам-то ты как считаешь?
Глаза у Лондона сердито сверкнули, но он сдержался.
– Не злись, Мак, только, по-моему, неправильно это, если те, кто против нас, знают о тебе больше моего. Ведь что я, черт возьми, знаю? Только то, что явился ты в мой лагерь и круто повел дело. С вопросами я к тебе не лез ни разу и сейчас не стану, но знать все-таки должен, чего нам ожидать.
Мак выглядел озадаченным. Он покосился на Джима:
– Тебе это как?
– Я – за.
– Слушай, Лондон, – начал Мак. – Все здесь тебя любят. Сэм, так тот голову готов оторвать всякому, кто тебя пальцем тронет.
– У меня хорошие друзья, – кивнул Лондон.
– Ну да, причина в этом. И я отношусь к тебе точно так же. Предположим, я красный, что тогда?
– Останешься мне другом, – ответил Лондон.
– Отлично. В таком случае знай, что я и вправду красный, и никакого секрета, черт возьми, в этом нет. Говорят, что забастовку начал я. Давай поставим все точки над «i». Я был бы счастлив, если бы так и было. Но этого не случилось: забастовка началась сама собой.
Лондон вглядывался в Мака с настороженным вниманием, будто поверяя его сознание своим.
– Что ты с этого имеешь? – спросил он.
– Если ты про деньги, то ни черта.
– Тогда зачем ты этим занимаешься?
– Трудно объяснить. Вот скажи, какие чувства ты питаешь к Сэму, ко всем парням, что ездят с тобой? Ну а я то же самое питаю ко всем батракам, ко всем рабочим в стране.
– К парням, которых ты даже и не знаешь?
– Да, к парням, которых я даже и не знаю! И Джим, который вот здесь рядом сидит, он такой же, ничем не отличается.
– Тебя послушать – прямо безумие какое-то, – сказал Лондон. – Или розыгрыш. И никаких денег тебе не платили?
– «Роллс-ройса» возле меня ты вроде не видал, правда же?
– Ну а после?
– После чего?
– Может, после, когда все кончится, ты и огребешь.
– Никакого «после» не будет. Кончится эта забастовка, мы займемся следующей.
Лондон посмотрел на него с прищуром, словно силясь проникнуть в его мысли.
– Хочу тебе верить, – раздумчиво сказал он. – Пока ты, похоже, за нос меня не водил.
Мак потянулся к нему и с силой хлопнул по плечу.
– Я и раньше бы тебе сказал, да ты не спрашивал.
– Я-то ничего против красных не имею, – сказал Лондон. – А вот кругом только и слышно, что красные – это прохвосты и сволочь. Сэм, он как змея гремучая, близко не подходи – куснет. И характер у него – не дай бог какой вспыльчивый, но он не сволочь. Ладно. Пойдем подзакусим.
Мак встал.
– Пойду я, Джим. Принесу тебе и Лайзе чего-нибудь пожевать на ужин.
– Луна восходит красиво, – сказал, выбираясь из палатки, Лондон. – Не знал я, что полнолуние.
– Какое полнолуние? Где ты видишь луну?
– А вон там, посмотри. Похоже на восход луны.
– Но это же не восток никакой, – сказал Мак. – О господи! Это у Андерсона! Лондон! – завопил он. – Андерсона подожгли! Собирай народ! Давай! Черт их дери! Где этот караул? Быстро ребят зови!
И он со всех ног помчался в сторону разгоравшегося за деревьями зарева.
Одним прыжком Джим сорвался с тюфяка. Спеша за Маком и отставая от него всего на пятьдесят шагов, боли в руке он не чувствовал. Он услышал зычный голос Лондона и вслед за тем шлепанье множества ног по мокрой земле. Добежав до деревьев, он припустил еще шибче. За деревьями по небу грибом расползалось зарево. Но это был не просто алый отблеск: небо острым копьем пронзали, высвечивая верхушки деревьев, огненные вспышки-сполохи, а топот множества ног перекрывало отвратительное потрескивание.
Впереди раздавались пронзительные крики и что-то похожее на приглушенные стоны. От яркого света на землю ложились черные тени деревьев. Аллея упиралась в стену огня, на фоне которой мельтешили темные людские фигуры. Джим различал бегущего впереди Мака, слышал его тяжкое топотанье и все нараставший, близящийся одышливый гул – это ревело пламя. Он рванул вперед, догнал Мака и побежал с ним рядом.
– Это амбар горит, – запыхавшись, еле вымолвил Джим. – Яблоки еще не вывезли?
– Джим! Черт, не надо было тебе вылезать! Нет, не вывезли, яблоки в амбаре. Куда эти чертовы караульные подевались? Никому доверять нельзя!
Так, рядом, они пробежали аллею, и лица их обдало волной горячего воздуха. Амбар был охвачен пламенем, над крышей прыгали мощные огненные языки.
Караульные неподвижно, застыв, стояли возле скромного усадебного дома Андерсона и как зачарованные глядели на пожар, в то время как хозяин усадьбы дергался перед ними и извивался в каком-то судорожном бешеном подобии танца.
Мак остановился и тоже замер.
– Нет, нет… Поздно теперь… Ничего не поделаешь… Наверно, они бензина плеснули.
Из-за деревьев вынырнул и промчался мимо них Лондон. На лице его ясно читалось желание убить. Он напустился на караульных:
– Будьте вы прокляты, предатели несчастные! Где вас носило?
Один из караульных напряг голос в попытке перекрыть гул и рев пламени:
– Ты же сам человека прислал, сказать, что нас к себе вызываешь! Мы и пошли. Уж на полпути были, оглянулись, а там – матерь божья!
Ярость Лондона моментально сникла. Огромные кулаки разжались. Он бросил беспомощный взгляд в ту сторону, где стояли Мак с Джимом. Глаза их горели отсветом пламени. На них надвигался Андерсон, дергаясь, словно в безумном танце. Подступив к Маку вплотную, он ткнул прямо ему в лицо свой задранный подбородок.
– Это ты, грязный сукин сын… ты… – Голос изменил Андерсону, старик отвернулся и, содрогаясь в рыданиях, вновь уставился туда, где столбом вздымалось пламя. Рука Мака обвила пояс Андерсона, но старик в сердцах скинул ее с себя. Из амбара несло едким и сладким запахом горелых яблок.
Мак выглядел обескураженным, грустным. Повернувшись к Лондону, он сказал:
– Богом клянусь, чего бы я только не дал за то, чтоб не было этого всего. Бедный старик… Весь его урожай насмарку… – Он вдруг осекся от внезапно явившейся мысли: – Господи ты боже… Там оставлен хоть кто-нибудь – лагерь сторожить?