Страница 4 из 5
Я выбежал во двор, с распахнутой рубашкой, весь в слезах упал ниц у могилы мамы. Я плакал, долго. В этот момент все забытое мною за долгие годы снова всплыло перед глазами. История прожитых лет, давно забытая и казалось навсегда исчезнувшая из моей памяти, напомнила о себе, лишив меня чувств и всякого дара речи.
После этого случая, ничего не изменилось. Никаких разговоров, ни допросов, ни упреков, мы понимали и осознавали свою вину, которая через пару недель спокойно, ушла в небытие.
Глава 2
Юки и Камори. В руках несправедливости
Мы с Юки, выросли вместе, наблюдая великолепные изменения нашего взросления. Столько печалей, мы преодолели бок обок, столько радостных дней пережили, и это все сделало нас ближе. Порою мне казалось, что Юки мне роднее и ближе всех людей на планете, и оно было именно так.
Через 3 долгих года наших мечтаний о школьном лагере, тетушка Якуба всё-таки раскололась и отпустила нас со всеми. Нашей радости не было предела.
Наш лагерь назывался «Маячок» и был расположен на берегу моря, недалеко от нашего городка. Это место было очень тихое и спокойное, где можно было подумать и хорошенько отдохнуть. Мы с Юки всегда занимались огородом, заготовкой дров на зиму, уборкой дома, когда тетушка Якуба сильно уставала, нам приходилось заниматься и готовкой. Сказать честно, ничего не объединяет людей так сильно, как совместная готовка. В минуты, когда мы с Юки готовили что-нибудь на ужин, мы были похожи на родных брата и сестру. Я всегда брал на себя чистку овощей и добавлял специи. Я был мастер в специях и поэтому, Юки всегда доверяла это мне. Иногда я перебарщивал, за что, тетушка Якуба называла меня недоделанным поваренком, но, тем не менее, это ценные воспоминания, от которых становится тепло.
В лагерь мы поехали с нашими одноклассниками на школьном автобусе. Я сидел в компании мальчиков, которые всегда занимали задние сидения, а Юки в компании девочек сидела впереди. Я часто смотрел на нее, да и она изредка оборачивалась, чтобы одарить меня своей прекрасной улыбкой, от которой теплота в моей груди как на ртутном столбе поднималась выше.
Это было то место, где веселые, жаркие летние дни, мы разбавляли дружеским общением и купанием в море, то место, где все делалось с огромным счастьем. С нами был наш учитель Камори, с которого, наверное, и стоит начать эту историю. Камори было 25, и он был прекрасным учителем истории в нашей школе. Камори был очень красив и выглядел всегда прекрасно. Его светлые волосы, которые едва не доходили до плеч, блестели и переливались на солнце, а его проницательный, строгий и испепеляющий взгляд, порою сверлящий тебя, придавал ему мистических оттенков. Его карие глаза порой были слишком туманными, загадочными, да и он сам был очень загадочен и на редкость малословен. Не одному человеку кроме него самого не известно было, о чем он думает. Он был строг с нами, и угодить ему было труднее, чем самой избалованной кошке.
Я помню, как просиживал долгие часы, читая конспекты по его предмету, в неугомонной надежде получит высший балл, но каждая попытка оказывалась тщетной. Юки, была единственной отличницей по его предмету. Я помню, как он часто хвалил ее на уроках, помню, как он клал руку ей на спину и провозглашал возле доски: «Вот вам достойная ученица олухи, неужели так трудно учить то, что я задаю». И после этого весь класс заливался хохотом, потому, что Юки в эти моменты улыбалась еще смачней, чем обычно. А ее заразительную улыбку просто невозможно было проигнорировать. Так вот, Камори, в качестве нашего вожатого поехал с нами в лагерь «Маячок». После ужина мы с Камори ходили на пляж, где он выпивал. Пьяный Камори никого не оставлял равнодушным. Каждый на пляже смотря на него, весело улыбался. Он всегда говорил с перекошенным лицом: «Ну чего расхохотались оболтусы, сейчас как поймаю и надеру вам зад». От этих слов все начинали еще больше хохотать. Тогда Камора глубоко вздыхал, понимая, что не зря назвал нас оболтусами и снова делал глоток какой-то дряни из маленькой серебристой фляги, которую всегда носил с собой.
Здание лагеря состояло из трех женских комнат, трех мужских, одной большой столовой, куда мы ходили кушать 3 раза в день, нескольких раздельных санузлов и спортивного зала. Это было небольшое двухэтажное здание, довольно старой постройки, но изнутри все было гораздо лучше, чем снаружи. В каждой комнате помещалось по пятнадцать человек. Всего в этом лагере отдыхали 5 классов. За каждым классом был закреплен учитель, который следил за безопасностью и дисциплиной учеников. Также на территории лагеря была площадка, где мы играли в разные неизвестные нам ранее игры и еще одно небольшое здание, в котором каждый вечер проходили танцы, для желающих. Мы с Юки почти не ходили туда, мы предпочитали проводить это время вдвоем, сидя на пристани и любуясь закатом. Нам не нужна была огромная компания, что бы стать счастливее, для этого нам просто нужно было сидеть рядом друг с другом. Однажды вечером мы как обычно разошлись по своим комнатам. День выдался тяжелый, и я быстро заснул в своей кровати. Именно этой ночью случилось нечто странное. Я проснулся от того, что Юки, забралась ко мне под одеяло и начала плакать. Я не мог понять, что произошло, ее порванная одежда заставила меня полностью проснуться. Я тоже залез под одеяло и спросил:
– Юки, что случилось? Почему ты здесь? – но Юки не отвечала.
Я прижал ее к себе, пытаясь всеми силами утешить человека, который был для меня дороже всех на свете. Чуть позже Юки стало легче, и я пошел вниз, чтобы набрать ей воды. Когда я вышел из комнаты, и меня обдало ветерком, я понял, что моя футболка пропитана горькими слезами Юки. Футболка была мокрая и жутким холодом касалась моего теплого тела, от чего мне пришлось ее снять, чтобы не простудиться. Я набрал воды и пошел наверх. В комнате было немного освещено, и я был рад, что не споткнулся о тапочки Эндрю, которые он обычно оставлял посередине. Юки уже не плакала, но и счастливой она не была.
Юки знала, что заходить девочкам в комнату мальчиков и мальчиков в комнату девочек строго запрещено, поэтому мне не пришлось говорить ей ничего, она вышла сама, а я взял одеяло со своей кровати и покорно вышел за ней. Эту ночь мы просидели на берегу моря. Она мне многое поведала о Камори. По правде говоря, я и думать не думал, что такой человек как он сможет совершить подобный нелепый поступок. Оказалось, что Камори, уже год как писал Юки письма. Первое письмо от Камори, Юки нашла на подоконнике в своей комнате. Письмо было написано красивым подчерком, каким обычно писал Камори и поэтому никаких сомнений, в том, что это был он, не было. Как я и говорил ранее, Юки была очень красива и поэтому, поверить в ее рассказ мне не составило труда. Камори писал в основном стихами и называл Юки разными ласкательными именами, от которых меня, по правде сказать, воротило. Писем от него было около пятидесяти, что означало, что он писал их 4 раза в месяц. В каждом письме были все новые красивые стихотворения, посвященные Юки, а в последних трех, полученных ею за месяц, проведенный в лагере, были строки посвященные любви. Когда мы сидели на берегу моря, Юки вытащила из кармана смятое письмо. Ничего не спросив, я выхватил его у нее. Это было красиво оформленное и перевязанное золотой ленточкой письмо-приглашение в домик на берегу моря, в котором и жил все эти летние дни наш непутевый учитель.
В этот день Юки просто уснула у меня на коленях, на берегу моря. Я укрыл ее одеялом, а сам остался ждать утра. Я прочел письмо раз 15, но так ничего и не понял. Я смотрел на заплаканное лицо Юки, на ее растрепанные волосы и ужас окутывал мое сердце. Всю ночь, шум моря и неугомонный ветер играли с моими чувствами. Я не находил покоя и с таким трепетом ждал, когда же взойдёт солнце. Уже под утро я разбудил Юки. Утром, когда Юки уже полностью успокоилась, сама рассказала, что все-таки произошло.