Миссия: разлюбить засранца

Господь всемогущий, пусть он не спросит прямо! Это будет провал века!

А-то получается, что я с Клюевым встречаюсь, а он об этом ни сном ни духом.

Тишину прерывает мама, которая заходит в комнату и громко спрашивает:

— Может быть, хотите чаю?

— Спасибо, не откажусь, — произносит Ромка, давая этим понять, что никуда не собирается.

— Я не буду, — морщусь.

За эти дни я, должно быть, выпила целую бочку чая.

— А вы, молодой человек?

Мама поворачивается к Долматову и, прежде чем он успевает ответить, я тараторю:

— Мам, Айдар ненадолго. У него дела.

Долматов скептически изгибает бровь и, усмехнувшись, заявляет:

— Вообще-то дела подождут. Я никуда не спешу. С радостью выпью чая. Спасибо.

Ну разумеется! Он делает это назло? Какого черта с ним происходит?

Разве он не должен с психом уйти, обвинив меня перед этим во всех смертных грехах? Ладно, может я утрирую. Однако в прошлый раз, когда он увидел меня с Ромой, он поступил примерно так. Справедливо, что и сейчас я ожидаю подобного.

— Отлично! — хлопнув в ладоши, мама выходит из комнаты.

— Так спешишь избавиться от меня, Устинова?

— Обычно так с незваными гостями и поступают, — снова отвечает за меня Ромка, чем невероятно раздражает.

Что за ребячество, в самом деле? Я взрослая самостоятельная девушка, и в состоянии сама за себя постоять!

— Незваный — не значит нежеланный.

Эти двое просто невыносимы! Когда два «самца» местного разлива встречаются в одной комнате их мозг атрофируется.

— Я просто не понимаю, зачем ты пришел, Долматов, — толкнув Рому локтем в живот, мол, заткнись, говорю.

— Так уж и не понимаешь? — изогнув губы в кривой улыбке, переспрашивает.

Ладно, этот разговор точно не предназначен для ушей Клюева. К счастью, Айдар и сам не горит желанием обсуждать наши… К слову, что? Отношения? Недоотношения? Влечение? Короче говоря, то что происходит и названия не имеет.

— Кстати, вижу ты вполне себе здоров! — обращается Долматов к Роме, внимательно оглядывая его. — Надо же, никаких ушибов и смертельных ран!

Все в этой комнате знают, что Клюев тогда соврал. И, по большому счету, я тогда наехала на Айдара совершенно незаслуженно. Конечно, это он подбил Рому на то глупое соревнование, но и у Клюева есть мозги, которыми он должен думать.

— Приятно, что ты заметил и так печешься о моем здоровье!

— Не люблю, знаешь ли, быть виноватым. Особенно за то, чего не совершал.

Рома не находит что ответить. Складывает руки на груди, словно защищаясь, и отворачивается от Долматова.

Никогда еще не чувствовала себя настолько некомфортно в своей же комнате. Мы втроем не можем и несколькими фразами перекинуться, чтобы не начать грызться.

К счастью, нам не приходится снова заводить разговор. В комнату заходит мама с подносом и ставит его на стол со словами:

— Полинка, я тебе все же сделала чай. Выпей, обязательно. Он с малинкой и лимоном, чтобы быстрее выздороветь.

Обреченно вздохнув, киваю головой и буркаю:

— Хорошо, мамуль.

— Вот и отлично! — растягиваются ее губы в лучезарной улыбке. — А вы, мальчики, проследите!

Дождавшись их согласия, мама уходит.

Парни, точно с цепи срываются, подскакивают с мест и несутся к столу, хватают мою чашку с обеих сторон и каждый тянет на себя.

— Я дам чай, — упрямо отрезает Долматов.

— Я сам ей дам, — не соглашается Клюев.

Никто из них уступать не намерен, скорее руку себе отгрызет. Или друг другу. Не знаю, кто из них резко дергает чашку, но в итоге весь горячий чай оказывается на мне. Кожу обжигает, и я с визгом слетаю с кровати. Прыгаю, оттягивая прилипшую к телу ткань, проклиная почем свет стоит двух идиотов.

— Вы совсем из ума выжили? — рявкаю. — Что за детский сад вы устроили?

— Поль, вот полотенце, — услужливо протягивает мне Ромка с виноватым видом.

В это же время Долматов сам машет на меня полотенцем, невесть откуда взявшимся его в руках.

— Придурок! — презрительно фыркает Долматов.

— Сам придурок! — не остается в долгу Рома.

— Кто тебя вообще просил лезть?

— А тебя кто просил сюда приходить?

— А меня просить не нужно! Я если хочу, то сразу делаю!

— И, видимо, перед тем как сделать не всегда получается думать, — едко заключает Клюев.

Боги, дайте мне сил! Что с парнями не так, черт побери? Откуда это вечное нездоровое соперничество? Да они друг друга второй раз в жизни видят!

— Хватит! — бешеным голосом ору на этих идиотов, чем (да неужели!) привлекаю внимание. — Прекратите! Вы — оба, — некрасиво тыкаю пальцем сперва в одного, а затем во второго. — Ведете себя как дикари! Я сегодня никого не просила сюда приходить! Почему вам постоянно нужно устраивать разборки? Ладно, Долматов, что с него взять, — заказываю глаза: — но ты-то куда, Рома? Ты что, не видишь? Он тебя специально провоцирует!

Рома от моих слов аж светится, мол, да, я такой весь хороший светлый ангелочек. Однако это не так.

— Ну конечно, во всем виноват ужасный я, — негромко ворчит себе под нос Айдар.

— Ты все портишь, Долматов! Даже сейчас не можешь заткнуться! А ты, Клюев, можешь сколько угодно строить глазки, но явно наслаждаешься этими перепалками. Что вы устроили в моем доме?

Рома пристыжено опускает голову, ведь знает что я говорю правду. Он, как и Долматов, не может жить без вызова. И в лице друг друга они его нашли. И самое грустное, я не думаю что из-за меня. Ну серьезно, вы меня видели?! Будь на моем месте любая другая девчонка они бы грызлись из-за нее.

— Видеть вас не хочу, — совсем хриплым голосом заканчиваю, начиная громко кашлять. — Уходите, — указываю рукой на выход.

— Поль, я…

— Поль, послушай…

Начинают одновременно, но я стальным голосом чеканю:

— Уходите оба. И не смейте больше приходить. И цветы, Долматов, тоже слать не нужно.

— Черт! — шипит Айдар, хватаясь за волосы, яростно зыркает на Рому, после чего выходит из комнаты.

Видимо, раньше я не замечала, что у Клюева проблемы со слухом. Он стоит на месте, точно вкопанный, снова предпринимает попытку объясниться, но я выставляю руку вперед.

— Тебя это тоже касается.

Со мрачной миной, Рома все же плетется к двери. Как только он выходит, я захлопываю за ним, чтобы ни у одного из этих кретинов не было соблазна вернуться.

И что вы думаете?

Они продолжают препираться в коридоре пока одеваются. Правда, шепотом.

Нет, это совершенно неизлечимо.

Когда я слышу хлопок входной двери, то чувствую облегчение. Дышать становится легче, несмотря на забитый нос. Очень кстати заходит мама.

Удивленно озирается и спрашивает:

— А где ребята?

— Ушли.

— Уже? Даже чай не попили?

Отрешенно киваю головой. Я буквально вижу все вопросы, которые которые крутятся у нее в голове. К счастью, она их не задает. Дает мне отсрочку, говоря:

— Жду потом всех подробностей. У моей дочери появились ухажеры, а мать ни сном ни духом!

И можно, конечно, сказать что они не ухажеры, однако… Цветы на столе являются неопровержимым доказательством.

— Расскажу, только позже.

— Отдыхай пока!

Мама уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями. Мы с ней всегда были близки, она даже знает что я влюблена в одноклассника. Правда, не знает что именно в Долматова. Можно сказать, мы подруги, и мне жаль что в последнее время из-за своих комплексов я от нее отдалилась.

Подойдя к окну, выглядываю. Я ожидала, что парни уже ушли, однако они стоят около подъезда и яростно выясняют отношения. Мне не слышен их разговор, но он явно на повышенных тонах и не самый приятный.

Воистину, горбатого могила исправит!

Они толкают друг друга одновременно, но не завязывают драку. Так и стоят лицом к лицу, о чем-то разговаривая сквозь сжатые зубы. Долматов первым делает два шага назад. На его холеном лице красуется эта кривая раздражающая ухмылка. Не знаю, что он говорит Клюеву, но тот бледнеет на глазах. Развернувшись, Айдар несмешно идет к своей машине. Я бы даже сказала, вразвалочку. Рома что-то кричит ему вслед, на что Долматов показывает средний палец, садится в машину и уезжает.