Алгоритм хаоса

В дневное время Хижина Дяди Тома представляла собой уютную столовую для соответствия семейственности в названии на вывеске, а вечером превращалась в ресторан вполне заслуженной репутации, потому что мадам Гарриет держала отличных стряпух и стряпунов (не вдаваясь в скользкие детали с оттенком расизма—мы отнюдь не борзописцы на откупе у чёрной сотни—просто отметим вкратце, что да конечно, цвет кожи шеф-поварихи тоже соответствовал, ведь это Хижина Дяди Тома, в конце концов). Превосходная еда помноженная на обволакивающую приятность атмосферы в стиле старосветской усадьбы какого-нибудь из южных штатов: Вирджиния, Алабама, Джорджия, которая  Georgia on my mind…, только не взъярённым ором Рея Чарльза, а в классическом варианте этой дважды песни года, 1930 и 1953, примерно как исполнял её солист в бэнде цыганского виртуоза Джанго, он же Султан, ну, вы понимаете о чём я, так что при случае посетите, хотя та стерва с её баллончиками мне и копейки не платит за рекламу, разве что в полгода раз чаем угостит и то без сахара, скряга брюхоногая!.

Вит сел в угловом отсеке и отклонился от стола назад, до упора в плотную обивку, до безмятежного покоя и отдохновения. Рука его привольно  простёрлась поверх спинки, чуть поглаживая обивочную кожу цвета… ну, в общем, соответствующего духу интерьера. К счастью для тех, кто слишком быстро устаёт следить за  непринуждённым разлитием мыслию по древу, как текла она  в двух предыдущих абзацах, упитанная фигура Лекса нарисовалась возле входа. Как раз вовремя…

Двойной подбородок вальяжно распирал расстёгнутый воротничок его рубахи. Пиджак снят и наброшен, скорее даже повешен  на левое плечо, драпируя левостороннюю часть торса. Можно сказать, с вызовом наброшен – без лонжи или подстраховки, а круглое плечо Лекса не имело вешальных крючков. Не всякий пиджак отважится занять до такой степени раскованную, но вместе с тем, рискованную позицию.

С другой же стороны, свисание из столь неортодоксальной точки наполняло данный предмет одежды духом залихватской бесшабашности, если посмотреть со стороны, и придавало телистой  обширности Алекса намёк на возможную распрямлённость во весь рост, если что… при случае. В общих же чертах, он право же смотрелся браво типа гусара Царской армии в парадной униформе, в которую совали руку через один только рукав, а второй болтался. Все как один в один и тот же,  даже если ты левша, а куда денешься – элитные войска не станут нарушать форму одежды. И эта хрень именовалась «ментик» (прошу прощения у полицейских-недоростков, но термин выдуман не мной). Однако данный сорви-голова, Лекс, то есть, гусаров переплюнул, оставив оба рукава висеть пустыми, и к тому же, он не носил усов, столь близких сердцу истинных кавалеристов и пешеходов с бандитскими наклонностями…

– Вот интересно, – сказал Лекс, донеся и сбросив пиджак на спинку сидения напротив Вита, чтобы утомлённо плюхнуться   рядом с ним (с пиджаком, если кому-то не дошло), – с чего это Реальные Пацаны настолько предсказуемые? На подходе к Хижине, я знал, что ты будешь сидеть в углу—неважно: правом или левом—угол есть угол. Но почему?

– Дать черни шанс лицезреть и восхищаться изысканно реальным внешним видом, должно быть, – предположил Вит.

– Вон оно что! А я-то думал, угол дорог вам как выгодная позиция, чтоб сразу же засечь появление нового крутого. Какого-нибудь выскочки, с его хронометрией насколько скор ты  выхватывая ствол. Может, поэтому, а?

– Вопрос «почему» открывает шлюз, чтоб хлынул трахквадрозиллион предположений, из коих каждое, в принципе, возможно – ответил Вит уныло, как педагог уставший толочь для бестолочи воду в ступе.

– Да ну? Кошмар!. Ладно, с потопа  вернёмся к файлу, что я сквозанул пользуясь служебным положением. По сути, он вроде  типа как бы журнал протокольных записей.

– Цыц! Кирпич на голову упал? Или крыша поехала? Или вы все вместе тронулись? Надрался, что себя не помнишь? А если у меня микрофон в кармане? Учти: всё что ты скажешь может быть использовано против тебя и твоей многострадальной, впоследствии, жопы!

Лекс презрительно покачал головой:

– Забудь эту херню, чувак, она устарела. Теперь уже никакие записи не в счёт, даже чистосердечные признания последнего подонка, благодаря непрестанному росту научных достижений. Мой адвокат легко докажет, что ты клюнул на мою подъёбку. Тем более, что в твоей записи лишь голые слова, и хоть голос мой – где доказательства злонамеренного умысла?

Проснись и пой, приятель! На дворе век 2-х-шаговой-проверки-подтверждения! Ни один суд не станет рассматривать дело на основании слов, без хорошо задокументированных мыслей, где я планирую всё это провернуть, или додуманных по ходу преступления. Нет, милок, просто действия без 2-х-шаговой-ПП уже не улика. Даже если тебя поймали с дымящимся стволом над изрешечённым в клочья телом или со спущенными штанами перед средней группой детского садика. Неважно. Ты мог явиться жертвой манипуляции, тебя подставили посредством ретроспективной подтасовки причинно-следственной связи. Да, сэр. Глумливый трюк правнуков твоей родной сестрички. В отместку, что ты не дал той дуре, сестре, то есть, конфету в возрасте трёх лет, а та поплакалась на видео, которое это сволочьё, будущие потомки, найдут на чердаке дома своей прабабки. Ну как? Унюхал откуда ветер веет? Преступление только то, что проскочит 2х-ШПП, и не ниже.

– Выходит, если взломают ящик моей электронной почты, с твоим предложением грохнуть президента, но нет записи твоей шальной мыслишки «А не послать ли эту херню Виту?», к тебе не подкопаться?

– Вот именно! Я остаюсь чист как 20-летний младенчик владельца мульти-национальной корпорации! И пусть они потрахают друг друга в жопу в твоём ящике. Прошу пардона за ненормативную лексику.

– Так вот почему ты не послал мне файл?

– Файл в твоём ящике плюс запись моей мысли при его отправке изобличат меня по полной. Что тут непонятного?

– Запись мыслей? Ты вообще опохмеляешься, хоть иногда?.

– Мужик, это то, чем я занимаюсь на своём рабочем месте. Не в смысле опохмела, а касаемо записи. Чего-нибудь слыхал про ноосферу?

– ?

– Оказывается, кроме атмо- и/или стратосферы уже нарыли ещё одну – ноосферу. Состоит из мыслей всех, кто может думать. Любые помыслы, даже самые тайные, открыто плавают в ней, как волны от радиостанции. Но эта аналогия хромает, поскольку радиосигнал имеет свойство затухать, а наши мысли становятся частью ноосферы навсегда. Неугасимы, нестираемы, открыты. Правда, пока что технология не слишком совершенна, но порог преодолён и остальное – вопрос времени. Теоретически, ты сможешь настраиваться и считывать мысли, скажем, Леонардо, когда он малевал свою Мону Лизу.

– Как насчёт мыслей твоего папаши, когда выпрыскивал тебя из своих яиц в толпе схожих с тобой как две капли, но менее шустрых сперматозоидов?

– Тут уж придётся попотеть. Необходимо вычленить его мысли из мыслей остальных мужчин в ходе идентичного процесса, отминусуй ещё крупных приматов по зоопаркам всего мира и на воле, эта публика себе на уме, но не хотят впрягаться в общий трудовой процесс. Схожие как двойники, оргазмопроизводные мысли за последние пять миллионов лет покрывают землю несчётными слоями, от уровня моря и до высот Джомолунгмы. Понадобится подключать Искусственный Интеллект, для корректного анализа, но, в принципе, задача разрешима.

– Бред сивой кобылы!. Легенды, мифы и сказочный фольклор группы анонимных алкоголиков палаты номер шесть!.

– Я понимаю, идея так же непривычна как и мобильная связь показалась бы  прабабке Чингиз-хана. Но люди быстро втягиваются, ноосфера – ещё одна упаковка вокруг этой планеты, набита мыслями, как атмосфера атомами кислорода. Ты видел хоть один атом кислорода? Нет, но дышишь ими. Навал мыслей чётко сформулированных, недопродуманных, брошенных на полпути и вновь пришедших в голову…

– Им там не тесно?

– В голове?

– Нет, в той ноосфере. Роль стартового пистолета, очевидно, досталась заклинанию «да будет свет!», а с тех пор успели столько всякого надумать-передумать, что все свалки, склады и хранилища остались под широкой гладью взбухающего потопа.