Шкатулка дедушки Елисея

Серенада была безнадёжно испорчена.

Оставалось выяснить: что же их так напугало? Я начал красться вдоль забора.

Первое, что мне удалось узнать: ЭТО не имело запаха. ЭТО испускало какие-то странные тревожные волны… Я ЕГО не видел ещё, а шерсть у меня уже стояла дыбом, будто меня только что причесали от хвоста к голове.

Потом я выглянул из-за куста и сразу увидел ЕГО.

Эх, лучше бы я вовсе не смотрел! Клянусь честью, в первый раз я понял, что такое испугаться до столбняка.

Но потерпите немного. Сейчас я вам его опишу.

Он был огромный, гораздо выше среднего человека. Деталей одежды я не мог разглядеть. Мне показалось, что на нём был плащ и широкополая шляпа. И он был весь совершенно чёрный -с головы до пят! Я было решил, что это трубочист или угольщик. Но зачем трубочисту плащ?

Признаюсь — только теперь мне стало понятно, почему на меня, чёрного кота, люди смотрят с таким недоверием. Когда ты весь чёрный — действительно, это не так уж сильно располагает к себе. Но у меня-то, по крайней мере, есть белое пятно под мордой. А у ЭТОГО двуногого монстра ничего белого вообще не было! Сплошной мрак.

Но всё-таки — кто же это? Неужели квартирный вор? Ну, если так, я заору с такой силой, что весь квартал подниму на ноги!

Я пристально вгляделся… Нет, братцы, это был не вор. Сквозь чёрную фигуру в плаще просвечивали предметы… Это был ЧЁРНЫЙ ПРИЗРАК — вот что это было такое! Он распространял вокруг себя ужасные волны холодного мрака. Каждая жилочка в моём теле тряслась. Честное слово, если бы мои зубы были так же устроены, как у людей, я начал бы громко ими стучать от ужаса!

И всё-таки я не покинул мой наблюдательный пост. Я внимательно следил за ним.

Призрак в чёрном плаще стоял возле самой стены нашего дома — как раз в той стороне, где была Музыкальная Комната. Он, как видно, внимательно прислушивался к происходящему в доме. Как раз в это время наши призрачные гости очень громко на чём-то заиграли. Чёрное двуногое отпрянуло от стены. Всей шкурой я ощутил губительные волйы злобы, исходящие от него…

Мне стало дурно. Но в то же время я понимал, что должен предупредить моих хозяев. Однако мне трудно было бы даже двинуться с места, мои лапы словно приросли к земле. Вдруг я увидел: Чёрный Призрак отыскал какую-то нишу в стене, и… исчез в ней! Он просочился сквозь стену так же легко и бесшумно, как это делали уже его светлые собратья, наши ночные гости. Час от часу не легче!..

Чёрный Призрак в нашем доме! Это, знаете ли, самое ужасное, что можно вообразить. Уж я-то знаю, у меня есть опыт! Четыре месяца жизни у старой колдуньи не прошли для меня даром.

Кстати, я вспомнил и предупреждение прежней хозяйки дома: не приближаться к Музыкальной Комнате в полнолуние. Так вот оно что! Выходит, старуха обо всём знала! Знала, и всё-таки оставила дом на моих простодушных, одиноких хозяев!

Великий бог Луны,-но чем я могу им помочь?

И что нужно Чёрному Призраку в нашем доме?

Я прыгнул обратно в форточку, осторожно спустился на подоконник, на постель юного Хозяина, а затем сиганул на пол. Хозяин безмятежно спал. (Люди вообще странные существа: они спят как раз в такое время суток, когда в мире происходят самые замечательные вещи.) Я не стал будить его. Мне хотелось одному проследить за Чёрным Призраком, — что он будет делать дальше?

И я отправился вперёд по коридору. Самые музыкальные половицы проходили в середине пола, так что я старался держаться ближе к стене. Ужасную личность в чёрном плаще я заметил возле двери, той самой, на которой были нарисованы магические знаки… За ней, как вы знаете, находилась Музыкальная Комната. Он стоял — и внимательно слушал. Почему он не мог пройти туда, внутрь? Или просто не хотел?

Я стал ждать, что будет дальше.

Ждать пришлось довольно долго. Он стоял до тех пор, пока из-за двери доносилась музыка. Когда музыка перестала звучать, наш ужасный гость злорадно улыбнулся.

«Опять они ничего не нашли», — подумал он, и эта его мысль очень ясно прозвучала у меня в голове. А потом он сразу исчез, то есть сквозь стену вышел в ночную улицу-и был таков.

Недолгое время спустя из стены, той, что рядом с дверью в Музыкальную Комнату, показалась группа уже знакомых мне светлых призраков с хмурыми лицами. Даже мой тёзка Моцарт — и тот был озабочен.

— Я же говорил вам, господа, что мы не там ищем, — уловил я чью-то мысль.

— Полной уверенности ещё нет. Надо опробовать другие инструменты, — отозвался ещё один призрак.

Половицы, разбуженные их шагами, позвучали немного — и стихли. Дом опустел.

Ах, как мне хотелось наутро рассказать о ночных событиях юному Хозяину! Но он надолго уединился с сестрой: сестра читала ему какие-то бумаги их покойного деда. Между прочим, она подумала, что юный Хозяин видел Моцарта во сне и во сне разговаривал с ним! Забавно, а? До сих пор я удивляюсь, как же она могла ничего не заметить. Ну, а потом, когда она, наконец, ушла, я запрыгнул к Хозяину на кровать и самым выразительным образом, на нашем кошачьем языке жестов, принялся рассказывать ему о событиях минувшей ночи…

Но какой смысл рассказывать о чём-то двуногому бедолаге, который, кроме «мяу», решительно ничего не способен понять?!

XIII. Машенька

Сегодня ночью — полнолуние. Что-то дол ясно случиться… Тётушка Эрнестина несколько раз говорила мне: «Не подходи в эту ночь к дверям Музыкальной Комнаты!» Спасибо ей, конечно, за предупреждение. Неужели меня ожидает что-то ещё более удивительное? Я просто умру от любопытства, если ещё раз хотя бы одним глазом не посмотрю, что же там такое творится!.. Вовка — другое дело. Ему я запретила строго-настрого. Я дождалась, когда он лёг спать, и заперла его комнату на ключ — так надёжней. А сама, дрожа от страха, проклиная предательские половицы, отправилась по коридору к заветной двери.

На этот раз я очень хорошо пряталась: поставила ширму в пустой угол, недалеко от двери (вдруг мне придётся спасаться бегством!) и там, сидя на стуле, стала ждать. Решила не выглядывать до поры до времени: только слушать.

Первые часы я просидела в тишине. Потом зазвучали знакомые голоса половиц… Шорохи… Постукивания… Звук отодвигаемого стула. Стены комнаты смугло засветились: кто-то зажёг свечу на столе. Я подумала: теперь меня могут заметить! — и сидела ни жива, ни мертва. Что сейчас будет?

Музыка. Конечно — музыка.

Я обратила внимание, что каждую ночь в нашей Музыкальной Комнате звучала одна и та же странная мелодия — то в одноголосом исполнении, то в окружении различных гармоний, то в разных полифонических сочетаниях… А иногда звучали и вариации на эту же тему. Но всякий раз это были особенные вариации: я могла угадать в них манеру Чайковского, Баха, Шопена, Бетховена… Это всё игралось на различных инструментах. А потом исполнялась уже давно знакомая мне музыка — чаще всего этого же автора. И так продолжалось почти до утра. Уже была ночь Бетховена. Ночь Моцарта. Ночь Шопена. Ночь Чайковского (в тот раз, когда я осмелилась впервые сюда прийти)… А что сейчас?

С первых звуков я поняла: это будет ночь Баха.

В комнате попеременно звучали клавесин, рояль, электрический орган. Та самая мелодия, которая так часто доносилась ко мне в спальню из Музыкальной Комнаты, звучала теперь глубоко и задумчиво, на басовых нотах. Потом над ней возникли медленные распевы противосложения. Ещё несколько тактов спустя — альтовые подголоски. И, наконец, на самой вершине этого здания, венчая его, засияли кружева сопрановых нот!.. Я слушала эту величавую органную фантазию с восхищением и удивлением. Удивлялась я не только искусству, с которым невидимый ночной музыкант выстраивал своё здание, свой торжественно звучащий собор, но и тому, что мой страх начал потихоньку исчезать. Музыка давала мне уверенность и силу. (Я не раз отмечала это у Баха: в его музыке вы можете слышать скорбь, раскаяние, тоску, даже отчаяние, но смятение и страх — никогда!)