Страница 64 из 89
С самого утра у Доски показателей столпилась молодежь. По количеству сданной рыбы выходило, что бригада Александра Лырмина намного обскакала других, но неизвестно еще было, что скажут рабочком, парторг и директор совхоза. Ведь там, в конторе, все учитывают: экономию горючего, бережливое отношение к снастям, моторам, лодкам, не было ль каких нарушений, потерь рабочего времени. Вот приедут и обо всем с точностью до копейки, до грамма скажут, хотя сами рыбаки, особенно бригадиры, мало-мало уже прикинули в уме, что да как будет.
Совхозный катер пришел неожиданно — в чумах пили чай. Повскакав со своих мест, все высыпали на улицу и побежали на берег.
В рыбацком клубе не вмещались все желающие, поэтому собрание провели прямо на улице, у чумов, благо подувал ветерок и комаров было мало.
Директор совхоза, высокий, солидный мужчина, родом из Полтавы, сегодня на редкость был щедр на похвалы. По его сообщению выходило, что в рыболовецком совхозе «Октябрьский» — одни передовики. Понятно: праздник.
Сегодня все начальники казались добрыми. И парторг Нина Ныровна, и председатель рабочкома, механик Николай Кошкарев, и вожак колхозной комсомолии Пукри Яптуне щедро раздавали передовикам премии, подарки, Почетные грамоты, переходящие вымпелы. Казалось, от аплодисментов уже и уши заболели, голова кругом пошла, вот-вот кожа на ладошках сотрется.
Первое место, как и предполагали парни, заняла бригада Александра Лырмина. Бригадир, зардевшись от смущения, вразвалку вышел на середину и сказал: «Будем и дальше так держать!» Все громко ему зааплодировали.
После торжества, не сговариваясь, весь народ кинулся на берег, где должны были начаться спортивные состязания. Мужчины, женщины, дети, даже старики тут же разбились на группы. В одном месте старик Ямбе соревновался с Михаилом Пальчиным в быстроте и сноровке по посадке сетей, в другом — двое молодых парней чинили рваные-прерваные сети — кто скорее зачинит, тот, значит, лучше помнит учения дедов и отцов. Тот и мастер, значит, победитель.
Особенно стало оживленно, когда рыбаки надели спасательные пояса и сели в лодки.
Ямбе, конечно, «болел» за сына, за своего Вавлё. Высокий, длинноногий, как и он, но с лицом нежным, почти девичьим, Вавлё возвышался в лодке среди других, сидя за рулем. Взревели моторы, и началось.
Вавлё Пяся сразу вырвался вперед, за ним — Яндо. Лырмин что-то замешкался со своим мотором, но вскоре и он понесся, полетел, оглашая берег ревом своего стального коня. Обогнал Саша Лырмин обе первые лодки, но вскоре его мотор вновь заглох, будто захлебнулся. За это время Вавлё Пяся, конечно, достиг условленного места, откуда следовало повернуть назад, и первым пришел к финишу. Крики, возгласы, ликование. Ямбе крепко жал руку сына, даже чуть-чуть не всплакнул от волнения, чуть старость его не предала.
Кому-то вздумалось и на гребле помериться силами. Тут и сам Ямбе не утерпел — как ни противились молодые рыбаки, он все равно сел в лодку и занял на одной из них место рулевого.
Ямбе знал, что от того, кто за рулем сидит, как он лодкой правит, тоже многое зависит. И пошли две лодки махать веслами, как крыльями, и пошли… Непривычно, забылись старые привычки, но все видели: опыт у рыбаков и здесь есть, хотя теперь-то кто на веслах ездит. Лодка, на носу которой охрой было выведено «Быстрая», пришла первой. Гребцы — только что вернувшийся из армии Эдик Ненянг и школьник Вася Яр, а на руле сидел с высоко поднятой головой сам Ямбе Пяся.
На берегу уже дымились костры, в ноздри врывался запах свежей ухи. Это было и праздничным угощением и своеобразным состязанием рыбацких жен в день праздника. Уха из обоих котлов была признана вкуснейшей, хозяйки получили призы — цветастые платки.
Теперь праздничную волну подхватили самодеятельные артисты из ансамбля «Сыра-сэв» — «Снежинка». Русская песня сменялась ненецкой, потом — танец, за ним сценки, шуточные куплеты, частушки, стихи — все было подано и воспринималось с волнением, по-праздничному. Рыбацкий клуб готов был взлететь в воздух от смеха и аплодисментов, когда артисты в своих выступлениях называли имена рыбаков с промысла Белые пески.
Но вот наконец в рыбацком поселке стало несколько тише. Большинство его обитателей уехали на катер — там их ждал ларек, праздничная торговля.
Ямбе слушал эту песню, и удивлялся, и восторгался в душе: «Какая женщина, однако! Умеет петь и говорить тоже умеет. Какие слова нашла!»
Лежа, отдыхая на теплой и мягкой оленьей постели после шумного дня, Ямбе полудремал. Но вдруг он, как неожиданно чем-то испуганный, открыл глаза, сел, огляделся. В чуме хозяйничала лишь одна его невестка, жена Вавлё, да копошился около нее внук Олеко. Оказывается, весь народ ушел смотреть кино, привезенное культработниками. Ямбе еще раз протер глаза, посмотрел на невестку — та чему-то улыбалась.
— Странно, — проговорил Ямбе. — А где моя?
— В кино ушла.
— А мне сон приснился, будто какая-то женщина песню поет. Хорошая такая песня, а голос звонкий-звонкий… И знакомый будто…
Засмеялась невестка. Сказала:
— Так это по «Спидоле» было. Праздничная передача из Дудинки на ненецком языке.
— Ох, что же ты меня не разбудила?
— Пожалела. Устали ведь. Пусть бы парни сами соревновались, вам ли с ними тягаться? Они еще не то могут. В прошлый раз такой футбол на Песках устроили, думала, что все чумы мячом повалят. Как они его терпят, этот футбол?
Посидел Ямбе и опять задремал.
Снова запела женщина, только голос теперь у нее был несколько иной:
Помолчала некоторое время поющая женщина и дальше продолжала:
19
Пянгар — узенький столярный нож.