Страница 2 из 6
Павел Андреевич — лесник, лесничий по званию, а по должности в годы первого нашего с ним знакомства, он был директором лесхоза на большом острове и славился в округе тем, что на вырубках и пустошах сеял, выращивал, высаживал и выхаживал сосну.
Вначале, взойдя на грядке из семечка, сосенка походила на морковный хвостик и требовала к себе того же внимания, что и всякий огородный овощ: и пропалывали сосновую грядку, и поливали ее. Ну а потом из ростков вырастали маленькие деревца — саженцы. Их переносили в открытый грунт, и здесь они перли ввысь и вширь, становились округлыми, колючими, упругими, густо-зелеными.
Павел Андреевич похаживал по сосновым плантациям, любовался и радовался: за какие-нибудь десять лет сосенки догоняли директора лесхоза в росте и даже перегоняли. Росту он небольшого: невелик, но плечист. И хорошо ему было похаживать в молодых сосновых лесах: на дальнем острове в океане своими трудами он создал такую экологическую среду, как у себя на родине, на Брянщине. Конечно, не в одиночку создавал, а во главе коллектива лесхоза, зажег коллектив идеей, повел за собой. С приездом Павла Андреевича в островном лесном хозяйстве начинается новый период: «сосновое летосчисление».
Тут к месту будет цитата из учебника лесоводства: «...Сосна обыкновенно растет быстро. К столетнему возрасту стволы сосны достигают 30-36 метров высоты. Продолжительность жизни ее 300-350 лет. Сосна дает высококачественную древесину, используемую в виде брусьев, балок, пиловочника, строительных бревен, телеграфных столбов, свай, мачт, балансов, рудничной стойки и многих других сортиментов и сырья для химической промышленности. Из живицы сосны вырабатываются канифоль, скипидар и другие вещества. Хвоя сосны служит сырьем для получения витамина С, хлорофиллокаротиновой пасты, соснового масла, сосновой шерсти и др. продуктов переработки. Пни и корни используются для смолокурения и сухой перегонки...» цитату модно продолжать, но, думаю, хватит и этого. Выгоды от сосновой реформы в лесах острова несомненны, хотя они и скажутся в полной мере спустя сто лет, когда сосны вырастут до своего потолка.
Человек вмешался в дела природы. А что же природа? Она сама знает, где быть сосне, где, например, бамбуку. Природа хотя и уступчива, но строга. У нее есть свои крылатые сеятели: ветер и птицы. Здесь опять-таки лучше всего обратиться к свидетельству знатоков. В книге В. Нечаева «Птицы Южных Курильских островов» сказано по этому поводу следующее: «...Распространением семян многих ценных деревьев, кустарников и лиан птицы приносят неоценимую пользу лесному хозяйству в возобновлении лесов на местах лесоразработок и после пожаров. К распространителям семян бархата сахалинского на Южных Курильских островах черный, большой пестрый и белоспинный дятлы, большеклювая ворона, рыжеухий бюль-бюль, дрозды Науманна и оливковый, обыкновенный свиристель и другие птицы. Ягоды аралии высокой и сердцелистной поедают большая горлица, черный, большой пестрый и малый острокрылый дятлы, большая и тисовая синицы, поползень, рыжеухий бюль-бюль, японская зырянка, оливковый дрозд, сойка, короткокрылая камышевка, японская желтоспинная мухоловка и долгохвостая чечевица.
К распространению семян реликтового растения — магнолии обратнояйцевидной — относятся черный и белоспинный дятлы, ореховка и, по-видимому, сойка. Семена ценного дерева тиса остроконечного распространяют белоспинный дятел и сойка. Плоды вишни сахалинской поедают и косточки разносят по лесу зеленый голубь, сойка и большеклювая ворона. Ряд птиц является распространителем семян винограда Кэмпфера, актинидии, коломиксты и аргуты, бузины Микеля, скаммии ползучей, краснопузырника щитковидного, смородины белоцветковой и других плодово-ягодных лиан и кустарников».
В приведенном выше длинном перечне не упоминаются семена сосны: ни одной птице — ни большеклювой вороне, ни рыжеухому бюль-бюлю — не долететь от Брянских лесов до океанских островов. Сосновое семя принес на острова человек — Павел Андреевич, уподобившись птице. Только птицы разносят семена и сеют их бессознательно, Павел же Андреевич сеял со знанием: для чего.
И все-таки мне мерещится сходство этого человека с птицей: птица всегда весела, потому что трудится с пользой для жизни, для всяческой жизни и красоты на земле; птица поет, славит жизнь; и Павел Андреевич тоже сеет, сажает, выращивает леса — и вдруг может заговорить стихами, то есть запеть, опять же, во славу жизни, как птица. Стихи у него подобны сосенкам-саженцам: строки-ветви растут непричесанными, топорщатся как попало. Судите сами:
Павел Андреевич выращивал на острове сосновые леса — я сам их видел, дышал смолистым воздухом, трогал колючие лапы сосен. Уживется ли сосна с коренным населением острова — с лиственницей, тополем, бамбуком, бересклетом, рододендроном — об этом директор лесхоза не думал. Если понадобится кого-то там потеснить, можно и потеснить. Лучше пусть будущее принадлежит сосне, чем бамбуку (бамбук на острове не тот, из которого делают лыжные палки и шесты для прыжков, он малорослый, никчёмный, сорный).
Правда, сосна, выросши из детства и отрочества, подавила докучный, непроходимый, колючий бамбуковый подлесок. Бамбуку в бору не светит. Зато Павлу Андреевичу пожаловали звание заслуженного лесовода республики, он его заслужил, сосновый бог, с бородою и песенкой на зубах — на любую погоду, про каждый день.
Павел Андреевич не только сочинял и пел свои песенки, играя на свирельке, подобно буколическому пастушку, он записывал их. Сочинив должное количество виршей, не забывал отнести в издательство. Не сразу в издательство: сначала на радио, затем в газету, в журнал — и тогда уже в книжку. Выпустив, сколько положено по уставу Союза писателей книжек, Павел Андреевич в этот союз поступил, рекомендованный и обласканный видными — даже с самого дальнего острова — поэтическими величинами.
Так что времени он не терял: стал заслуженным лесоводом, признанным поэтом. Приведенные выше стихи Павла Андреевича не потому приведены, что они лучшие или выдающиеся стихи, — я цитирую наугад, полистав одну из книжек, — а потому, что эти стихи написаны в свободное от лесоводства время или, может быть, заодно с лесоводством. В этом их особенность и существенное отличие от стихов, сочиненных поэтами-профессионалами: те пишут стихи в рабочее время.
Мой товарищ жил на острове так долго, что мерой его островной жизни стали даже не годы, а десятилетия; он жил по сосновому летосчислению.
Детей своих он проводил — в армию, в институты и встретил — из армии, из институтов. Дети стали на ноги, повыходили замуж, переженились. Сосновые боры стали неотъемлемой частью пейзажа на острове.