Брак по любви

И все же они полюбили друг друга. Хоть это Ясмин знала.

Когда ей было четырнадцать лет, по английскому задали на дом сочинение.

«Выполните одно из следующих заданий:

– напишите сочинение под названием “Потеря”;

– напишите сочинение о случайной встрече, изменившей чью-либо жизнь».

Ясмин сразу решила, о чем будет писать. Она по-прежнему не знала всех подробностей (хотя много раз выспрашивала о них множеством более завуалированных и хитроумных способов), но почему-то решила, что ей известно достаточно.

Их история была картинкой под ее закрытыми веками. Чувством в животе. Атмосферным возмущением. Проблеском в темноте.

Она написала сочинение и, когда учитель похвалил ее и сказал, что ей нужно поучаствовать с ним в конкурсе, вспыхнула до корней волос.

«Баба, прочитаешь мое сочинение? Я получила “отлично”, и учитель сказал, что есть один конкурс. Мне стоит в нем поучаствовать. По крайней мере, так он сказал».

Закончив читать, Баба сложил свои очки и долго хранил молчание. Ладони Ясмин стали горячими и вспотели, а потом похолодели.

«Тебя это развлекает? Тебя забавляет сочинять подобные выдумки?»

«Да, Баба. То есть нет, Баба».

«Ты написала о том, чего не знаешь. О том, чего не можешь знать».

«Баба, это литературное творчество. Мистеру Кёртису очень понравилось. Можешь почитать, что он написал в конце».

«Ты не знаешь, что я сказал твоей матери в калькуттской библиотеке. Тебя там не было. Ты еще не родилась. Ты не знаешь, что она сказала мне. И однако же, ты написала об этом так, словно сидела за соседним столом. Скажи мне, чем ты отличаешься от лгуньи? Чем твое литературное творчество отличается от лжи?»

Когда Ясмин отказалась участвовать в конкурсе, мистер Кёртис расстроился и попросил объяснений, и она сказала, что ее отец против. «Давай я сам с ним поговорю», – предложил мистер Кёртис. «Пожалуйста, не надо», – взмолилась Ясмин, и ему пришлось трижды пообещать ей, что он не станет беседовать с мистером Горами.

Шандор

– Давайте на минуту задержимся на чувстве отвращения, которое вы испытываете после подобных сексуальных контактов. Закройте глаза. – Шандор выдержал паузу. Мальчик выглядел страшно напуганным. – Ладно. Давайте попробуем иначе: какими еще словами вы могли бы описать свои чувства в такие моменты?

– Омерзение. – Глаза Джо оставались открытыми. Он сжал кулаки. – Тошнота, брезгливость, гадливость, аверсия, неприязнь… Ну как у меня получается?

– У вас получается отлично.

Перечисление синонимов – защитный прием, который мальчик, разумеется, применяет неосознанно. Он боится закрыть глаза и ощутить связь со своим телом, и эта отчужденность от тела – очередной признак. Почти все без исключения люди, пережившие подобную травму (если, конечно, Шандора не подводит чутье), чувствуют себя неуютно в своем теле. Зависимость – на первый взгляд – является бегством в тело, между тем как в действительности представляет собой забвение, попытку сбежать из тела, вмещающего столько запретных чувств.

– Насколько ваша невеста осведомлена о вашем сексуальном анамнезе? Вы делились с ней своей проблемой?

– Она знает, что я много с кем встречался. Что меня достали случайные связи. Я всегда собирался раскрыть карты, когда придет подходящее время. Мне казалось, это станет перезагрузкой. Я вечно думал: «Когда она узнает меня получше». Понимаете? Типа: «Сюрприз! Представляешь? Здорово я тебя дурачил?» – Он рассмеялся и вытер ладони о бедра. – Я неудачник. Я снова облажался.

– Джо, – сказал Шандор. – Все аддикты, с которыми я работал, считают себя неудачниками. Пока не начинают осознавать первопричину своей зависимости и понимать, что с ее помощью пытались излечить свои чувства.

– Это порочный круг. Мне стыдно, поэтому я это делаю, на секунду мне становится полегче, а потом – еще хуже, поэтому я делаю это снова.

– Весьма лаконичное и точное определение зависимости. Мне бы хотелось поподробнее услышать о том, как зависимость проявляется в вашем случае. Вы не упоминали о порнографии. Как бы вы охарактеризовали свои отношения с порно?

– Я не… Я не поклонник порнухи. Так, видел кое-что. С ребятами из школы… Сами знаете, мальчишки есть мальчишки. Всякое ходит по рукам. – Он пожал плечами. – Но вообще-то я против порно. Порнография унижает женщин.

– На прошлой неделе вы упоминали о фотографии вашей матери. Фотография тоже ходила по рукам?

– Меня это не особо беспокоило. Поверьте, я об этом думал – типа, не свалить ли всю вину на Гарри? Но, если честно, я ей гордился. Я радовался, что она не такая, как другие мамы. И все ребята хотели с ней познакомиться. Скорее мне было стыдно, когда она принималась обсуждать с моими друзьями Дерриду и Бодрийяра. – Джо закатил глаза. – Вот это и в самом деле было мучительно.

– Ха! Да, понимаю. – Мальчик так очаровательно прямодушен. И совершенно не осознает очевидного. Непросто будет помочь ему получить доступ к своей боли. К своему гневу. – А как у вас с мастурбацией? Испытываете ли проблемы с избыточной мастурбацией?

– Смотря что считать избыточной.

– Мешает ли она вам жить, вызывает ли чувство отвращения или угрызения совести?

– Нет.

– Проститутки?

– Нет! Никогда. Я ни за что бы не подверг женщину такому унижению.

– Значит, случайные связи и секс-вечеринки. Не расскажете об этих вечеринках поподробнее?

– Я перестал посещать их еще до знакомства с Ясмин.

– Это организованные мероприятия?

– Ну, у меня никогда не было секса на парковке. – Он медленно, пристыженно улыбнулся. – Боже, я конченый засранец. И жуткий сноб.

– А как насчет случайных связей? Вы встречались с девушками с сайтов знакомств? Сколько раз в неделю?

– Мой последний загул, до Ясмин… вышел из-под контроля. Каждый день. Иногда дважды за ночь.

– Это оказывало негативное влияние на вашу работу? Приводило к переутомлению?

– Обычно формат был встреча-секс – и по домам. Полчаса. Иногда быстрее. Проблема была скорее в отвлекаемости. По выходным интрижек могло быть от одной до пяти. Листаю, смахиваю влево-вправо, зацикливаюсь… На пару недель я уходил в загул, потом на месяц-другой успокаивался и думал: «Больше никогда».

– Какие чувства вы испытывали к этим женщинам?

– Все они знали расклад. Я никогда не притворялся, прямо давал понять, что к чему, и их это устраивало. Они всегда могли передумать – запросто, я никого не принуждал. Я уточнял. На каждом этапе. Ни к кому не прикасался без согласия. – Джо положил ладони себе на макушку и сдавил череп. – Почему я сейчас чувствую себя каким-то насильником?

Шандор оставил вопрос висеть в воздухе. На него мальчик должен ответить самостоятельно. Разумеется, необходимость отрицать неподобающие или принудительные контакты вызывает беспокойство. Но это подспудное беспокойство проистекает из противоречия между циничной природой подобных связей и ценностями, которые пациент стремится исповедовать.

Джо закрыл глаза, поморщился и, похоже, задержал дыхание.

– Выдохните, – сказал Шандор. – Сделайте глоток воды. Дышите.

– Я в порядке. Я в порядке. Но я опять облажался.

– Да. Об этом вы сказали мне еще в начале сеанса.

– Я кое с кем переспал. На этой неделе.

– Да, я так и понял.

– А. Ясно. – Джо отвел взгляд. Почесал глаз. – Ну, так мне надо рассказать об этом? – Он взял стакан воды. Шандор наливал стакан каждому пациенту. Больше тридцати лет практики он начинал каждый сеанс с одного ритуала.

– А вы хотите рассказать?

– Я не хочу рассказывать. Но надо ли?

Мальчик стремится угодить. Будучи врачом, он принадлежит к помогающей профессии. Что соответствует профилю. И догадкам Шандора на его счет.

– Данная связь имеет для вас особенное значение?

Джо поставил стакан, не выпив ни глотка.

– Нет, не сама связь… нет, ничего особенного. Но я ведь хожу на терапию, собираюсь жениться, мне почти тридцать лет – почему же я не могу держать себя в руках? Зачем я это сделал? Мало того, женщина была с работы. Я всегда так тщательно разделял работу и жизнь, и вот, пожалуйста… – Он осекся. – Что со мной не так?