Страница 67 из 85
Внимательно слушал я эти суровые слова. Да, предлагаемая роль была очень трудной. Кто знает, сколько придется носить личину двуликого Януса? Одно дело участвовать в подавлении кронштадтского мятежа, мчаться в лыжном отряде Тойво Антикайнена, преследуя белофиннов. Там — просто. Враг известен, а рядом локоть товарища. А здесь? Даже друг может послать в тебя пулю…
— Что такое «возвращенцы», — продолжал наставлять Мессинг, — тебе известно. Постарайся зарекомендовать себя таким же. Это будет твой первый козырь. Убеди финских контрразведчиков в желании вернуться в родные места, проси их разрешить бежать в Финляндию. Откажут наверняка. Такие, как ты, им нужны здесь, на границе. Но лучшим пропуском, лучшей аттестацией для твоих будущих «друзей» будет связь с контрабандистами. Но, устанавливая с ними контакт, не мельчись. Ищи только тех, кто, на твой взгляд, контрабандой прикрывает свое истинное занятие — шпионаж…
До глубокой ночи затянулся разговор. Установили, кто будет знать о моем задании. Договорились о номере телефона, по которому я, будущий комендант «окна», буду сообщать Мессингу о движении нужных людей через границу и получать указания. Определили круг лиц, в обязанности которых вменялось создать условия для работы коменданта и оберегать вместе со мной «окно в Европу».
Получив наставления Мессинга и его заместителей, я прибыл на кордон.
Государственная граница. Ее линия ясно видна только на картах. На месте все значительно сложнее. Она извивается по буеракам, пробирается сквозь непроходимый лес, рассекает на части реки и озера, взбирается по горным кручам.
Стремительны и быстры холодные воды реки Сестры. Она — граница. Ее водная гладь — отличная дорога для лесосплава. Стоял конец апреля. По реке пошел лес.
По действовавшему соглашению финские сплавщики имели право переходить на советскую территорию, если бревна, оторвавшись от плотов, выбрасывались на наш берег.
В первый же день по прибытии на границу я медленно шел вдоль берега реки. Глаза зорко всматривались в плотогонов, настороженный слух вбирал доносившиеся с реки разговоры. Как уроженец Финляндии, я отлично знал финский язык. Вдруг послышался хруст сухого валежника. И я тут же заметил человека, уходящего в сторону от границы.
— Стой! — резко крикнул я, догнав нарушителя.
— Финн я, — ответил тот. — Плотогон.
— Вижу, что плотогон. Но почему так далеко от берега ищешь свои бревна?
— Начальник, не задерживай меня, пожалуйста, — просительно проговорил нарушитель. — Я рабочий, а власть в вашей стране — рабочая. Отпусти с богом!
На глазу у задержанного заметно выделялось бельмо. «Косой!» — вспомнилось вдруг. Эта кличка говорила о многом. «Ты такой же плотогон, как я — турецкий падишах! — рассудил я. — Контрабандист ты и отчаянный до дерзости проводник финских агентов. Ты-то мне и нужен».
— Хорошо, — подумав немного, тихо сказал я, — как человек человека — я тебя понял. Но пойми и ты меня! Я — финн. А к нам здесь относятся настороженно. Тяжело мне здесь. Учился в академии, выгнали. За что, неизвестно. Сегодня я начальник кордона, а кем буду завтра? Уволят, чувствует мое сердце, уволят! Куда податься? Нет ни денег, ни специальности…
Косой, услышав про деньги, встрепенулся, и его здоровый глаз блеснул радостным огнем.
«Попался! — обрадовался я. — Клюнул на самую простую приманку!»
— Денег нет, говоришь? — сказал контрабандист. — Это дело поправимое. Деньги будут. Большие! Ты поможешь мне, я — тебе. Договорились?
— В чем будет заключаться моя помощь?
— Это совсем несложно. Я доставляю контрабандные грузы на твой участок. Ты обеспечиваешь свободный переход через границу и помогаешь найти покупателей в Ленинграде. Выручка, как и риск, поровну. По рукам?
Когда сделка была заключена, Косой начальственным голосом проговорил:
— Запомни! Место наших встреч — изгиб реки у старой лесопилки. Знак вызова на переговоры — косо воткнутая палка около куста. И чтобы никаких хвостов!
Я согласно кивнул.
На Гороховой улице мое сообщение встретили в штыки.
Шаров был в бешенстве:
— Кто тебе дал право без согласования с Мессингом принимать такие решения! Ты что, хочешь в самом начале завалить дело? Ишь выискался доморощенный контрабандист. А подумал ли ты, дурья голова, что Косой может устроить тебе здоровенный подвох?
В кабинет вошел Мессинг.
— Что за шум, а драки нет? Петров! Докладывай.
Внимательно выслушав мой рассказ о знакомстве с Косым, Мессинг заметил:
— Про академию ты, брат, лишнее загнул. Вдруг проверят? Нельзя допускать таких оплошностей. Учти на дальнейшее. А так все в порядке. Выходи с Косым на встречи, но только постарайся отказаться от разных кружев и пудры, которые он тебе предложит, а требуй детскую одежду. Скажи, что она сейчас особенно ценится. Если договоришься — можешь отправлять в детдом имени Урицкого. Я дам команду…
Покачиваясь в такт движению, стоят в вагоне бидоны. Около них крестьянин. У пассажиров не могут возникнуть подозрения: первые утренние поезда всегда доставляют в Ленинград молоко. На Финляндском вокзале оставляю попутчика у бидонов, а сам спешу к телефону и вызываю «покупателя». Тот не заставил себя долго ждать и, погрузив бидоны на машину, исчез в шумном городе.
Через пару часов «покупатель» вернулся, вручил финские деньги — сумму, достаточную для того, чтобы рассчитаться с Косым.
Однажды к условленному месту встреч вместе с Косым пришел хорошо одетый господин. По тому, как он держался, было видно, что этот тип не из контрабандистов.
Сначала разговор зашел о выручке от сбытых товаров, но по всему было видно, что это не главная цель его визита. Так оно и оказалось. Голосом, не допускающим возражений, он сказал:
— Господин Петров! Нам кажется, что вы достаточно зарекомендовали себя, и теперь лавочку пора закрывать. Чем вы будете заниматься в дальнейшем, мы сообщим дополнительно.
С поспешностью, соответствующей моменту, я проговорил:
— Господин! Я не знаю, как вас величать и кто вы такой, но прошу выслушать меня. (Начиная эту беседу, я вспомнил наставления Мессинга — проситься за границу.) Не имея понятия о моих будущих заданиях, я представляю, что они, несомненно, связаны с большим риском, и поэтому убедительно прошу вас избавить меня от этого, а лучше помочь бежать в Финляндию. Мне кажется, что еще немного — и я засыплюсь. А стать арестантом — перспектива не из приятных. Помогите мне покинуть эту неспокойную должность. Честное слово, у вас я буду работать еще лучше, чем здесь, на границе.
— Этот вопрос рассмотрим в ближайшее время. Думаю, мы разрешим вам вернуться в родные края. Но к чему спешить! По нашим сведениям, а они достаточно проверены, вам ничто не угрожает. У начальства вы на хорошем счету. Службу несете отлично. Это — главное. А за риск, который не больше, чем до сих пор, будем платить особо. Чтобы подготовить вам материальную базу для возвращения в Финляндию, деньги за ваши услуги будем вносить на ваш банковский счет в Выборге. Не вешайте голову, молодой человек. — И он фамильярно похлопал меня по плечу. — Не так страшен черт, как его малюют! Еще немного, и вы хорошо заживете на земле великой Суоми…
Мессинг с удовлетворением выслушал мое сообщение.
— Молодец, Петров! Все идет, как надо. Могу тебе сообщить: «трест»[51] договорился с финскими властями о том, что «окно» для контрабанды и нужд финской стороны закрывается. Пока через «окно» будут идти только письма. Потом будем принимать нужных нам людей.
…Финские власти по-джентльменски соблюдали соглашение с «трестом». Но однажды неожиданно вызвали меня на место встреч. Там меня ждали два офицера. Один из них, извинившись за причиненное беспокойство, вежливо сказал:
— Не могли бы вы узнать о судьбе одного нашего соотечественника, очевидно задержанного вашими пограничниками. — Они назвали мне фамилию, приметы.
51
«Трест» — условное название подпольной «Монархической организации Центральной России».