Пограничные были

— Молодой-молодой, а правильно излагает! — сердито воскликнул Дементьев.

— Майор Зимин ни в какой обстановке не теряется, знает подход к солдатской душе, — продолжал Бабкин. — Разве когда сравняешься с ним?

— Ну-ну, расписал! — ворчливо отозвался Зимин.

Дементьев строго посмотрел на него:

— А ты не перебивай, правильно говорит Бабкин! — Но тут же возразил сам себе: — Нет, неправильно! Привыкла нынешняя молодежь к спокойненькой жизни за широкой спиной старших. Пора и самостоятельными становиться! Петр Андреевич Зимин в твоем возрасте уже три года командовал заставой... Так что, голубок ты мой, готовься, спрашивать буду без всяких скидок на молодость... Послезавтра майор Зимин уходит в отпуск перед отставкой, и это будет твой первый экзамен, очень серьезный экзамен на командирскую зрелость, лейтенант Бабкин... Благодари судьбу — старшина-сверхсрочник есть на заставе. Ты на Никитича опирайся — мудрый у вас старшина... Да и он скоро начнет собираться в отставку. Мало у нас на заставах осталось их, старшин-сверхсрочников.

И еще посетовал командир части полковник Дементьев: скоро в округе начнутся соревнования легкоатлетов, и как это ни тяжело для заставы, а рядовому Борисову придется ехать защищать на этих соревнованиях спортивную честь всего отряда. Под конец полковник Дементьев припас новость более приятную: на днях на заставе появится долгожданный замполит. Из очень молодых. Так что Бабкину, самому новичку, сразу же придется быть наставником.

— Насчет замполита новость очень приятная. Но хорошо бы, товарищ полковник, прибавить к ней еще одну: вы возвращаете из строительной группы двух наших солдат, — как бы нечаянно вставил Бабкин.

— В роль начинаешь входить, лейтенант Бабкин? — погрозил пухлым пальцем Дементьев. — Память у тебя короче воробьиного хвоста, лейтенант Бабкин! Забыл, как вам гараж строили да баню ремонтировали? Между прочим, и в ту бригаду так же вот понадергали людей из других застав... Прижимистый ты мужик, как я вижу, если такое забываешь. Весь в майора Зимина! — и вдруг заторопился: — Засиделся я у вас. Желаю здравствовать!

А через минуту дежурный по заставе предупреждал правого соседа:

— От нас отбыл восемнадцатый. Едет в вашем направлении. Готовьтесь!..

Любой нормальный человек, превращаясь в отпускника, меняется неузнаваемо. Еще день назад, занятый службой, он был сдержанным, деловитым, рассудительным. А тут вдруг становился возбужденным, излишне суетливым, преувеличенно веселым, даже вроде бы чуточку легкомысленным. В прошлые годы таким бывал и майор Зимин.

Теперь же, озабоченный и хмуроватый, Петр Андреевич никак не мог добраться до машины, из которой нетерпеливо выглядывала Тася. Каких-то десяток метров от крыльца заставы до «уазика» он шел несколько минут, останавливаясь на каждом шагу, чтобы напомнить Бабкину о чем-то, что считал он важным и неотложным.

— Ты все-таки перед стрельбами блиндажи как следует проверь — на втором накаты надо обязательно подновить. Кое-где траншеи осыпались.

— Проверю.

— Борисова постарайся отстоять. И без него командование найдет в штабных подразделениях, кому спортивную честь защищать.

— Постараюсь, хотя на успех и не надеюсь.

— А ты надейся, изобрети что-нибудь пожалостнее... Да, чуть не забыл: на четвертом участке надо мостик под КСП перебрать — совсем обветшал.

— Петр Андреевич, это уже сотое напоминание, — рассмеялся Бабкин.

Тася не выдержала и крикнула из кабины:

— Петя, Сергей! Когда вы наконец распрощаетесь? Всю душеньку вымотали!

— Бегу, бегу!

Петр Андреевич и в самом деле заспешил. Но около машины опять остановился, поставив ногу на крыло: еще что-то важное хотел сказать Бабкину. Но Тася проворно схватила его за рукав и затянула в кабину.

Так Зимин и Бабкин даже не успели и руки пожать друг другу на прощание...

Раньше, когда Зимин уходил в отпуск, оставшийся за него Бабкин не особенно задумывался. Да и что задумываться? Пока надо делать так, как заведено, а через полтора месяца законный начальник вернется. Все отпускное время майор Зимин незримо присутствовал на заставе. Предпринимая что-то, Бабкин прежде всего мысленно спрашивал: а как отнесется к этому вернувшийся из отпуска начальник заставы?

Теперь он задавался другим вопросом: а как бы в этом случае поступил многоопытный майор Зимин? Жизнь не скупилась на задачи, и на этот вопрос Бабкину приходилось мысленно отвечать чуть ли не каждый день.

Рядовой Анпилогов, один из троих, которые просились когда-то отправить их на Восток, получил из дому тревожную телеграмму, заверенную райвоенкомом и больницей: тяжело заболел отец. Райвоенком заверяет телеграммы только в одном случае: в семье солдата стряслась беда, и ему обязательно надо быть дома.

— Что же могло случиться с твоим отцом? — спросил Бабкин расстроенного солдата.

— Последние пять лет батя все время прихварывает — сказывается фронт.

Бабкин подумал: никак он не может отпустить Анпилогова не только на неделю, но даже и на одни сутки, — кажется, еще никогда не ощущалось на заставе такой острой нехватки людей. Но как бы в таком случае поступил майор Зимин? И, отвечая на этот вопрос, сказал со вздохом:

— Надо ехать, Валя. Иди, собирайся в дорогу, а я в штаб позвоню, чтобы оформляли документы...

И Борисова пришлось отправить на окружные соревнования легкоатлетов. Не помогла ссылка на Анпилогова, уехавшего в отпуск, — вмешался сам полковник Дементьев, грозно спросивший по телефону:

— Военную истину забыл, товарищ лейтенант: приказ начальника — закон для подчиненного?

Бабкин отлично помнил эту истину. Но помнил он и другое: надо заканчивать переоборудование КСП — вот-вот дожди нагрянут... Надо по приказу того же штаба отправить человека на сборы связистов. Надо, надо... А тут еще ефрейтор Степанюк на занятиях по самбо вывихнул руку и получил трехдневное освобождение от работ... И вместо Борисова надо было кому-то поручить дойку коров...

Зимин все эти бесконечные и неотложные «надо» разрешал как-то просто и легко, будто давно ждал этой закавыки. Теперь-то Бабкин понимал, что так казалось ему со стороны. И лишь сейчас осознал он практическое значение слов, которые не раз повторял майор Зимин:

— На службе безвыходных положений нет, если сам научишься думать и научишь этому каждого солдата. А солдат у нас разумный, никогда не подведет...

Тот же ефрейтор Киселев не подвел.

Возле самой границы на сопредельной стороне стоит богатый хутор. Пограничники знают, да и обязаны знать, кто живет против их участка по ту сторону границы. Хозяином хутора был старик. К нему изредка приезжали на машинах два сына, работавших в городе.

После очередного обхода «линейки» старший ефрейтор Киселев доложил:

— Все погранзнаки в порядке... На той стороне не все ладно: хозяин хутора умирать собрался.

Бабкин спросил хмуро:

— С чего такое заключение? Или проведать заходил?

— У меня же глаза есть, — обиделся Киселев. — Множество машин понаехало. Двух мужиков в белых халатах видел. Сыновья хмурые ходят.

— Молодец! Это ты правильно, Киселев. На границе все надо замечать.

И сразу же позвонил в штаб. Там тоже похвалили за бдительность и приказали усилить наблюдение за домом старого хуторянина... Дня через два из этого дома вынесли гроб...

Бабкин, понятно, немедленно доложил об этом полковнику Дементьеву.

— Жаль старика — спокойный был хуторянин... Сыновья его прижились в городе. Стало быть, скоро на хуторе появится новый хозяин, — сказал полковник. — Прошу повнимательнее присматриваться к новым хуторянам.

Вскоре этих новых хуторян лейтенанту Бабкину довелось увидеть лицом к лицу.

Прав был полковник Дементьев: сыновья умершего старика продали хутор. Новый хозяин, видать, не очень был знаком с жизнью возле границы, иначе не позволил бы выгонять своих трех коров на выпас. У старого хозяина тоже были коровы, но держал он их во дворе и подвозил туда скошенную траву. А новый решил пасти, поручив это дело молодому беспечному парню, сыну наверное.