Страница 23 из 25
— А если останется жить и опять нагрешит?
— Тогда покается, и Бог снова очистит его. Ведь Иисус Христос, когда его распинали, взял на крест все наши грехи и омыл их Своею кровью! Нам остается только припасть к этому кресту, получить прощение и — спастись!
— Какой удивительный Бог! И как Он любит людей! Еще немного и я, пожалуй… — девушка взглянула на свою куклу, нахмурилась и снова с надеждой посмотрела на Криспа. — Пойдем туда, где мы были раньше — попросила она. — И ты расскажешь мне все-все о Христе. Нет, — кивнула она на отца Нектария, — мне нравится, как он говорит, но я не всё понимаю. Ведь он говорит для взрослых и, почему-то, я хочу узнать о Нём именно от тебя.
Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, медленно пошли по палубе.
— Даже не верится, что скоро нам расставаться! — вздохнул с сожалением Крисп.
— Да, — эхом отозвалась Злата, — И если честно, то я уже начинаю жалеть, что ты освободил меня!
— Почему?
— Разве не понимаешь?
И тогда Крисп понял всё. Он робко взял девушку за руку, и они еще медленней направились к носу корабля.
Марцелл с грустной улыбкой смотрел им вслед, не замечая, что на него, в свою очередь, с капитанского помоста прищуренными глазами смотрит Гилар, и в его завистливом, злобном взгляде не было ничего хорошего.
Ветер, налетавший сильными порывами, рвущими паруса, так окреп, что беспокойство Гилара переросло в тревогу.
Матросы уже не быстро ходили, а бегали по палубе, держась за всё, что попадалось им под руки, чтобы не быть сброшенными в море. Всё вокруг вздымалось, бугрилось, ходило ходуном.
Гилар подозвал к себе матроса и велел передать рулевому: взять курс так, чтобы судно шло прямо на гребень волны, разрезая его подводным тараном. Матрос торопливо выполнил приказание. Рулевой понимающе кивнул капитану и из-за всех сил налёг на рулевое весло.
Столб воды обрушился на нос корабля и на даже не заметивших, как усилилась непогода, Криспа со Златой. Они вскочили со своих мест, и тут девушка увидела, что у неё в руках больше нет куклы. Очевидно, её вырвала из рук и унесла за борт морская волна.
— Ой! — воскликнула она, бросаясь к борту.
— Стой! Куда? — отбросил её назад Крисп, но потеряв равновесие, сам покачнулся, и новая волна подняла его и, переворачивая в воздухе, швырнула прямо в открытое море.
— Кри-и-исп!!! — отчаянно закричала девушка.
Услышав её крик, Марцелл оглянулся, мгновенно всё понял, стремительно бросился к борту, затем к капитанскому помосту и, ухватив Гилара за плечи, затряс его:
— Немедленно меняй курс корабля! Поверни обратно!!
— Против такого ветра?!
— Тогда спускай скорее шлюпку!
— Да ведь её перевернет, едва она коснется волны!
В отчаянии Марцелл принялся метаться по палубе и вдруг, сквозь рёв ветра и шум воды, услышал встревоженные голоса:
— Отец Нектарий! Куда ты?
— Что он делает? Остановите его!
Марцелл оглянулся и увидел, как пресвитер, пройдя мимо пытающихся остановить его рук, взобрался на край борта и, будто под ним было не кипящее море, а покрытый коврами пол, не спрыгнул — сошел вниз.
В это же самое мгновение на судно обрушилась очередная волна. Какое-то время, ослепленные ею, люди ничего не видели, а когда протерли глаза, то оцепенели от изумления и восторга.
Отец Нектарий шел прямо по морю. Он ступал по волнам, словно по суше, и вёл за руку Криспа, что-то говоря ему на ходу. Даже шторм притих при виде такого чуда. Но едва отца Нектария с Криспом подняли на палубу, с ещё большей яростью набросился на корабль.
— Сынок, живой! — ощупывая Криспа, радостно повторял Марцелл, затем обернулся к отцу Нектарию и порывисто обнял его. — Спасибо, спасибо! Как тебе это удалось?!!
— Сам Христос ходил по волнам и однажды спас утопавшего Петра, — отвечая, как о само собой разумеющемся, даже удивился отец Нектарий. — А потом Он сказал, что чудеса, которые Он творил, будем и мы делать, только уже — во имя Его!
— Я даже не знаю, чем мне теперь отблагодарить тебя! — покачал головой Марцелл. — Ведь Крисп — это самое дорогое, что только осталось у меня в жизни!
В это время, Гилар опытным чутьем понял, что его корабль попал не в обычный шторм, а в тот, что бывает лишь раз в жизни капитана, и увы, как обычно — в последний.
— Идет страшный шторм! — сообщил он о своих опасениях Марцеллу и знаком приказал уводить поскорей своего сына в каюту. А всем остальным — ухватиться крепко за снасти.
— Крисп, — поняв его, крикнул Марцелл, — быстро в каюту!
— Но, отец!..
— Я сказал: марш в каюту и захвати с собой Злату и Млада!
То и дело оглядываясь на отца, Крисп вместе со Златой и Младом спустился в каюту. Здесь все качалось, скрипело. И, несмотря на то, что в каюте было тепло и сухо, тут было еще страшнее, чем там, наверху.
— Ты здесь живешь? — трепещущим от страха голосом спросил Млад, показывая глазами на клепсидру. — А что это такое?
— Водяные часы — объяснил Крисп.
— А это что?
— Прибор для письма!
Как ни было страшно ему самому, он ободряюще улыбнулся мальчику и подмигнул одним глазом. Тот в ответ — сразу двумя. Злата, прижав к себе брата, так и стояла посреди качающейся каюты.
— Нет! — не выдержал, в конце концов, Крисп. — Я не могу, когда отец там один!
Злата изо всех сил попыталась остановить его, но не могла же она удержать сразу двоих!
Крисп успокаивающе махнул ей рукой с порога и выскочил из каюты.
То, что творилось наверху, не поддавалось никакому описанию. Корабль уже беспомощной щепкой носило по волнам. Рулевой не столько управлял им, сколько держался за рулевое весло, чтобы самому не быть смытым в море. Судно вздымалось на вершины водяных громад, а затем ухало, словно в бездонную пропасть.
Неожиданно мачта, страшно заскрипев, покачнулась… Было видно, что еще один сильный порыв ветра, и она, сломавшись, полетит за борт.
— Это будет конец! — в ужасе покачал головой Гилар. — Даже, если мы переживём этот шторм, на одних вёслах мы можем не добраться до берега. Ведь неизвестно, куда занесет нас такой ураган!
— Не беда! У нас есть запасная мачта! — крикнул ему Марцелл.
— Была! — с досадой простонал Гилар. — Но в прежнем плавании она пришла в негодность… Откуда я мог знать, что будет такой шторм?
— В ближайшем порту я донесу о твоем халатном отношении к службе, — строгим тоном заметил Марцелл.
Уловив по этому обещанию, что тот нисколько не сомневается в том, что они будут спасены, Гилар часто-часто закивал и радостно согласился:
— Да, да, конечно, обязательно. Я заранее согласен на любое наказание!
Но Марцелл уже не слушал его, наблюдая за действиями вовремя заметившего опасность Сувора.
Могучий дак подошел к мачте и подставил под нее свою спину. Два или три матроса, поняв, что он задумал, бросились помогать ему. Так они и стояли, удерживая мачту своими могучими телами от новых порывов ветра.
Судно всё больше и больше заливало волнами.
— Погибаем! — кричали на корме.
— О, боги! О, Господи! Помоги нам!
Крисп кое-как пробрался туда и увидел, как философ, опустив снасть, держался за отца Нектария и просил:
— Крести же, крести меня! Я не хочу остаться в этой бездне навеки!
— И меня, меня! — вторили ему купец с лекарем-греком.
— Крести нас! — вопили остальные пассажиры.
— Да где же я наберу на вас столько воды? — недоумевал отец Нектарий.
И тогда Марцелл, который не терял самообладания даже в таком положении, кивнул на столб воды, обрушившийся на палубу:
— Море большое, на всех хватит! — закричал он. — Эй! Все, кто хочет креститься, сюда! — и уже, обращаясь к отцу Нектарию, добавил: — Крести нас!
— И нас! И нас!!
Гребцы-рабы тянули к келевсту руки, умоляя расковать их, чтобы они тоже могли подойти к отцу Нектарию креститься. Но пресвитер успокоил их, сказав, что они будут крещены прямо на своих местах.