Страница 18 из 25
— Ну, хорошо, только из уважения к твоему отцу — двадцать денариев и не ассом больше.
— Ладно, давай! — махнул рукой Крисп. — Только теперь ты бросай первым!
Купец, тщательно поболтав стакан у самого уха, опрокинул его на игральную доску. И снова у него выпала «Венера». Крисп, как не старался, опять проиграл, и его одежда перекочевала на колени купца…
— Ну, что теперь играем на них? — впервые выказывая свое желание, кивнул на рабов Диагор.
Нет! — решительно помотал головой Крисп. — Я сейчас что-нибудь придумаю! Подожди меня!
«Придумаю… Но — что? Где мне достать деньги, чтобы выиграть хотя бы один золотой? Золотой?!»
Он бросился со всех ног к отцу и, путаясь в словах, попросил вернуть монету, которую тот подарил ему на счастье.
— Я же тебе говорил не подходить сюда! — напомнил Марцелл, не отводя его, как прежде, подальше от кормы, и Крисп смог услышать обрывок спора.
— Что твои боги обещают человеку после смерти? — спрашивал отец Нектарий.
Жрец пожимал плечами и бормотал в ответ что-то невнятное.
— Зачем тебе ауреус? — спросил Марцелл, доставая монету. — Надеюсь, на этот раз он пойдет на благие цели?
— Да, конечно! На самые благие! — пылко заверил отца Крисп и поспешил вернуться к Диагору.
— Вот! — показал он ему золотой.
Глаза купца алчно вспыхнули. Он порылся в своем кошеле и положил рядом с золотой монетой — свою. На ней был изображен предыдущий император, Филипп Арап. Тот самый, которого сверг и убил, вместе с его женой и сыном, Деций. На этот раз Крисп сделал очень удачный ход, но у купца снова выпала «Венера», и его ауреус также исчез в бесчисленных складках его халата.
Крисп растерянно огляделся вокруг, больше ему не на что было играть…
— Ну, — чувствуя, что наступил момент, которого он так ждал, довольно сказал купец. — Играешь ты, наконец, на своих рабов? Так уж и быть, ставлю против них — три ауреуса! Вот, смотри, раз!.. два!.. три! — со звоном выложил он на игральную доску три золотые монеты.
— Я не могу! — отрицательно закачал головой Крисп и вдруг почувствовал, что кто-то настойчиво трясет его за локоть. Он оглянулся и увидел Млада. Тот что-то мычал, протягивая Криспу свою монету.
— После… сейчас мне не до тебя! — отмахнулся от него Крисп.
Но мальчик упрямо предлагал монету, показывая глазами на игральную доску.
— Гляди, тоже не прочь сыграть! — захохотал купец, — А может, хочет помочь тебе отыграться? Ну что ж… Ставлю против нее твой денарий.
Чувствовалось, что он готов поставить и больше, лишь бы только Крисп продолжил игру.
— Ладно! — согласился Крисп, и тогда охранник, не выдержав, растолкал спящего поблизости напарника и попросил подменить его…
Тем временем Крисп, не замечая ничего на свете, сделал свой бросок. Он был бы победным, если бы опять не купец… Он знакомо потряс над ухом стакан и опрокинул его на игральную доску. Одна кость, как это уже случалось не раз, отскочила в сторону. Диагор склонился, ища ее и, бормоча:
— Ну, а теперь мы уже точно будем играть на твоих рабов… — вдруг осекся, потому что на его руку вдруг наступила тяжелая, подбитая гвоздями, военная калига.
Это был подоспевший, как нельзя кстати, охранник. Он грубо поднял ладонь купца, и Крисп с изумлением увидел, что под ней не одна, а… две кости!
Охранник внимательно изучил их. Одну кость со словами: «Это настоящая», — он положил на игральную доску. А другую, широко размахнувшись, бросил в море.
— А это — фальшивая!
После этого воин достал из кармана свои потертые до блеска игральные кости и протянул купцу.
— А теперь давай-ка по-честному!
Купец, было, запротивился. Но охранник недвусмысленно положил пальцы на рукоять меча и грозно сказал:
— Ну?!
Диагор глубоко вздохнул и повторил свой бросок. Крисп, даже не успев подсчитать очки, уже понял, что отыграл свой денарий.
Не прошло и минуты, как он вернул себе одежду, золотую монету с буквой «F», подаренную на счастье отцом. Купец, не желая расставаться с мыслью, что рабы не достанутся ему, вошёл в такой азарт, что, несмотря на то, что проигрывал раз за разом, всё увеличивал ставки. Надеясь в начале игры, что Криспом овладеет азарт, он сам же попал в эту ловушку.
Кончилось все тем, что Диагор в самый решающий момент выбросил «собаку» и проиграл пять золотых.
— Всё, — объявил охранник, — игра окончена!
— Это нечестно!.. — начал, было, купец, но он так взглянул на него, что тот попятился и ушел, забыв даже прихватить игральную доску. Охранник сгреб с нее золотые монеты, и сам вложил их в ладонь растерявшегося Криспа…
Крисп держал на ладони выигранные золотые монеты и незаметно от отца разглядывал их.
Марцелл, ошеломленный тем, что отец Нектарий одержал верх в споре и над многоопытным жрецом, молча пересчитывал свои эдикты.
«Надо же, — радостно думал Крисп, — всего пять желтых кружочков, все они вместе — легче куска глины. А сколько добра можно на них сделать. Сколько счастья принести людям!..»
Он представлял, как обрадуется Злата, когда получит их, и отворачивался, чтобы отец не видел его улыбки и сияющих глаз.
Но, очевидно Марцелл видел перед собой только беспомощное лицо жреца и вдохновенные глаза отца Нектария.
— Нет! — наконец не выдержал он. — Конечно, в том, что говорит этот Нектарий, есть немалая доля истины. Допускаю, что, даже большая ее часть. Может, и вся истина. Но… он поднял над головой один из свитков с императорской печатью, и так и застыл с ним. — Кто мне докажет, что всё, о чем он говорит — правда? Ведь всё это — только слова! Быть может, Христос, действительно, совершил массу чудес. Но пока я лично, сам, своими глазами не увижу хотя бы одно чудо… — Чему улыбаешься? — заметив улыбку на лице сына, нахмурился он. — Ни за что не поверю!
Выйдя из каюты, Крисп увидел, что на носу корабля непривычно пусто. Настроение его, такое хорошее, радостное с утра, сразу же стало под стать ненастной погоде.
Море было неспокойным и темным. Тяжелые, низкие тучи, словно играя с солнцем, то прятали его, то нехотя отпускали обратно. Крисп перевел взгляд на корму — там были только Злата с братом. Сувора рядом с ними не было.
Он прошелся по палубе и увидел, что тот…сидит рядом с гребцами, с натугой поднимая и опуская тяжелое неповоротливое весло.
— Как? Опять? — нахмурился он и возмущенно крикнул келевсту: — Я же сказал больше не трогать его!
— А я тут при чем? — отозвался келевст, не прекращая ритмично хлопать в ладоши. — Он сам пожелал!
— Да, — подтвердил Сувор и виновато объяснил Криспу: — Мне ведь теперь нужны деньги, чтобы выкупить жену и вместе с детьми вернуться на родину. Вот я и подумал: зачем терять время, если можно начать зарабатывать прямо здесь и сейчас. К тому же я как-то не привык без работы!..
Услышав про деньги, Крисп вспомнил про пять золотых, зажатых у него в кулаке. Он хотел здесь же отдать их Сувору, но, покосившись на остальных гребцов, решил, что лучше будет подождать. Жалко было этих измученных, одиноких людей — им ведь никто не мог помочь. Не мог же он, и правда, освободить всех обращенных в рабство людей! И потом, ему хотелось отдать деньги именно Злате. Но, как это можно было сделать, если она теперь находилась на корме?..
Он прошел на нос корабля и опустился на осиротевшее без нее место. Почему-то хотелось сесть именно там, где сидела она.
Крисп незаметно покосился на корму и стал глядеть на то, что творится вокруг.
По палубе, выполняя команды Гилара, сновали матросы. Протащил куда-то тяжелое медное ведро юнга Максим. Потом появился Плутий Аквилий, за которым, словно тень, крадучись, следовал Млад. Плутий подошел к амфоре, в которой была вода, предназначенная для господ. Посмотрев по сторонам, плеснул немного воды в стоящую около нее глиняную кружку, выпил, затем вынул волшебный платок и принялся что-то там делать. Наконец он распрямился, приложил смоченный платок ко лбу и направился на корму, где позевывая украдкой, принялся делать вид, что внимательно слушает отца Нектария. Что-то странное и подозрительное было во всем поведении этого Плутия… Крисп так увлекся, наблюдая за ним, что даже не заметил, как к нему подошла и села рядышком Злата. Только неожиданно услышал ее приветливый голос: