Закон подлецов

– Эй, там! – раздался грубый голос охранницы, длинной сухопарой вечно нечесаной бабищи, которую все тут меж собой называли Метла. – А ну, «убили базар». Отбой был. В карцер захотели?…

Глава восьмая

– Лисина, на выход, – прозвучало сразу после завтрака. – Руки за спину, лицом к стене.

– Куда меня? – спросила Саша конвойную.

– К адвокату.

В комнате, разделенной на две части решеткой, ее уже ждала светловолосая женщина.

– Александра Сергеевна, я ваш адвокат, Наталья Григорьевна Смирницкая.

– Вас кто… – Саша замялась, не зная, как спросить, – наняли, позвали?

– Меня пригласил ваш отец, Сергей Анатольевич, – поняв замешательство, пришла ей навстречу Наталья Григорьевна.

– Вы были у меня дома, видели моих детей? – нетерпеливо спросила Саша.

– Нет, дома у вас я не была, но ваша мама, Людмила Анатольевна, просила вам передать, чтобы вы о детях не беспокоились. С ними все нормально. Они здоровы, дочери Саша и Лиза, сын Сережа ходят в школу, им сказали, что вы вынуждены были срочно уехать по делам и скоро вернетесь.

Что-то в голосе Смирницкой было такое искреннее и доверительное, что Саша сразу ей поверила.

В разделявшей их решетке было достаточно просторное окно, через которое Наталья стала передавать какие-то судочки, пакеты.

– Я вам из дома еды привезла, так что поешьте сначала, пока не остыло, потом поговорим.

– А с собой взять нельзя? Там девчонки голодные…

– С собой нельзя, – покачала головой адвокат. – Да и здесь нельзя, хорошо, что камер видеонаблюдения нет. Вот получите передачу, тогда с девчонками и поделитесь.

– Так, значит, я здесь надолго, – у Саши враз пропал аппетит.

– Ешьте, ешьте, а надолго или нет – сейчас мы с вами с вами и начнем разбираться. Нам многое надо обсудить.

Когда Наталья Григорьевна собиралась ехать в Макарьевское СИЗО, она мысленно пыталась представить себе свою новую подзащитную. Дочь состоятельного, известного человека. Избалована с детских лет, училась сначала в Европе, потом в престижных московских вузах; ни в чем никогда не знала отказа, жила на всем готовеньком, прекрасная квартира в элитном доме, машина с водителем. Наверняка, капризна и взбалмошна, как большинство детей, выросших в таких вот тепличных условиях. Да и что касается полной невиновности Лисиной, в этом еще предстояло убедиться.

Но первая же встреча опровергла все сомнения Смирницкой. Наталья Григорьевна сразу и безоговорочно поверила Саше. Да и невозможно было не верить этим глазам, смотрящим на мир открыто и искренне, как невозможно было не то, что заподозрить, но даже усомниться в том, что эта чистая молодая женщина способна была на мало-мальски дурной поступок.

***

…Адвоката Смирницкую порекомендовал Сергею Михееву его давний приятель Леонид Ефимов. При весьма и весьма непростых обстоятельствах самому Ефимову пришлось познакомиться с Натальей много лет назад. Случилось это в самом начале девяностых – в дополнительной характеристике те бурные годы, для живших в России того времени, не нуждаются.

Лёнчик, как в молодости называли его друзья, катастрофически опаздывал на важную встречу. Нарушая все правила, обгоняя машины то справа, то слева, он выжимал из своей далеко не новой «субару» все, на что была способна его «старушка». Лихие маневры закончились тем, что он чуть было не столкнулся с огромным черным джипом с затемненными стеклами. Понимая, что виноват сам, Лёнчик выскочил из машины, готовый извиниться. Но вышедший из джипа громила разразился такой площадной бранью, что Лёнчик поначалу оторопел. Будучи человеком не робкого десятка, он одернул нахала: – Послушай, давай-ка сбавь обороты. В конце концов ничего же не случилось.

– Не случилось, так сейчас случится, – прорычал громила, и в руке его появился пистолет – явление для Москвы того времени отнюдь не исключительное, и даже не редкое.

Выстрелив Ефимову в ногу, он преспокойно уселся в свою машину и отправился… в милицию, где и написал заявление о том, что на него совершили умышленное нападение и он вынужден был обороняться, применив огнестрельное оружие. Помощнику и по совместительству охраннику известного депутата поверили безоговорочно. К тому же официально и по всем правилам оформленное право на ношение оружия у него имелось.

Депутат, которому верой и правдой служил бывший морской пехотинец, известен был своими острыми выступлениями. Поглаживая свою ухоженную, клинышком остриженную бородку, он с трибуны исключительно громил – кого громить, по большому счету значения, в общем-то, не имело, всегда было на кого обрушить праведный гнев, продуманно поддерживая имидж бесстрашного борца за справедливость. После дел праведных любил депутат заглянуть в казино, но поскольку чаще всего проигрывал, то крупных ставок не делал. Из казино уезжал на дачу, неизменно прихватив с собой путану, всегда и непременно новую, которая и помогала законодателю расслабиться перед новым пленарным заседанием законотворческого собрания.

Ну и как было ментам не поверить помощнику такого уважаемого депутата? Особенно возросло доверие к нему, когда свой рассказ он «проиллюстрировал» картинками с изображением американского президента Бенджамина Франклина, портрет которого украшает, как известно, стодолларовые купюры и который три столетия назад произнес сакраментальное: «Время – деньги».

Одним словом, очнулся Леонид Ефимов в больнице, но прикованный к спинке кровати наручником. Пуля, выпущенная бандитом в ногу, пробила артерию, крови потерял Лёня столько, что ее, при его редкой – четвертой отрицательной –группе часов восемь по всей Москве собирали. Да и помер бы – не велика беда, не пришлось бы вину доказывать. А теперь вот приходилось убеждать подследственного Ефимова, что собирался он совершить террористический акт против помощника «видного государственного деятеля». Защищать его взялась молодой, тогда еще только начинающий адвокат Наталья Смирницкая.

Проработавшая до адвокатуры несколько лет на прославленной в детективной литературе и кинофильмах Петровке,38, Наталья Смирницкая вдоволь насмотрелась на милицейский беспредел. Из СИЗО она Леонида в итоге вытащила, доказав его полную невиновность.

И вот теперь, когда с дочерью Михеева случилось несчастье, Леонид Николаевич вспомнил своего адвоката и порекомендовал Михееву.

***

Наталья Григорьевна приезжала к своей подопечной несколько раз в неделю. И чем больше они общались, тем большей симпатией и даже уважением проникалась она к стойкости, с какой Александра переносила все тюремные тягости. Пока в комнате, где проходили встречи адвокатов с подследственными, не установили камеры видеонаблюдения, еду Саше привозила. И хотя это считается незаконным, никаких угрызений совести защитник не испытывала. Напротив, вопиющим нарушением всех мыслимых и немыслимых, как российских, так и международных, норм было кормить заключенных такими помоями. Но вскоре и эта «вольница» с едой закончилась – в СИЗО, и в первую очередь в комнате, где проходили встречи подследственных с адвокатами, установили видеонаблюдение.

***

Надо сказать, что Макарьевскому следственному изолятору хронически не везло с начальниками. Не успевал новый «хозяин» занять начальственный кабинет, как тут же вляпывался в какую-нибудь нештатную ситуацию, либо и вовсе – ЧП. Среди сотрудников системы исполнения наказаний даже дурное поверие бытовало: попал в Макарьевск – жди неприятностей по службе. Предыдущий «хозяин» погорел на «клубничке». Некий молодой адвокат, слишком часто посещавший свою подзащитную, как сказано было потом в официальных бумагах, «во время свиданий в помещении СИЗО вступал в незаконную половую связь» со своей подопечной. Слово «свидание» в данном контексте носило весьма двусмысленный характер, но на это никто внимания не обратил. Сам же адвокат, когда его шпыняли и щучили, спокойно парировал, что он-де выполнял главную адвокатскую функцию – защитника, и защитил свою клиентку, явную нимфоманку, от психологического расстройства, вызванного долгим сексуальным воздержанием. Бравый подполковник – начальник изолятора, стоя навытяжку перед генералом, враз утратив свой грозный вид, пытался объяснить происшедшее отсутствием видеокамер, на которые не выделяют средства. Слушать его никто не стал, и в Макарьевском СИЗО появился новый «хозяин» – майор внутренней службы Вениамин Борисович Круглый.