Страница 15 из 19
– Там спальня, иди, устраивайся, потом пожрать что-нибудь приготовь, – в его голосе явно звучали повелительные нотки хозяина.
В спальне стояла роскошная огромная кровать, в стену был встроен вместительный зеркальный шкаф. Но постельное белье было несвежим, а на кухне грязь царила невообразимая, в раковине горой высилась немытая посуда. Все перемыв и обнаружив в холодильнике кое-какие продукты, принялась готовить ужин. «Сколько ты еще будешь возиться?», – недовольно проворчал появившийся на кухне Махмуд. Потом соизволил подойти к ней, обнял, начал целовать. Возбудившись, он овладел ею прямо на кухне. Кажется, туда в тот момент даже кто-то из мужчин заглянул, потом из комнаты раздался гомерический хохот.
– В комнату больше не заходи, особенно в таком виде, – предупредил Махмуд. И чтоб я этой бл…ской юбки на тебе больше не видел, – забрав сковороду с едой, он удалился.
Чем любимый занимался, было ей неведомо. Иногда на несколько дней исчезал без предупреждения, потом, не снисходя до объяснений, появлялся. Денег в доме было всегда полно. Поначалу он дарил Лиде дорогие подарки. Однажды позвонил по мобильному и велел срочно спуститься вниз. У подъезда стояла, переливаясь золотистым цветом, спортивная «тойота». Наслаждаясь произведенным эффектом, протянул ключи и коротко произнес: «Твоя».
Водить машину Лида выучилась еще в школе: у них был кружок автодела, и занятия вел, весь искалеченный, бывший автогонщик. Но о такой машине она и мечтать не смела. На следующий день, хотя особой нужды в э том не было, Лида объехала несколько магазинов, побывала на Рублевском рынке, накупила деликатесов, красиво сервировала стол к ужину. А ночью машина исчезла. Лида была безутешна, проревела с самого утра, как только обнаружила пропажу, до вечера. Пока не позвонил Махмуд и не вручил ей возле подъезда ключи от «мазды». Она не задумывалась, откуда у него столько денег, почему с такой легкость меняет машины. Прожив до двадцати пяти лет в семье, где хозяйство вели расчетливо, от получки до получки, она просто наслаждалась этим праздником жизни и возможностью бездумно тратить деньги.
Праздник закончился так же внезапно, как и начался. Махмуд стал приходить домой злой, раздраженный, а когда она осмелилась спросить его, что происходит, попросту ее ударил, процедив сквозь зубы: «Знай свое место и не суй свое рыло, куда не просят».
Арабский «шейх» на поверку оказался таджиком, к тому же связанным с исламскими террористами – вахаббитами. Когда у них в доме проводился обыск, в диване и под кроватью обнаружили пачки листовок, призывающих к свержению власти неверных и уничтожению их вплоть до седьмого колена.
– Ну что ты врешь? – равнодушно сказала женщина-следователь, допрашивавшая Мухину. – Не знала она! Все ты знала и пойдешь как соучастница, подстилка вонючая.
Лида расплакалась. Почему-то слово «вонючая» обидело ее больше всего.
Глава седьмая
У каждой из заключенных была своя, личная трагедия, своя боль. Но была и цепь событий, которая привела их сюда. А она, Александра Сергеевна Лисина, мать троих деток, как она оказалась в этой, с прогнившими полами и заплесневелыми стенами, с неистребимой вонью камере? Она, которая сама ведать не ведает, что произошло. И, рассказывая в камере свою историю, Саша делала бесконечные долгие паузы, потому что рассказывать было решительно нечего.
***
…Как-то раз у них дома умер песик. «Кавалер-кинг-чарльз-спаниэль» – вот так роскошно и помпезно называлась порода любимца всей семьи Масика. В паспорте у этого собачьего «короля» было записано: «Развеселый лохматый непоседа, обладающий выразительной кокетливой внешностью и добродушным нравом. Оживит собственным присутствием любой дом». Оживлять-то он оживлял, но со щенячьего возраста болел беспрестанно – то у него ресницы внутрь вросли, то еще какая хвороба цеплялась. Масика любили, денег не жалея, лечили, и он, веселый, снова носился по двору, с неизменным теннисным мячиком в зубах, обожая, когда мячик у него вырывали и бросали как можно дальше, а он стремглав за ним несся с оглушительным веселым лаем, словно благодаря своих добрых хозяев, что заботятся о нем. Но долго представители этой декоративной породы не живут…
Вырыл отец яму, Масика закопал. Вечером, собравшись за чаем, вспоминали о проказах всеобщего любимца. Саша даже всплакнула. «Закопали как собаку», – посетовала девушка.
– Ну так Масик и был собакой, – попытался ее успокоить отец.
– Ну и что, – не сдавалась Саша. – В Европе, например, давно уже кладбища для животных существуют… И у нас в стране тоже нужно своих любимцев на специальном кладбище хоронить. Будь у меня возможность, я бы сама такое кладбище открыла.
– Точно, – засмеялся Сергей Анатольевич, – и назвала бы его, как погребальную контору Безенчука у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях»: «Милости просим. Похоронное бюро «Нимфа», – легко процитировал отец, в очередной раз демонстрируя свою феноменальную память. – Только ты свое бюро не «Нимфа» назови, а скажем, «Гав-гав»…
Случился во время этого разговора давний друг их семьи Александр Аверьянов, Саша его с самого раннего детства знала. Он тогда особого участия в разговоре не принимал, но, судя по дальнейшим событиям, запомнил и, спустя несколько месяцев, приехал к Саше.
– В Подмосковье сейчас землю продают. Есть несколько участков, уже выведенных из государственной собственности, которые для строительства мало пригодны, да там пока еще и лес стоит, нога человеческая не ступала. Вот если эти участки купить, то там вполне можно обустроить кладбище для животных. Ну как, Сашок, возьмешься?
– А это дорого, дядя Саша?
– Да в том-то и дело, что копейки, говорю же, для стройки земля практически непригодна. Но для начала надо, чтобы юристы все документы, как положено, оформили. А там посмотрим, будешь хорошо себя вести, может, я тебе подарю эту землю, – с улыбкой заметил Александр и уже серьезно добавил: – Ты же знаешь, я собак тоже люблю.
– А как ее оформляют? Надо, наверное, кучу инстанций обойти.
– Ну это и вовсе не твоя забота, для этого специальные люди есть – риелторы, юристы. Целые фирмы работают, так что не забивай себе голову прежде времени, – успокоил Аверьянов.
Через пару недель он появился снова, сказал, что обо всем договорился, надо только поехать к нотариусу и выписать доверенности на двух риелторов, которые и займутся оформлением. Процедура оформления стандартных доверенностей много времени не заняла, Аверьянов забрал документы и уехал.
Жизнь есть жизнь, со своими хлопотами и заботами, а трое деток забот и внимания требовали беспрестанного. Саша о покупке земли вспоминала не часто, а, даже когда встречала дядю Сашу, все спросить его забывала. Потом случилось непоправимое. У Александра обнаружили неизлечимое заболевание. «Сгорел» он за несколько месяцев.
И год прошел с тех пор, и другой, давно уже истек срок действия тех земельных доверенностей, выписанных на двенадцать месяцев. Еще когда стало известно, какое страшное заболевание у Аверьянова, Саша решила, что теперь-то ему точно ни до чего, и даже спрашивать не стала, как обстоят дела с покупкой участков. Жила без этого и дальше проживет…
Вот так и жила до того дня, пока не нагрянули в дом с обыском. Рассказывая все это девчонкам, Саша вновь и вновь, сама для себя, пыталась проанализировать, что же произошло, за какие грехи оказалась она в этой тюремной камере. И не находила ответа.
– День и ночь голову ломаю, а понять все равно ничего не могу, – сказала она девчонкам, завершая свой невеселый рассказ.
– Все ты врешь! Только овечкой прикидываешься, сидишь тут заливаешь, за дурочек нас всех считаешь! – неожиданно взорвалась «транзитница» Инга, появившаяся в 312-й три дня назад.
– Тебе в обвинительном какая сумма предъявлена?
– Вроде, тридцать восемь или тридцать девять миллионов…
– И что ты хочешь сказать, что слямзила почти сорок «лимонов» и не знаешь, как ты их украла?