Старая болезнь

Зулейха, как сейчас, помнила все подробности того вечера в Ташуджу.

Юсуф, после того как поцеловал Зулейху, обнял ее за талию и подхватил на руки. Он то отстранял ее от себя и внимательно разглядывал, то притягивал к себе и целовал в глаза, щеки.

И этот поступок, возможно, невинный, как сама молитва, стал проявлением чувств и должен был показать, что Юсуф будет любить Зулейху больше всего на свете. Но девушка с чувством страха и болезненной гордости заподозрила, что с ней играют, как с ребенком или котенком, замерла на руках у Юсуфа и спрыгнула на землю.

Случайно выскочившая в это мгновение из браслета Зулейхи проволочка впилась в рубашку Юсуфа и немного ее порвала.

— Ну вот, сейчас мы точно ничем не отличаемся от Юсуфа и Зулейхи из предания… Я к вам приставала и порвала рубашку. Кто знает, как меня пристыдят за это дома.

Но Юсуф всерьез воспринял шутливые слова Зулейхи.

— Да нет, что вы… никто и не заметит.

Ох, и почему только этот Юсуф такой простодушный?

От этого воспоминания Зулейха быстро перешла к другому, произошедшему ровно через неделю. Ко дню их свадьбы. Зулейха настаивала, чтобы они поселились в поместье, и добилась своего.

Для себя она выбрала большую комнату, в которой останавливалась, когда приезжала сюда погостить. Немного её отремонтировав и покрасив, она сумела придать ей довольно симпатичный вид. Юсуф должен был спать в другой комнате рядом. Свекровь казалась довольной переустройствами в доме. Но она отказывалась понимать, как муж с женой могут спать в разных спальнях, однако не отваживалась перечить и только приговаривала: «Мы люди старые и ничего не разумеем». Они хорошо ладили между собой. Зулейха отвечала тем же тоном: «Не переживайте, ханым, пока мы не спим, все время станем проводить вместе. Тогда что такого в том, что будем врозь, когда спим? К тому же я храплю. Буду мешать Юсуф-бею». А однажды даже сказала:

— Вы женщина, которая участвовала в Войне за независимость. Вы должны знать ей цену.

— Да что ты, доченька, такое говоришь! Муж и жена — одно целое. Какая тут независимость?

Зулейха даже сейчас видела, как от изумления расширились глаза Энисе-ханым. А она, ничего не ответив, лишь погладила старушку по плечу.

В конечном счете свадебную церемонию тоже во многом упростили. Она стала не похожа ни на один из ранее предложенных вариантов. Юсуфу пришлось смириться с желанием Зулейхи, потому что поводом послужило то, что ее отец болен.

После официальной церемонии в бюро бракосочетаний состоялся прием гостей в их доме в Силифке, а потом, ближе к вечеру, все отправились на машине в поместье.

Кроме того, Зулейха не стала противиться желанию свекрови до отвала накормить и напоить жителей Гёльюзю, а потом поздней ночью насладиться факельными шествиями и музыкой на открытом воздухе.

Зулейха накинула поверх свадебного платья манто и на какое-то время вместе с мужем смешалась с толпой. В таком окружении она чувствовала себя принцессой, которая снизошла до того, чтобы выйти к своим подданным, и втайне этим гордилась.

Наконец настала полночь, для местных время позднее. Свекровь и золовки, немного посидев с новобрачными на балконе, ушли, и Зулейха осталась с мужем наедине.

— Вы не простудитесь?

Зулейха почувствовала, что эти слова были лишь вступлением, и быстро встала.

— Вы правы, хотя воздух и не холодный, но как-никак уже зима. Вы идите к себе в комнату… С вашего позволения, я переоденусь….

— Зулейха-ханым, я хочу у вас…

Зулейха рассмеялась, чтобы не дать ему договорить:

— Позвольте заметить, что после свадьбы нет больше никакой Зулейхи-ханым. Вам теперь нужно называть меня просто Зулейха.

Сказав это, Зулейха быстро вышла и оставила Юсуфа одного.

Зулейха мучилась, думая о смелости и безрассудстве той ночи. В голове у нее звучала единственная мысль: не быть похожей на других новобрачных, не попасть в положение беспомощных девушек, которых насильно берет властитель-мужчина. Она чувствовала отвращение ко всем этим сценам, ко всем пустым и пошлым словам, которые говорят в такие ночи. К притворному жеманству и стеснению, к мольбам, которые она считала унижающими достоинство и неприемлемыми для современного человека, обладающего умом и гордостью.

Нужно было обязательно что-то предпринять, чтобы не позволить Юсуфу втянуть ее во всю эту жалкую комедию. Единственным выходом оказалось неожиданно появиться у него в комнате и с непринужденным видом сказать: «Я пришла». Ведь еще раньше она наперекор всем обычаям в приказном тоне запросто говорила ему «мы поженимся», «вы меня поцелуете». Никаким иным способом она не могла продемонстрировать ему свое превосходство. Но если такой поступок покажется этому ограниченному и простому провинциалу бесстыдством?

Пока Зулейха переодевалась в своей комнате, ее всю трясло от волнения. Смыв косметику, она села напротив зеркала. Она нанесла на губы красную помаду, а поверх ночной сорочки накинула на голые плечи легкую шаль. Все, что нужно для сцены, разыграть которую она собиралась.

Решение было принято, но, несмотря на это, Зулейха никак не могла выйти за дверь. Все ходила кругами по комнате, будто в поисках чего-то. Ведь она шла не куда-то, а в постель к мужчине. Ее невинное тело невольно сопротивлялось. Зулейха дрожала и злилась на себя за это дурацкое волнение.

Ее размышления прервал скрип двери. Услышав его, Зулейха поняла, что упустила момент. Она опоздала: Юсуф зашел в свою комнату раньше нее. Зулейха вздрогнула, страх заставил ее выскочить в коридор. Но уже мгновение спустя, медленно открыв дверь в комнату мужа и войдя внутрь, она полностью овладела собой. Так актриса, что дрожит как осиновый лист за кулисами, стоит ей увидит перед собой зрителей, вновь обретает самообладание, без которого ей не сыграть свою роль. Зулейха прислонилась спиной к двери и кивнула: «Добрый вечер». Ее кроваво-красные губы резко контрастировали с бледным лицом, но на них играла уверенная и смелая улыбка.

Юсуф выглядел так, будто еще не очнулся от потрясения. Он все еще не переоделся, только скинул пиджак. Из кармана пиджака выпал кошелек, по полу рассыпались деньги.

Увидев в комнате Зулейху, он вскочил с дивана, автоматически потянулся за пиджаком.

— Вы от своего фрака еще не устали? — спросила Зулейха, продолжая улыбаться.

Юсуф старался вывернуть рукав и сказал:

— Извините, это не поэтому… просто при вас…

Зулейха знала, какую цену он придавал всем этим преувеличенным соблюдениям этикета, сделала рукой запрещающий знак и с деланной простотой произнесла:

— Я думала, вы уже переоделись, поэтому не предполагала, что вам помешаю… А если вы сейчас снова начнете одеваться, то поставите меня в неловкое положение… — Она показала на свой наряд и снова рассмеялась: — Вы позволите?

Зулейха сняла шаль и бросила ее поверх пиджака Юсуфа. Теперь она стояла перед мужем с обнаженными руками. Зулейха ростом была гораздо меньше Юсуфа, а потому стояла перед ним, немного отклонившись назад и откинув голову. Своим видом она напоминала маленького хищного зверька, который приготовился вцепиться в горло огромному, но не представляющему опасности зверю.

— В свадебную ночь ни к чему все эти правила этикета…

Быстрым движением руки она взялась за оба конца белого галстука Юсуфа, потянула за них и развязала.

У Юсуфа, который ничего не мог понять в происходящем, на лице было удивление, граничащее с радостью. Зулейхе придавало силы видеть его волнение, она сразу же пришла в себя, чувствуя гордость, рождавшуюся от того, что она оставалась хозяйкой положения.

Держа Юсуфа за руку, как гостя или малого ребенка, она усадила его на диван, а сама села рядом на стул.

В краешке зеркала в углу комнаты она видела себя и мужа. Это напомнило ей сцену, которую она в свое время смотрела в кино. Все происходило в углу бара между невинным молодым человеком, который сидел без пиджака и с развязанным галстуком, как сейчас Юсуф, и полуобнаженной известной актрисой… Актриса, пресыщенная распутством, утратившая иллюзии и удрученная жизнью кокотка. Своим видом, позой, в которой сидела, даже накрашенными губами, — совершенно всем Зулейха подражала этой женщине, которая высмеивала наивные мысли о жизни своего молодого друга. Но Зулейху не пугало быть похожей на эту женщину, но даже, наоборот, доставляло удовольствие.