Дочка папы Карло

К примеру, жених и невеста должны были обязательно стоять на розовом атласе или шелке, я должна была держать букет, свечам нельзя было гаснуть, а предметам падать во время венчания. Видимо, здесь свою роль играли некие суеверия.

А оттуда, осыпаемые зерном и мелкими монетами, уже одним весёлым праздничным поездом отправились в дом Диминых родителей — на свадебный пир.

Это был такой счастливый солнечный день. И складывалось всё без сучка и задоринки, пока я не решила, что этому благостному дню не хватает приключений. Точнее, как всегда, приключения нашли меня сами, а я не промчалась мимо.

На подъезде к дому, наш поезд разогнал собак, яростно нападавших на какое-то мелкое существо ершистого вида и невнятного цвета. Я аж привстала в нашей разнаряженной открытой карете. Так бы ведь и выскочила сама, спасибо Дима удержал — велел остановить и сам притащил поднятый с обочины комок шерсти. Комок оказался совсем мелким кошаком, испуганно таращившимся на нас и пискляво протестующим на наши действия. Ну как в такой день кого-то можно было бросить погибать на дороге?

Котейку пристроили в уголок, завернув в тёплый платок, взятый с собой на всякий случай, и двинули дальше. И, поскольку, этот жилец целиком и полностью был на моей совести, я, мало раздумывая о последствиях — голову, как вы понимаете, кружило счастьем, попросила накормить животину и отнести к нам в комнату — завтра поедем домой и заберём с собой.

Не стоит говорить, что Уваровы постарались сделать торжество роскошным. Под конец я уже капитально устала от вихрей танцев, бесконечных поздравлений и своего чудесного платья, в котором опасно было сделать лишнее движение — настолько оно было хрупким.

Поэтому, когда нас с Димой, наконец, отпустили и я, как требовали традиции, помаячила от дверей спальни фужером вина — уже готова была совершенно искренне перекреститься по поводу того, что, по крайней мере, для нас эта суета на сегодня закончена и можно в тишине и уединении остаться с мужем.

Надо же — я улыбаясь смотрела на колечко — му-уж.

Дима помог мне снять свадебный наряд и, развернув лицом, мягко потянул к себе.

— Ми-и-иу! — истошно раздалось из угла.

Ноги подкосились — ей богу, едва с душой не рассталась. Димка тоже замер в неудобной позе.

Если честно, к своему стыду я вообще умудрилась про него забыть. Про кота. Напрочь.

Муж посмотрел на меня с выражением “Эрос улетел” и пошёл доставать писклю из под кровати.

— Не виноватая я. — сдавленно прошипела я, борясь с желанием сесть на пол и хохотать.

— Да иди-ж… ты сю-да! — бухтел мой граф, засунув голову под кружева простыни и пытаясь выудить отчаянно сопротивляющегося кота. Ну, по крайней мере, судя по грозному шипению, доносившемуся из под брачного ложа, этот мелкий гад ещё и возражать своему благодетелю пытался.

Кое-как выковыряв бедолагу, Дима погрозил ему пальцем и притащил Бормана ко мне. (Почему-то я решила, что эту полосатую рыжую бестию будут звать именно так).

Котейка трясся и немного приволакивал лапу — видать, всё-таки, хорошо ему досталось. Возни теперь не оберёшься.

Приехали. Первая брачная ночь — удалась!

*Флер-д’оранж — искусно сделанные из ваты, шёлка и бархата цветы апельсина.

**Блонды, изготавливались из шёлка, имели очень красивый белый с оттенком светло-янтарного цвет, но, увы были весьма не прочны, легко рвались и плохо переносили прямые солнечные лучи. Хотя в свадебном наряде главное его красота, а не прочность.

Старинное свадебное платье из блондов

[Картинка: _4klrpxxyqn/ovteu85a9jq]

На своей героине я представляю что-то вроде этого, только на атласной основе, конечно. На деле получилось нечто среднее, удовлетворявшее и моим ожиданиям, и нормам приличия.

[Картинка: _+wsvrtek4ea5qvor/+asag]

66

ЭПИЛОГ

Пять лет спустя.

— Я же говорила, что как только в этом доме появится женская рука — он преобразится! — рассмеялась Наталья Сергеевна, ещё раз обводя критическим женским взглядом свежий ремонт.

Мы с ней, с Димкиной мамой и Мартой сидели у нас в гостиной за чашкой чая. Наш повар сегодня удивлял шедеврами десертной выпечки и по всем коридорам витал одуряющий запах сладкой жизни.

— Да уж, моему любимому сыну всегда не хватало некоторой романтической утончённости. — подхватила свекровь.

— Боже упаси! — я притворно замахала руками, — Не надо нам никакой утончённости. Дима — надёжный, как броня, человек и крепкий хозяйственник — в мужчине эти качества гораздо важнее.

— Сокласна! А на фсё остальное у него есть Алиса. — благостно зажмурившись от лучей долгожданного весеннего солнышка, мурлыкнула Марта.

Не то, чтобы я не приложила руку и фантазию к благоустройству и приданию уюта сразу, как мы перебрались в это имение. Но как-то всё очень поверхностно — на уровне шторок-занавесочек, ковриков-вазочек. Да и было тут и так всё сделано качественно и основательно. Только заметно по-мужски.

Опять же, носились мы со своими делами, как угорелые, да и уйму времени заняли положенные после свадьбы визиты ко всем родственникам по-очереди. Кстати, есть в этом обычае большой сакральный смысл — так происходило породнение.

А потом…

— М-м, я на тебя оби-иделся! Ты на меня руга-аешься! — в сторону гостиной топали башмаки нашего с Димой четырёхлетнего первенца. И он опять что-то натворил.

— Алиса Карловна, простите, но он снова разобрал вашу лошадь, потерял деталь и не может собрать обратно. — доложила нянька — добрейшая, но немного слабохарактерная Катерина Семёновна. Любила она Серёженьку совершенно искренне и беззаветно, вот он и крутил из неё верёвки. Надо будет поговорить, чтобы построже, а то что это: ” Я на тебя обиделся!”

Эх, жаль Акулина умерла — вот бы кто сразу сумел “построить” нашего ласкового, но своевольного малыша. Хорошая была бабулька. Сердечная. Слава богу ушла безболезненно, без страданий. Тихо. Просто время пришло. Ладно, не будем впадать в, как она говаривала, мерехлюндию*. Себе старушка никогда не позволяла и сейчас бы не одобрила.

— Я не случа-айно! Да, мамочка? — как обычно заканючил Серёжка, отрывая от мыслей.

Мои гостьи сидели, переглядываясь и едва сдерживая смех.

— Конечно не случайно! — Сын ещё никак не мог чётко отличить нюансы некоторых слов. У него “нарочно”, “специально” и “случайно — всё едино. Главное перед этим сказать”не”. Получалось потешно-правдиво.

— А ещё он гоняет кота и сыплет опилки в щель на крыльце. — продолжила нянька.

— Ну и за что Борман пострадал? — максимально строго спросила я, изо всех сил стараясь не хихикать вслед за моими собеседницами.

— Он со мной игра-ать не хо-очет.

— А опилки-то почему насыпал?

— Там живёт паучок.

— И что?

— Я его покормил. Он такой ми-илый. Да, мамочка?

И вот так каждый день. Как найти силы, чтобы с ним бороться, когда бороться совершенно не хочется? Вот, уже топает обниматься-целоваться. Бабуля, кстати, тоже не умеет ему противостоять и держать строгое лицо. Серёжка — общий любимец. Да и как его не любить — сероглазого вездесущего “гончего” непоседу с непослушным ершом волос на сообразительной голове — бедой нашего парикмахера. Главное, не “залюбить” его так, чтобы дитё вырос эгоистом. А границы эти найти ой, как непросто, оказывается.

Вот, вроде, и построжиться на него, а за что? Он ведь без злого умысла — просто любознательный. Кстати, технически у него головушка очень даже варит. Всё, что попадает в эти маленькие ручки должно быть обязательно разобрано. Заметьте, не сломано. Ну вот мы и стараемся в мастерской сооружать ему разборные игрушки — вроде как трансформеры. Недавно сделали лошадь-качалку из отдельных деталей, из-за которой, собственно, сегодня всё и началось.

Егор, кстати, давно выкупился и теперь руководит моей столярной мастерской. Чего там нынче только не производится. Не так массово и поточно, как наши коврики, но тоже копейку свою приносит. Мастеру страшно понравилось возиться с искусной резьбой. Работа это дорогая и штучная. И пусть мы не “открыли Америку” в этом деле, но заказы поступают регулярно. Резьбой сейчас украшают всё подряд — сами понимаете — “деревянный век”.