Дочка папы Карло

—Ага, посмотрела бы на себя в такой ситуации— тут же искала оправдания графу.

—В конце концов, я — вообще пострадавшая слабая девушка. Это несправедливо!— тут же снова начинала булькать я.

Ещё противно ныла рука. И вообще хотелось поплакать. И чтобы кто-нибудь пожалел, подул и всё прошло. Как в детстве.

Слава богу, в этот момент появилась Марта.

— Фам слетует опъясниться. — присев рядом и мягко обняв за плечи, без лишних предисловий сказала она.

— Не хочу никому ничего доказывать. Как будто оправдываться. Да и с какой стати? Глупость какая. — упрямо ответила я. — Кто действительно желает знать истину — спрашивает.

— Ох, тефочка моя, мякче, мякче. Не стоит так категорично осушдать горячее сердце.

Я молча уткнулась ей в плечо.

— Но догонять и доказывать никому ничего не буду. — настырно буркнула оттуда.

Наставница огорчённо вздохнула, осознавая и правоту моих доводов, и глупость, и патовость ситуации. Ничем, кроме вот этого тёплого сердечного участия, помочь она не могла, и от этого расстраивалась ещё сильнее.

— Фсё налатится, Алисочка, фсё опязательно налатится. — тихонько покачивая меня прошептала наставница.

—Хотелось бы верить, но что-то я очень в этом сомневаюсь.

Всю последовавшую неделю Марта бодрила меня уверенным видом и баловала вкусняшкми. К больной теме больше не возвращались. И в самом деле — что тут говорить? Боль в руке угасала, а в душе — напротив всё сильнее ныла противная заноза. К концу указанного времени снова заехал доктор. Сказал, что если дальше так пойдёт — через неделю можно будет снять повязку.

В тот же день посыльный принёс записку от графа.

Кровь от этого известия прилила к лицу и тут же отхлынула, сбив дыхание и заставляя дрожать голос. Марта, тщательно скрывая волнение за меня, вышла из комнаты, чтобыне стоять над душой.

Опуская вежливые обязательные учтивости, Дмитрий сообщал, что хотел бы знать, когда я изволю отбывать домой. Ибо он, как человек чести, намерен сдержать своё обещание, если только о моей безопасности уже не заботится кто-то другой.

Нет, ну каково?! Это он что, исключительно ради того, чтобы не запятнать собственную честь побеспокоился что ли? Хорошо, что рядом никого не было — я пыхтела, как знаменитый тульский самовар высшей пробы, и не имела ни малейшего желания это скрывать.

Взяла письменные принадлежности и медленно, не самым изящным почерком (ибо левой рукой, а просить писать эти строки за меня никого не стоило) вывела петицию о том, что в ближайшую неделю покидать Москву не намерена, и, если графу угодно — он может смело отправляться куда ему вздумается. Мы с Анфисой сумеем позаботиться о себе сами.

Вынесла конверт Марте с просьбой передать посыльному. По стиснутым зубам и напряжённым движениям она, конечно, догадалась, что “что-то пошло не так”, и это тут же отразилось на лице наставницы. Однако, лезть в душу она не стала, дожидаясь, когда я сама решусь рассказать.

Понимая, что она искренне переживает, и мучить её неведением — не милосердно, чуть поостыв всё же поведала вкратце суть записки. И своей тоже. Моя добрая фрау только вздохнула, сокрушённо приподняв брови.

Ещё через неделю ожидали доктора, который должен был снять повязку и дать последние рекомендации. Мы с Анфисой собирались домой. Но моим планам, что становилось уже какой-то настораживающей закономерностью, снова не удалось сбыться.

На пороге стояли гости.

*Здесь события несколько вольно “притянуты за уши”.

Князь доктор А.В.Голицын и в самом деле существовал, но родился немного позже — в 1876 году. После окончания в 1901 году медицинского факультета Московского университета совершенствовался в качестве хирурга в Старо-Екатерининской больнице в Москве и был последним хозяином родового имения Петровское, которое принадлежало Голицыным почти 200 лет с 1720 по 1917 год. Князь-хирург практиковал в Петровском имении, устроил там амбулаторию, приют для неизлечимых больных, церковноприходскую школу, богадельню.

60

А точнее, даже не вполне гости, а гостья — Наталья Сергеевна со своей камеристкой. Сказать, что я удивилась… Ну, вы сами понимаете.

— Добрый день, Алиса Карловна. — несколько официально начала она приветствие.

Тётушка Дмитрия очень старалась выглядеть весёлой и уравновешенной — каким и было её обычное состояние, но напряжение, которое она тоже в данный момент испытывала, всё же читалось в пальцах рук, чуть сильнее, чем необходимо, сжимавших сумочку, в несколько скованной осанке.

Однако, в отличие от племянника, она тут же заметила повязку на моей руке. (С другой стороны — её никакой незнакомый дядька в данный момент не прикрывал своей ладонищей.) Красивое лицо гостьи едва уловимо просветлело догадкой и расслабилось.

— А я снова в Москве и вот, на правах друга, отважилась навестить вас. Простите, что без приглашения. — уже более уверенно комментировала она свой визит.

— Что фы, всплеснула руками Марта, уже догадавшись, кто сейчас стоит перед нами, — Мы очень раты фидеть ф сфоём томе трузей Алисы. Проходите, пошалуйста.

В первые секунды я, опешив от неожиданности, запуталась в смешанных чувствах. Присутствие Натальи Сергеевны болезненно напомнило о собственных переживаниях, которые я всеми силами старалась загнать в самый глухой угол памяти, чтобы не портить настроение окружающим меня заботой близким людям.

Но, спохватившись, напомнила себе, что гостья совсем ни при чём и напротив — с первых минут знакомства проявляла ко мне тепло и дружеское участие, а Дмитрий… Ну чтоДмитрий — это его выбор. В общем, выдохнув и отпустив напряжение, я подошла к тётушке и, уже совершенно искренне улыбаясь, обняла её. Тем более, что она, стирая скользнувшее, было, по лицу выражение в духе “ну эта молодё-ожь”, уже раскрыла руки навстречу мне и лучисто улыбалась в ответ.

— Наталья Сергеевна, очень, очень рада вас видеть. — не знаю почему, даже не возьмусь анализировать, но в этот момент меня, как говорят, “отпустило”.

Опять захотелось зареветь, но уже с облегчением — что к чему? По скулам прокатился спазм, расслабляя мышцы лица, постоянно сжатые последнее время челюсти — только сейчас остро обратила на это внимание. Одним словом выражаясь — мне снова задышалось.

Рыдать, конечно, не стала — сдержалась. Напротив — мы с Мартой, которая радовалась гостье и в самом деле не меньше моего (я потом поняла, почему), повели тётушку в гостиную, где слуги уже сооружали чаепитие.

Наталья Сергеевна нахваливала подаренный коврик, рассказывая, как он удачно вписался в интерьер, Марта хвасталась своими подарками, а я делилась новой идеей с посудой.

— Дорогая моя Алиса, мне обязательно нужен такой комплект — я как раз собиралась заказать большой овальный ковёр в зелёную гостиную. А если ещё и вазы получатся в одном стиле с ним — так это же просто шик! — сделав выразительное лицо, заявила тётушка, — Только больше никаких подарков! Исключительно на заказ! Но, смею надеятьсяна первенство в обладании такой роскошной новинкой.

— Конечно, Наталья Сергеевна. Разве что, идея пока исключительно в голове, а приводить её в исполнение я начну только дома. Но ящик с первой партией отменного качества стекла с фабрики супруга нашей Марты уже ждёт своего часа.

— Ха! — тётушка небрежно взмахнула изящной ручкой, — Ни секунды не сомневаюсь, что вы доведёте свою затею до совершенства. Ничего не знаю, лично я уже в предвкушении. А мы можем посмотреть образцы посуды, которую вы подготовили? Хотелось бы сразу выбрать то, что подойдёт мне по стилю.

В общем, мы не поленились — попросили притащить и распечатать уже подготовленный к транспортировке ящик и азартно зарылись в его недра.

— Алиса Карловна, к вам доктор. — сообщила Анфиса, отрывая меня от такого увлекательного занятия.

— Простите, я скоро вернусь. — пришлось извиниться, — Вон там в правом углу то, что вам однозначно понравится. Правда эта ваза в самом низу. — рассмеялась я, глядя на то, какой кавардак способны в считанные минуты устроить три увлечённые барышни, и отправилась “на приём”.