Дочка папы Карло

Маман сглотнула, видимо, не зная, как реагировать на мои слова

—Боже, что я несу?!— понимая, что нахожусь на грани провала, запаниковала я.

— Но… фрагмент утерян, а мастеров на такую тонкую работу до сих пор не было. Вы же знаете, что учитель по токарному делу появился у нас только в этом году*.

Было понятно, что подобные темы вряд ли в повседневной жизни обсуждались маман с воспитанницами, но просто прервать мои… излияния и выставить за дверь — тоже было, вроде, не за что.

— А в самом деле, почему мне до сих пор не пришла такая замечательная мысль? Надо обязательно попросить господина Савицкого заняться этим вопросом. — на моё счастье, мадам неожиданно заинтересовалась идеей о реставрации.

— А если, вдруг, у господина Савицкого, вследствие занятости, не найдётся для этого времени — я могу попробовать сделать это сама. — с энтузиазмом продолжила я развивать мысль.

— Боюсь, мадемуазель, это заявление несколько… самонадеянно. — подозрительно покосившись в мою сторону, охладила мой пыл Римма Ефремовна, — Ваше обучение по этому предмету только началось, а здесь требуется определённое мастерство.

— Если вы позволите, я хотя бы попробую. Помнится, в детстве батюшка, ради развлечения, показывал мне некоторые приёмы. Сам он увлекался в свободное время вырезанием маленьких деревянных игрушек. Я их очень любила. — пришлось на ходу сочинять подробности собственной биографии. — Разрешите меня экзаменовать.

— Посмотрим. — очевидно маман уже просто не знала, как от меня отделаться, — А сейчас ступайте на обед.

Можно было бы удовлетвориться тем, что учитель починит зеркало и я им воспользуюсь. Но тут возникал ряд опасений: а вдруг этого Савицкого самого занесёт в наш мир. Вголове тут же нарисовалась совершенно дурацкая картинка — почтенный педагог института благородных девиц — в двадцать первом веке и почему-то в моём собственном родном теле.

—Тьфу-ты!— я аж тряхнула головой, смаргивая нелепое наваждение.

Или вдруг он плохо выполнит работу и портал не сработает? В общем, нужно было всё сделать самой.

— Конечно, мадам. Спасибо. Это было бы практично — вместо изготовления примитивной бесполезной вещи попробовать исправить дефект такого прекрасного предмета. — уже направляясь к двери, на ходу я продолжала искать весомые аргументы, — К тому же мне бы очень хотелось оставить какую-то память в институте, который столько лет был для нас родным домом. Всё-таки, выпускной класс.

— Ну хорошо. Раз вы считаете, что это вам под силу, я поговорю с Николаем Степановичем и попрошу его разрешить вам попробовать. — уступая моей настойчивости, поднявброви и покачав головой, согласилась маман.

На первом этаже возле лестницы меня памятником терпения дожидалась Саломея.

— Беседовали с мадам инспектрисой. — отвечая на её немой вопрос, пояснила я.

Пока дошли до столовой — успела выяснить у княжны, что эта девушка в серой форме — Ольга Антипова — пепиньерка**. А сама Саломея, в отличие от многих, не с раннего детства обучается в Смольном. Она попала сюда после смерти матери, всего два года назад, по настоянию отца, который боялся не справиться с воспитанием дочери. Именно поэтому имеет более широкие представления о внешнем мире и реалистичные взгляды на жизнь.

Унылая двухцветная столовая встретила меня рядами длинных скучных столов и стульев, за которыми уже сидела часть воспитанниц разных возрастов, совершенно одинакового облика. Некоторое оживление в общую картину вносили только цвета формы институток. Как краски в палетке художника, выделялись кофейная, голубая и наша зелёная зоны.

Порции тоже удивили скудностью содержания и размеров. На первое — суп без мяса с перловой крупой, на второе — это самое мясо из супа, нарезанное тонкими ломтиками по три на тарелку и сдобренное чем-то вроде мучнистого соуса. В госпитале всё-таки было как-то не только потеплее, но и посытнее.

Единственное, что внесло приятное разнообразие — вместо традиционного чая сегодня давали жидкий ягодный кисель. Это послужило предметом негромких восхищений за столами — чай всем давно надоел.

В районе каждого класса бдительными церберами стояли классные дамы и пепиньерки, строго следя за дисциплиной.

Всё происходящее лично на меня навевало тоску, хотя сами ученицы несчастными вовсе не выглядели — наверное уже привыкли.

Вечером меня ждала ещё одна новость. После прогулки по институтскому саду (ну как прогулки… строевой ходьбы парами под присмотром пепиньерки в строго заданном направлении с шестами за спиной, удерживаемыми в локтях согнутых рук — для укрепления осанки) меня пригласила в ту самую учительскую комнату фройляйн Марта. Кроме нас в данную минуту здесь никого не было.

Я внутренне насторожилась. Усадив в кресло, она странно, я бы сказала, сочувственно посмотрела на меня и отдала незапечатанное письмо. (Ну то, что почту воспитанниц здесь вскрывают и перечитывают — знают, наверное, все, так что это как раз неожиданностью не стало.)

Со вполне объяснимым любопытством я извлекла из конверта листок и принялась читать. Послание оказалось от дядюшки. Марта тактично отошла к окну.

Опуская всякие “Здравствуй, любезная моему сердцу племянница, пишет тебе oncle***…”, суть сообщения сводилась к следующему: все меня тут страсть, как обожают, но по окончании обучения устраивать мою судьбу не собираются. Ибо положение в имении ухудшается и бла-бла-бла.

В общем, и в этом мире я — сирота и взваливать на себя взрослую девицу на выданьи никому из родственников не интересно. Спасибо, что платили эти годы за обучение в институте. А дальше мне рекомендовалось озаботиться получением места гувернантки в каком-нибудь приличном доме. Вот и всё. Ну не считая пожеланий здравия и благополучия и многочисленных приветов неведомо от кого.

—Так вот вы какие, родственнички… С таким уровнем взаимопомощи и поддержки — не удивительно, что российская ветвь нашего рода со временем совсем зачахла.

— Я понимаю тфои перешифания, Алиса. — фройляйн, заметив, что я дочитала письмо, подошла и села рядом, участливо погладив меня по руке. — И постораюсь присмотреть потхотящее место. Но тля этого нато трудиться.

—Эх, хорошая ты тётка, госпожа классная дама, хоть на первый взгляд и не заподозришь в тебе подобной сердечности.

— Ф этом коду их фысочестфо с тругими членами попечительского софета учретили премии тля лучших фыпускниц. Это тфой етинстфенный фыхот, тефочка.

Было заметно, что немка и в самом деле искренне расстроена проявленным по отношению ко мне родственным безразличием. Подозреваю, что она и сама одинока, а институт для неё — второй дом. А может уже и единственный.

—Мой выход — бегом чинить зеркало. -подумала я. А вслух решительно добавила, — Фройляйн Марта, разрешите мне завтра же выйти на занятия.

— Фот это прафильно, тефочка. — воодушевившись моим настроем (не важно, что мы с ней сейчас рассматривали совершенно разные причины для возобновления моего активного обучения), тепло улыбнулась немка, — Прафильно.

*Как ни странно, подобное занятие, в разделе домоводство, и в самом деле появилось в Смольном институте. Правда немного позже описываемого периода.

**Пепинье́рка — девушка, окончившая среднее закрытое учебное заведение и оставленная при нем для педагогической практики.

***oncle— дядя (фр.)

12

На следующий день вместе со всеми я отправилась на занятия. И тут совершенно неожиданно для себя столкнулась с новой сложностью. При всём своём прекрасном знании французского языка — не понимала, кажется, половины того, что на нём говорили учителя. Обнаружилось, что современный французский и этот старинный — как говорят, две больших разницы.

Пока спасало то, что из-за долгой болезни и пропусков занятий, я многое пропустила и педагоги это понимали, поэтому не спрашивали. А я превратилась в большое ухо, чтобы уловить различия и усвоить новые слова и произношение.

Задирать меня больше никто не рисковал. И вообще одноклассницы начали как-то избегать прямого общения, опасливо косясь в сторону ненормальной “мадемуазель” и прерывая при моём появлении девичью болтовню. Видимо, до меня здесь никто больше так не орал.