Страница 1 из 16

Солнце светит одинаково

Быков Юрий

Юрий Быков

Роман

Глава 1

Узелок из середины

Сомов откинулся к спинке стула, потянулся, вдохнул полной грудью.

Документы, лежавшие нестройной стопкой на столе, примешивали к воздуху запах бумажной пыли.

Взгляд случайно выхватил свисавший угол листа, а на нём – строку до боли знакомого адреса.

Это был адрес его детства!

Арсений порывисто вернулся к столу.

«…гражданин Вересов Леонид Яковлевич, полковник Советской армии, проживающий по адресу…»

Перед глазами возникла картина: он спускается по лестнице, над дверью просторного подъезда – полукруглое окно, через которое с улицы проникает солнце; оно падает на ступени и поднимается столбом света, населённого золотистыми пылинками.

На площадке перед квартирой позвякивает ключами плотный, широкоплечий мужчина. На нём светло-серая шинель и папаха с жёлтым перекрестьем на верхушке.

Арсению лет пять-шесть, и он, конечно, не знает, что верхушка называется колпаком, но он знает, что папаху носят особенные военные, которых называют полковниками.

Время от времени, когда Арсений идёт утром на прогулку, они с соседом встречаются.

Отчего так бывает? Образ человека, постороннего, случайного, жившего когда-то на периферии твоего бытия, цепко прикрепляется к памяти, как волосок, который не смахнуть.

Впрочем, в случае с соседом имелась неординарность самого ошеломляющего свойства, позволявшая объяснить эту странность.

Однажды утром Сомов застал на площадке перед квартирой полковника нескольких милиционеров.

– Проходи, проходи, мальчик, – поторопил один из них, когда он попытался заглянуть в раскрытую дверь.

Он увидел лишь маленькую прихожую с вешалкой, на которой рядом со знакомой серой шинелью висела светлая безрукавка, отороченная коричневым мехом.

Вечером бабушка сказала:

– Ночью жильца с первого этажа, который полковник, то ли ранили, то ли застрелили…

Именно об этом и сообщалось в рапорте: «…имела место перестрелка…»

За рапортом лежала фотография Вересова.

Оказалось достаточно одного взгляда на чёрно-белый снимок, чтобы вырисовалось живое лицо этого человека. Да, да, таким оно и было: крупным, бритым, белобрысым, с небольшими глазами, светлыми и спокойными, которые в секунду встречи с Арсением вздрагивали улыбкой (этим и ограничивалось общение соседа с мальчиком)!

Давным-давно человек покинул этот мир, но всё же остался запечатлённым на плёнке чужой памяти, которая теперь прокрутилась мгновенным кино.

Но что же привело полковника к такому финалу? И что связывало его и Неретина, с архивом которого работает Сомов?

Он заново прочитал рапорт.

«Начальнику 3-го отделения МУР майору Ильину С. П. Настоящим докладываю, что 25 апреля 197… года в 03 часа 45 минут поступил сигнал от жильцов дома 2 по Колпачному переулку о прозвучавших в доме выстрелах. Прибывший наряд милиции обнаружил открытой дверь квартиры 1, на пороге которой лежал раненый мужчина без сознания. В самой квартире находились тела двух мужчин с огнестрельными ранениями. Личность одного из них установлена. Это гражданин Вересов Леонид Яковлевич, полковник Советской армии, проживающий по адресу: г. Москва, Колпачный переулок, дом 2, квартира 1, то есть хозяин данной квартиры. Результаты осмотра места происшествия позволяют сделать предварительное заключение, что имела место перестрелка гражданина Вересова с напавшими на его квартиру не установленными на данный момент личностями. Раненый доставлен в больницу. С места происшествия изъято 3 единицы огнестрельного оружия (пистолеты ПМ). Старший оперуполномоченный капитан милиции Завьялов Н. А.».

Обращали на себя внимание некоторые странности. Например, на рапорте отсутствовали какие-либо резолюции, на нём не стояло никаких учётных реквизитов, и, судя по целостности листа, его никогда не подшивали в дело. То есть это был либо черновик документа, либо документ, не получивший хода.

Сомов принялся лопатить оставшуюся стопку бумаг, зрительно нацелившись на фамилию полковника. Нет, при беглом осмотре таковая не выявилась.

Лишь рапорт и фотография. Какими путями очутились они в архиве Неретина?

Похоже, если кто и знает, то только Елена Тихоновна…

Начало. Знакомство с Иеретиными

Старый приятель Сомова журналюга Миша Улётов подкинул ему халтурку.

– Родственники одного большого человека объявились. Хотят, чтобы о покойном биографическую повесть сочинили. Возьмёшься? Очень приличный гонорар.

– А сам чего же?

– Там с архивом придётся работать, а я не выношу бумажки перекладывать. Да и запои у меня случаются… Ну так как? Ты же лауреат, дипломант, «Золотое перо»… И на задницу усидчивый!

– Ладно, уговорил…

– Тогда с тебя «поляна»!

– Само собой! Мог бы и не заострять!

Знакомство с родственниками состоялось в загородном особняке Неретиных.

Размеры и роскошество семейного гнезда подействовали на Сомова угнетающе.

Он и близкие покойного олигарха сидели друг напротив друга в центре просторного зала с уходящим в неведомую высь потолком, откуда спускалась огромная хрустально-медная люстра.

– Леонид Васильевич ни в коем случае не олигарх! – наставил писателя сын Неретина Глеб Леонидович. – Он выдающийся общественный деятель!

Сын был не молод, но и далеко не стар. Седоватые волосы лежали в гриве неспешно-величавыми волнами, холодный серый взгляд, сухие, жёсткие губы – в глубоких креслах восседал этакий строгий барин.

– Для работы вам будут предоставлены отдельная комната и архив отца. За комментариями вы можете обращаться к любому из нас, – он перевёл взгляд на мать, потом на супругу. – Но самым знающим человеком является, конечно, мама, Елена Тихоновна.

Сомов счёл необходимым учтиво кивнуть дамам.

Жена Глеба Леонидовича Жанна Анатольевна ответила едва заметным наклоном головы. Это была холёная женщина в ярком макияже. Хроническое недовольство бродило по её лицу с заострёнными чертами и проступало в капризном изломе рта.

Сомов безрадостно констатировал, что оба они – и сын, и невестка – не слишком-то располагают к себе.

Зато Елена Тихоновна показалась ему намного симпатичнее родственников.

– Вы их, Арсений Ильич, не трогайте, – улыбнулась она тёплой улыбкой. – Они всё равно мало что знают… А я всегда к вашим услугам! Не стесняйтесь!

На следующий день Сомов приступил к работе.

Архив Неретина представлял собой собрание фотографий и документов, которое имеется почти в каждой семье, и выделялся лишь объёмом материала. Нечего было и думать обойтись без помощи Елены Тихоновны!

Кстати, на старых фотографиях она представала легко узнаваемой по мягкой улыбке, маленькому – уточкой – носу и роскошным волосам, которые она до сих пор собирала на затылке в пышный букет локонов. Это было очень женственно, а сейчас ещё и невычурно её молодило.

Волнистая шевелюра Глеба Леонидовича – явно от неё, ибо супруг Леонид Васильевич буйством растительности на голове не отличался.

Однако кто сказал, что рано лысеющие мужчины бывают менее других одарены женским вниманием?! Да, у молодого Неретина волосы уже отступали ото лба узким, продолговатым мыском, но у него был смелый взгляд, крупный мужественный подбородок, приземистая, ладная фигура.

– Мы познакомились на первом курсе института, – вспоминала Елена Тихоновна. – Нет, не первого сентября, потому что мы учились в разных группах. Где-то через пару недель после начала занятий – на вечере первокурсников…

С этого Сомов и начал свою повесть.