Шесть убийственных причин

Клио застегнула сумку и в последний раз оглядела комнату.

В горле вспух отчетливый комок ностальгии.

Здесь, в крошечной квартирке в большом городе, она обрела независимость и мир в душе. Стала просто Клио, а не Клионой Латтимер, младшей в семье, дочерью Фрейзера и Кэтлин, сестрой… ну, вы их знаете.

Однако далось это нелегко. В какой-то момент все выглядело крайне дерьмово. Но даже заключенным иногда сложно покинуть свою камеру и выйти в окружающий мир.

Однажды кто-то сказал ей, что у людей истощается сострадание. Они выслушают рассказ о твоих проблемах и побегут по своим делам. Никто надолго не задерживается рядом с жертвой. Поэтому Клио никогда никому не рассказывала всей правды о том, что ей пришлось пережить.

Она взяла с кровати письмо в чистом квадратном конверте — конверт, в котором оно пришло, давно выброшен. Именно с этого письма все и началось, все стало ясно.

Клио не раз обещала себе от него избавиться. Если кто-нибудь проведает о его существовании и прочтет, то узнает то, что знает она. Но Клио никак не могла заставить себя уничтожить письмо. Ей нужно было перечитывать его, напоминать себе, почему надо вернуться в Спэниш-Коув.

Убрав письмо в сумочку, Клио взяла дорожную сумку и чемодан на колесиках, где уместилось все ее имущество.

— До свидания, дом.

Подавив всхлип, она вышла.

Аэропорт Кеннеди встретил ее визгом тормозов самолетов на посадочной полосе.

Длинная вереница желтых такси, нагромождение серых бетонных зданий, стеклянные фасады терминалов, толпы опытных и ошарашенных путешественников.

Внутри, в маленьком кабинетике, двадцатипятилетняя женщина делала вид, что ей на все плевать, хотя внутренне трепетала, как ребенок.

— Клио. Клио, как машина, знаете? «Рено Клио». Не Клео, как царица. Хотя и звучит похоже.

— У вас в паспорте написано Клид-на… Кле-од-ха-на, мэм.

— Читается «Клиона». Кли-о-на. Именно поэтому я и предпочитаю Клио. Господи, ну сколько можно? Вы разве не слышите объявления? Это ж, мать вашу, мой самолет объявляют.

— Мэм, пожалуйста, воздержитесь от нецензурных выражений.

Здоровенный чернокожий сотрудник службы безопасности сверлил Клио взглядом. Она чувствовала, что щеки покраснели и горят. Микроскопический кабинетик, куда ее отправили на собеседование, выдернув из очереди на паспортный контроль после проверки, уже казался тюремной камерой. Из него очень хотелось выйти.

— Вас проводят через терминал на посадку. Вам нельзя выходить из зала ожидания. Вы…

На этом Клио отключилась. У нее не было никаких прав, никаких возражений.

Она злоупотребила гостеприимством величайшей в мире страны и теперь ее выпроваживают. «Вернем Америке былое величие!» Депортируем Клио Латтимер.

Разве она виновата, что вылет задерживается? «Эйр Лингус» в последний момент обнаружил какую-то мелкую техническую неполадку. Клио пыталась донести это до Бетти — сопровождающей ее сотрудницы службы безопасности — в надежде, что та прекратит злобно на нее поглядывать. Напоминающая телосложением кирпичный сортир, утомленная человечеством, всем своим видом Бетти обесценивала и без того саркастическое напутствие предыдущего сотрудника «Хорошего дня, мэм», с которым Клио отправили к выходу на посадку.

Теперь, сидя в суши-баре второго терминала — Бетти все же согласилась, что у Клио есть право поесть, при условии что она не покидает территорию аэропорта, — Клио поведала грустную историю своих приключений взгромоздившемуся на соседний табурет мужчине из графства Голуэй.

— А потом собака-ищейка порвала мне лосины, когда проходила мимо со своей дурацкой хреновиной на спине, — пожаловалась она и повернулась к надсмотрщице. — Ведь так, Бетти?

Зачем ей подходить так близко? В смысле, если ей надо подходить так близко, чтобы унюхать наркотики, то какой, черт подери, от нее толк, а, Бетти?

Голуэец, запомнить имя которого Клио не удосужилась, покраснел, видя нескрываемое раздражение охранницы, и заказал официанту еще две водки-тоника. Напитки тут же появились перед ними на квадратных салфетках. Клио опрокинула свой залпом. Бетти поджала губы. У нее дома, наверное, трое детей, и она, без сомнения, с нетерпением ждет конца смены, чтобы свалить побыстрее и успеть заскочить в супермаркет за продуктами. Клио стало почти жалко Бетти.

— Зачем же ты возвращаешься? — спросил голуэец. — Ты же знала, что тебя прищучат в Кеннеди. Кто-то умер, или еще что?

— Закажешь еще выпить, пока я схожу пописаю? — ответила Клио и крутанулась на своем табурете. — Бетти, не пойти ли нам, девочкам, попудрить носики?

Лицо охранницы так сморщилось, что его черты наползли друг на друга, сливаясь вместе. У Клио мелькнула мысль, что, если вылет «Эйр Лингус» еще немного задержится, Бетти запихнет ее в первый попавшийся самолет, летящий куда угодно, лишь бы наконец избавиться. Может, оно и к лучшему.

— Еще водки для леди, отправляющейся в таинственное путешествие домой, — улыбнулся голуэец.

— О, — отозвалась Клио, — на самом деле никакой тайны. Вернулся блудный сын Мой брат. Он пропал десять лет назад, а теперь ют нашелся.

Она спрыгнула с табурета.

— Господи, — удивился ее собеседник, ошарашенный неожиданным поворотом разговора. — Он что, просто исчез, что ли? И где он был?

— Бог его знает.

— А теперь вернулся? Потрясающе. Так вот почему ты возвращаешься. Тогда понятно. Тебе, поди, не терпится его увидеть.

Клио с трудом вздохнула, так сильно сдавило у нее грудь.

— На самом деле, — сказала она, — лучше бы он, блин, умер.

После

— Сколько ты сегодня выпила, Клио?

— Я, по-твоему, пьяна?

Следователь вздохнул.

— Раньше, — сказал он. — На вечеринке.

— А это имеет значение? — пожала плечами Клио. — Я не рулила яхтой.

— Все выпивали, ведь так?

— Более-менее. К чему это ты?

Пытаюсь воссоздать атмосферу. Выпили, развеселились или, наоборот, обозлились?

Вот оно что. Думаешь, началась страшная драка и папа в нее ввязался? Ничего подобного. Когда Джеймс и Адам переругались, папы даже рядом с ними не было. Никто не видел, как он упал за борт.

— Если ты напилась, откуда тебе знать? Клио моргнула.

— Когда нас отпустят домой?

— Когда я сниму у всех показания. Не буду скрывать, Клио, пока что это похоже на выдирание зубов. Я списываю все на шок и, пожалуй, отчасти на похмелье. А не на сознательное препятствование правосудию. Ты ведь прекрасно понимаешь, что это серьезно. Вне зависимости от причин мне нужно выяснить, что произошло на этой яхте.

— Ты не можешь продержать нас здесь всю ночь.

— Очень даже могу.

Клио нахмурилась.

— Итак, между Джеймсом и Адамом, как выяснилось, дошло до рукоприкладства, — продолжил следователь. — А твой отец с кем-нибудь ругался?

Клио почувствовала, что ее тело обмякло. Лишь бы все это поскорее закончилось!

— Все, кроме Райана, изрядно выпили, все нервничали. Еще неделю назад мы жили с мыслью, что Адам исчез навсегда, и вдруг выяснилось, что все эти десять лет он был жив и здоров. Нам пришлось переварить тот факт, что он нас бросил, причем намеренно. Никто, в общем, особо и не рвался на эту вечеринку. А папа, хм, ни с кем не ругался. Но.

— Что?

— Ничего.

Следователь изучающе смотрел на нее.

— Хорошо. Давай начнем сначала. Зачем вы все собрались в Спэниш-Коуве?

— Ты что, не слушаешь? Адам…

— Я в курсе, твой брат вернулся. Большое событие, все понятно. Но по твоему тону я слышу, что ты на него зла. Тем не менее ради него все изрядно напряглись, причем все сразу. Райану пришлось приехать из Италии. Джеймс и Кэйт работают в Дублине, у обоих дел полно. Ты вернулась из Штатов, к тому же не без проблем. Он мог бы и сам к вам приехать. Могли бы поговорить по скайпу, пока планировали встречу. Вместо этого вы бросили все дела и собрались.