Жестокие намерения (ЛП)

— Не торопитесь расходиться, ― говорит он, его голос разносится по комнате. ― Некоторые из вас наверняка помнят меня. Я Аттикус Андерсон. Потомок одного из первых отцов-основателей, и думаю, вы захотите услышать, что я хочу рассказать.

Кэм поднимается на сцену, наклоняется к Аттикусу и что-то шепчет ему на ухо. Челюсть Кэма напряжена, когда он говорит, его суровый взгляд все время прикован ко мне.

Другие парни подходят к ним сзади, и мой отец ощетинивается, когда шеренга вооруженных людей встает в защиту с одной стороны. Я замечаю выпуклость пистолетов, пристегнутых к их поясам или засунутых за пояс брюк, и от дурного предчувствия у меня покалывает кожу. Марио и Луис тянутся к своим пистолетам, но отец качает головой.

Некоторые мужчины и женщины в толпе остановились, оборачиваясь, чтобы послушать, но люди отца безжалостно выталкивают людей из бального зала, нравится им это или нет.

— Все, что ты запланировал, должно произойти без зрителей, Аттикус, ― говорит отец, забирая у него микрофон и передавая его Марио.

Аттикус пожимает плечами, довольная улыбка украшает его губы.

— Они все равно скоро узнают, ― загадочно говорит он. ― И все главные игроки здесь. ― Он кивает отцу Чарли, прежде чем устремить холодный взгляд на Кристиана Монтгомери.

Во всей этой суматохе я не заметила, как он и Трент вышли на сцену. Девушки Трента нигде не видно, так что я предполагаю, что он отправил ее домой, потому что это элитный бизнес, и она не имеет права здесь находиться.

Широкие двери бального зала с лязгом захлопнулись, и ряд охранников отца выстроился перед входом, блокируя выход.

— Черт, ― шепчет Чарли мне на ухо. — Добром это не закончится.

Взгляд Кэма опускается на, обнимающие меня за талию, руки Чарли, и я испытываю желание вырваться из его объятий, но мне отчаянно нужна его сила, поэтому остаюсь на месте, даже если это расстраивает моего любовника.

— Мы оба знаем, что ты собираешься сказать, ― добавляет Кристиан, занимая место рядом с моим отцом. ― И пустые слова ничего не значат.

— Слова не пусты там, где есть доказательства, ― говорит Уэсли Маршалл, отец Кэма, он впервые заговорил.

— Чушь собачья, ― говорит мой отец. ― У тебя ничего нет.

— У нас есть содержимое вашего сейфа, ― говорит Аттикус, ― и какое это было откровение.

Мой отец смеется, но это невесело.

— Хорошая попытка, но я на это не куплюсь. Мой сейф непроницаем.

— Только потому, что мы хотели, чтобы ты так считал. ― Аттикус пристально смотрит на нервного Дрю. ― Если ты мне не веришь, то спроси своего сына. Он был в этом замешан.

Мускул сжимается на челюсти Дрю, и мое дыхание становится прерывистым. Хоть брат и в моем черном списке, но я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Я обращаю умоляющий взгляд на Кэма, но он все еще смотрит на меня так, словно хочет задушить.

Отец пристально смотрит на Дрю, видя правду в каплях пота, усеивающих его лоб, и испуганном взгляде. Вся кровь отливает от лица моего отца, и он недостаточно быстро скрывает свою панику.

— Я долго ждал этого дня, Майкл. ― Аттикус ухмыляется, замечая это, и подходит прямо к моему отцу без малейшего следа страха. ― Ты отнял у меня все, и теперь я отплачу тебе тем же. ― Затем он поворачивается к Кристиану Монтгомери. ― И твой день расплаты тоже настанет.

Аттикус оборачивается, посылая сочувственную улыбку в сторону Джексона, когда он протягивает руку. Уэсли Маршалл протягивает ему большой коричневый конверт, и Аттикус машет им перед призрачно-белым лицом отца.

— Женевьева пришла навестить меня перед смертью, потому что твоя жена доверилась ей незадолго до смерти. Ты знал, что у Оливии были доказательства того, что ты убил мою жену? Именно поэтому ты устроил автомобильную аварию? Или это было, когда ты понял, что убил не ту женщину? Что любовь всей моей жизни все еще была на этой Земле и планировала сбежать со мной?

— Что? ― спрашивает Маверик, делая шаг вперед с озадаченным выражением на лице.

Аттикус подходит к сыну и кладет руку ему на плечо.

— Прости, что я не был до конца правдив, сынок. ― Он смотрит туда, где Кэм встал рядом с двумя младшими мальчиками. Один из них явно расстроен, борется со слезами, и Кэм кладет руку ему на плечо. ― Мне жаль, что кому-то из вас, мальчики, приходится это слышать, но ничего хорошего не выйдет из сокрытия правды. Все в этой комнате вот-вот усвоят этот урок.

Он подходит к расстроенному мальчику.

— Я любил твою мать, сынок, но она не была любовью всей моей жизни. Эмма всегда знала, что Оливия Мэннинг была единственной для меня, и, если бы у Оливии был выбор, она бы вышла за меня замуж, но глупая элитная чушь и этот коварный мудак, стоящий там, встали на нашем пути.

В голове крутится куча вопросов, и я не упущу возможность найти ответы.

— Моя мать любила тебя в ответ? ― спрашиваю я.

Аттикус поворачивается ко мне, когда отец рявкает на меня, чтобы я закрыла рот. Я игнорирую его, благодарная охранникам Андерсона за то, что они наставили на него оружие и что он не может остановить меня, не превратив все в кровавую баню. Ему наплевать на большинство людей в этой комнате, но я уверена, что он не рискнет причинить вред своему единственному наследнику мужского пола, Дрю, даже зная о его предательстве.

— Эбигейл, моя дорогая. ― Аттикус делает шаг ко мне со смешной улыбкой на лице, и я замечаю, как напрягается плечо Кэма. ― Твоя мать любила меня. Мы были влюблены с детства, и нам было суждено пожениться, пока твой отец не положил глаз на «Мэннинг Моторс» и твою мать. Он намеренно соблазнил Оливию и обрюхатил ее, чтобы увести от меня. Мое сердце было разбито, но жизнь продолжается, поэтому я женился на Эмме. Она была лучшей подругой Оливии, и я знал, что она всегда была тайно влюблена в меня. Поначалу это был хороший брак, и первые несколько лет, между нами, все было хорошо.

Он проводит рукой по волосам, поворачиваясь на полпути к своим мальчикам с извинением в глазах.

— Пока Оливия не пришла ко мне за помощью. Майкл избивал ее и даже стоял рядом и смотрел, как этот монстр насиловал ее. ― Он смотрит на Кристиана, и у меня скручивает живот. ― Оливия боялась за свою и вашу жизнь. ― Его взгляд мечется между мной и Дрю. ― И я не мог бросить ее, когда она нуждалась во мне.

Чарли крепче обнимает меня за талию, и я обхватываю его за руку, сильнее прижимаясь к нему, готовясь к бомбам, которые, как я знаю, Аттикус планирует сбросить.

— После того, как мы связали свои жизни с другими партнерами, мы держались на расстоянии друг от друга, но наши чувства никогда не менялись. У нас начался роман…

— Вот почему они перестали быть друзьями, ― вмешалась я, все кусочки складывались в моей голове. ― Ваша жена узнала об этом, не так ли?

Он кивает.

— Да. Эмма умоляла меня держаться подальше от твоей матери, и, какое-то время, я это делал. Но я никогда не мог ни в чем отказать Оливии, и мы снова начали встречаться, но на этот раз были более скрытными. По крайней мере, мы так думали. ― Он свирепо смотрит на моего отца. ― Ты хочешь взять на себя эту часть истории, или мне продолжать?

— Я рад, что ты употребил это слово, потому что все это чушь собачья, ― кипит мой отец, сжимая и разжимая кулаки.

— Ну же, Майкл. ― Аттикус храбро хлопает отца по спине. ― По крайней мере, имей смелость признаться в своей роли в этой всей истории. Женевьева дала мне доказательство, подтверждающее, что ты убил Эмму. Ты заплатил за эти таблетки от ее имени и насильно запихнул их ей в глотку. Скажи мне, ты оставался там и смотрел, как ее жизненная сила иссякает?

— Ты еб*нный убийца! ― Кэм бросается на моего отца, но Луис встает перед ним, прижимая дуло пистолета к груди Кэма.

Я вырываюсь из объятий Чарли и бегу к Кэму, пытаясь оттащить его назад. Луис ― непредсказуемая горячая голова, и не исключено, что он намеренно застрелит Кэма, чтобы развязать войну.

— Он того не стоит. ― Я тяну Кэма за руку. ― Пожалуйста, Кэм. Отойди.