Страница 67 из 79
Чем дольше мы смотрим друг на друга, тем более горячим становится мое тело, пока я внутренне не начинаю кричать, тело болит и нуждается, а губы взывают к нему.
В конце концов, мы оба движемся как одно целое, погружаясь друг в друга, как будто какая-то невидимая сила одновременно притягивает нас и сталкивает. Кэм обхватывает меня за талию, и наши губы сталкиваются в обжигающе-горячем поцелуе, от которого у меня сводит пальцы ног. Он притягивает меня вплотную к себе, удерживая ладонью за поясницу, и наклоняя голову, углубляет поцелуй. Наши языки переплетаются, и я пожираю его, как будто он сочное шоколадное мороженое, которое я ела раньше.
Снова попробовав его и вспомнив все, я больше не могу отрицать своих чувств к нему.
Неважно, насколько Кэм мне противен, в ту первую ночь он проник мне под кожу, и я не могу его выкинуть, хотя очень пыталась.
В отчаянии от нужды я прижимаюсь своими бедрами к его, и чувствую, как эрекция давит на меня сквозь штаны и пижамные шорты. Кэм издает стон, и я задыхаюсь и извиваюсь, а кожа зудит от необузданного желания.
Когда он отстраняется, мы оба дышим с трудом. Тонкая майка прилипла к спине, и моя нога просунута между его ног. Кэм обхватывает мое лицо и нежно целует, что сводит с ума сильнее, чем поцелуи полные страсти.
— Спи, детка.
Он притягивает меня ближе к своей груди, и я позволяю сильному ритму его сердца быстро усыпить меня. На следующее утро, полностью одетый, но с влажными после душа волосами, Кэм будит меня поцелуем в губы.
— Пора вставать, принцесса. Если только ты не передумала насчет школы?
— Конечно, нет, — говорю я, зевая.
— Я приготовлю завтрак, пока ты принимаешь душ. Не задерживайся.
Все время, пока нахожусь в душе, я не могу сдержать кривой ухмылки, но прежде, чем спуститься на кухню, прячу все следы радости и веселья, надевая маску обыденности.
Во время завтра парни молчат, но это не неловко.
Мы выходим из дома, но Кэм тянет меня обратно в дверной проем, обнимает, оставляет на губах долгий поцелуй.
— А это еще за что?
— Две причины, — говорит Кэм, беря меня за руку и активируя сигнализацию. — Первая, ты моя, и никто не прикасается к тебе, кроме меня.
Пока он закрывает входную дверь, я закатываю глаза, хотя сердце чуть ли не делает сальто от счастья.
— А вторая?
— Если кто-нибудь будет тебя сегодня задевать, то я немедленно хочу об этом узнать. Именно ко мне ты обращаешься за помощью. Понятно?
Он открывает дверь на заднее сиденье, обхватывает меня за бедра и осторожно приподнимает, затем обходит машину с другой стороны и садится рядом со мной.
— Ответь мне, — требует Кэм. — И пристегни ремень безопасности.
Я поднимаю средний палец вверх, одновременно улыбаясь ему и застегивая ремень. Он посылает мне один из своих сулящих смерть взглядов, которые никогда не казались мне угрожающими.
— Я поняла, и не нужно изображать из себя пещерного человека. Я расскажу тебе, если что-нибудь случится.
— Хорошая девочка.
Уже открываю рот, чтобы высказать несколько ругательств, но он наклоняется и затыкает меня поцелуем.
— Если ты будешь целовать ее каждый раз, когда она дерзит тебе, то для других действий не останется времени. — Усмехается Джексон.
— Вообще не беспокоюсь насчет этого, — Кэм самодовольно улыбается в ответ, и Джексон смеется громче.
— Если вы собираетесь продолжать в том же духе, то в школе вы должны быть скрытными, — говорит Сойер, глядя на нас в зеркало заднего вида, когда он выводит машину с подъездной дорожки на дорогу.
Хорошее настроение Кэма испаряется, когда он наклоняется вперед, кладя руки на спинку водительского сиденья.
— Я что, похож на гребаного идиота? Мы оба понимаем необходимость осторожности. — Он откидывается назад, переплетая свои пальцы с моими. — Мы справимся.
За время поездки никто больше не произнес ни слова, но эта тишина дружелюбна и расслаблена.
Когда мы приезжаем в школу, Чарли ждет нас на парковке открывает мою дверь, помогая выйти.
— Где Дрю?
— С Трентом.
— Какого хрена?
— Расслабься, Эбби. Это все часть плана. — Чарли смотрит поверх моей головы. — Разве ты не ввел ее в курс дела?
— Не было времени, — холодно отвечает Кэм.
— У тебя было время поцеловать меня! — рявкаю я, толкая его в грудь. — Мог бы найти время и для того, чтобы все рассказать.
Чарли выгибает бровь, но ничего не говорит, берет меня за руку и идет ко входу.
— Дрю нужно держаться поближе к твоему отцу и Тренту, чтобы мы знали, что происходит. Что касается ситуации с Трентом, то я на твоей стороне, а Дрю на его.
— Отлично, — ворчу я. — Теперь он будет таким самодовольным и высокомерным, думая, что настроил моего близнеца против меня.
— Кому какое дело, что думает этот придурок, — говорит Кэм, подходя к нам. — И, если тебе дорога твоя жизнь, то отпустишь ее руку, — добавляет он, бросая на Чарли злобный взгляд, прежде чем обратить все внимание на меня. — Какую часть того, что тебя больше никто не касается, ты не поняла?
— Какую часть того, чтобы отвалить, пытаясь указывать мне, что делать, ты не понял?
— Люди пялятся, — говорит Сойер, незаметно протискиваясь, между нами. — И Чарли должен продолжать держать ее за руку. Это отвлечет внимание.
Кэм выглядит так, будто хочет вдавить Сойера в землю, но ничего не говорит, идя впереди нас с разочарованием, сочащимся из всех пор.
— Уверена, что знаешь во что ввязываешься, Эбби? — спрашивает Чарли, как только мы подходим к ступенькам.
— Нет, — честно признаюсь я. — Но я заплатила за билет на этом сумасшедшем поезде, так что должна посмотреть, куда он меня привезет.
Утренние занятия тянутся целую вечность, чему не способствуют шепотки и тычки пальцами, которые следуют за мной повсюду. У меня одно занятие с Трентом и Дрю, а у сплетников выходной, так как мы все намеренно игнорируем друг друга. На экране телефона появляется очередное сообщение с извинениями от Дрю, на которое я не отвечаю.
Я знаю, что он делает это для меня.
Но я не знаю, то ли это просто попытка вернуть мое расположение, то ли он действительно делает то, что нужно, в интересах моей безопасности.
Дрю предстоит пройти долгий путь, чтобы доказать мне свою преданность.
Это единственное, что я знаю наверняка.
Обед — это весело. Нет.
Разделение между старой элитой полностью нарушило баланс сил.
Мы с Чарли сидим за столом новой элиты, к нам присоединились некоторые члены внутреннего круга, но большинство встало на сторону Трента и Дрю, что меня не удивляет. Чед садится рядом со мной, и я сжимаю его руку, едва вздрагивая от пинка, который Кэм дает мне под столом.
— Я действительно ценю твою поддержку, — говорю я. — Знаю, что это было нелегко.
Чед был одним из самых преданных приспешников Трента на протяжении многих лет.
— Он облегчил мне задачу, — говорит он, бросая непристойный взгляд в сторону Трента. — В ту минуту, как он прикоснулся к тебе без разрешения, он потерял мою преданность.
Никто, кроме новой и старой элиты, не знает точно, что произошло в прошлое воскресенье вечером, но в понедельник в кафетерии я сказала достаточно, чтобы они поняли суть.
Не то чтобы это вызвало большую симпатию ко мне или ослабило женский интерес к моему бывшему жениху.
На случай, если есть какие-то сомнения, я вернула Трэнту ужасное обручальное кольцо в конверте, который Чарли отдал тому после первого урока. Дрю забрал его из моей спальни, когда собирал вещи. Слухи быстро распространились, и теперь у девушек идет пена изо рта от перспективы занять мое место. Это почти заставляет меня потерять веру в женскую солидарность.
Джейн выглядит несчастной, сидя рядом с Дрю и ковыряясь в салате, и я ненавижу, что она попала под перекрестный огонь. Это первый раз, когда она по-настоящему чувствует, каково это-быть частью этой жизни.
Когда у тебя отняли возможность выбора.