Страница 17 из 18
«Видно, во время атаки, подошло подкрепление с другого участка, – понял красноармеец. – А в суматохе последнего боя, я не заметил, как они появились. Хорошо, что мужики подоспели. Вряд ли бы мы своей ротой удержали эту позицию. Смяли бы нас, и пришлось бы снова бежать по голой степи».
Григорий всмотрелся в лицо незнакомого пожилого солдата. У него оказались белые короткие волосы, сильно осунувшееся лицо и много глубоких морщин, что исчертили щёки и лоб.
«Совсем ведь старик, – с состраданием подумал Григорий. – Ему бы со внуками в парке гулять или же возле дома на скамейке сидеть, а он тут с молодыми бойцами отбивается от проклятых фашистов».
Секунду спустя, вся жалость к седому соседу вылетела из головы молодого бойца. Григорий увидел приятеля и похолодел. Прохор лежал на животе, вытянувшись вдоль задней стенки окопа.
Земляк уже умер, так же, как и те три матросика, что находились от парня по левую сторону. Вот только не это поразило Григория, к виду покойников он уже немного привык.
Дело было всё в том, что незнакомый мужчина не стоял, а спокойно сидел. Причём не на земле, как все остальные вокруг, а прямо на теле недавно убитого врагами сержанта! Сидел Старик так, словно устроился на неодушевленном предмете или на каком-нибудь камне.
Григорий дано уже знал весьма разбитного и очень весёлого красноармейца. Совершенно естественно, что он буквально вскипел от негодования за такое обращение с Прохором. Однако, прежде, чем парень сообразил, что нужно сделать, Старик тихо спросил:
– Давно на передовой?
Григорий на секунду опешил от ровного тона соседа и недовольно ответил:
– С конца октября.
– Впервые попал в жаркую схватку? – не столько поинтересовался, сколько констатировал факт странный Старик. Мужчина взглянул, как солдат неопределённо кивнул, чуть усмехнулся и спокойно добавил:
– Ничего, через неделю боёв, ты не будешь уже обращать никакого внимания на своих и чужих мертвецов. Но должен тебе сообщить, что им теперь всё равно, а живым, нужно себя поберечь. Вдруг ещё Родине они пригодятся? – И безо всякого перехода Старик внезапно сменил неприятную тему: – У тебя спички есть?
– Кончились, – чуть успокоившись, бросил Григорий. Парень решил, что не стоит конфликтовать, с опытным, старым солдатом. Возможно, этот боец воевал ещё на Гражданской, а то и в Первой мировой поучаствовал. Наверняка у него есть, чему поучиться. Лучше всего, постараться, поскорей перенять его опыт. Может быть, ещё пригодится.
Старик достал из кармана своего галифе замызганный древний кисет и развязал тесёмку на горлышке. Он достал из мешочка лист от газеты, сложенный плотной гармошкой и весьма аккуратно оторвал небольшой прямоугольник бумаги.
Никуда не спеша, мужчина насыпал сверху махорку и ловко соорудил самокрутку. Затем, легонько провёл языком по краю листочка и приклеил его к боку свёрнутого небольшого цилиндрика. Получилось нечто, похожее на сигарету. Издалека она выглядела не хуже фабричной. Мужчина вставил в рот табачную палочку и зажал её кончик губами.
Только сейчас Григорий заметил, что Старик не бросил винтовку на низеньком бруствере, как сделали многие молодые бойцы, измотанные боем с фашистами. Уперев приклад в пыльную землю, он прочно держал карабин в узловатых руках. Собеседник перехватил взгляд удивлённого парня, с улыбкой кивнул и сказал:
– Моё оружие постоянно со мной. При случае, не нужно будет искать, где я его положил. Да и чем меньше оно лежит на земле, тем надёжней работает.
Пристыженный словами солдата, Григорий поднялся на ноги. Стараясь не высовывать головы из окопа, он взял свою трёхлинейку за деревянный приклад и потянул на себя.
Ещё через миг, в низенький бруствер ударила пуля, которую выпустил немецкий стрелок. Парень рывком сдёрнул оружие с наружной стенки траншеи и мешком опустился на дно укрепления.
– Увидел снайпер твой винторез и караулил, когда ты появишься возле него, – спокойно прокомментировал выстрел Старик. – На месте фашиста я бы чуть подождал, пока ты высунешь башку из окопа.
Григорий вытер ладонью внезапно взмокнувший лоб. Действуя рукавом гимнастёрки, он стал счищать с пыльной «мосинки» налипшую серую пыль.
– Да не трусь ты, боец, – лениво бросил Старик. – Тебе не скоро ещё помирать. В ближайшие сутки ты точно не откинешь копыта.
– А вы откуда всё знаете? – дрогнувшим голосом спросил удивлённый Григорий. Он и сам не заметил, как перешёл на уважительное обращение с этим странным мужчиной.
Старик ответил не сразу. Он достал из подсумка снаряженную винтовочную обойму, выщелкнул из неё блестящий патрон и вернул магазин на прежнее место. Сильными, узловатыми пальцами боец раскачал остроконечную пулю, осторожно вывернул её из длинной гильзы и отбросил в сторонку. Затем, выдернул из прорехи в бушлате кусочек свалявшейся ваты и скатал её в плотный шарик.
Не видя смысла в производящихся действиях, Григорий удивлённо смотрел на новоявленного пожилого соратника. Однако, торопить Старика с ясным ответом он даже не пробовал.
Григорий хорошо понимал, пока стрелок не закончит шаманские манипуляции, он ничего больше не скажет. А узнать, что имел тот в виду, хотелось удивительно сильно. У парня даже слегка задрожали колени.
Мужчина вставил ватный катышек в открывшееся в гильзе отверстие и хорошенько заткнул сужающееся к окончанию устьице. Привычным, ловким движением он откинул затвор карабина, вставил в казённик необычный патрон и послал его в ствол. Затем направил мушку на стенку окопа и нажал на крючок спускового устройства.
Сухо щёлкнул холостой винтовочный выстрел. Из оружия вылетело облачко дыма и какой-то странный комок. Кусок тлеющей ваты ударился в плотную землю и скатился на дно глубокой траншеи.
Старик быстро зажал карабин между коленей. Он взял из-под ног тонкую щепку, отколотую от патронного ящика, подцепил ей небольшой уголёк и поднёс к самокрутке.
Пожилой человек несколько раз затянулся. По окопу разнёсся едкий запах горящей махорки. Старик тонкой струйкой выдохнул дым под себя и разогнал его свободной рукой.
Не успел боец досмолить и треть «сигареты», как с обеих сторон укрепления к нему потянулись другие стрелки. В основном, это были весьма пожилые, битые жизнью солдаты.
Каждый из них держал в плотно сжатых губах свёрнутую самокрутку и спешил поскорей оказаться возле огня. Пригибаясь, они пробирались к собеседнику парня, быстро прикуривали и тотчас возвращались к прежним позициям.
«Хорошо, что я не привык к этому мерзкому зелью, – неожиданно подумал Григорий. – А то страдал бы теперь, как они. Да и немцы могут заметить клубы белого дыма и шарахнуть по ним из пары стволов»,
Он обеспокоенно заёрзал на месте. После чего, быстро прикинул, в какую сторону лучше бежать, если послышится вой подлетающей мины. Парень вспомнил о том, что в трёх метрах справа, в стенке окопа есть неглубокий карман, и слегка успокоился.
К счастью бойцов, всё обошлось, и обстрела в этот раз не последовало. Старик докурил самокрутку до самого кончика, и неторопливо растёр сапогом тлеющий кусочек бумаги, оставшийся от его «сигареты». Затем, посмотрел на притихшего парня и, словно не прерывался и на пару секунд, продолжал говорить тихим уверенным голосом:
– В самом начале этой войны я совершенно случайно, оказался в полковой артиллерии. Так, на старости лет, я стал заряжающим в расчёте семидесятишести миллиметровой пушки. Ну и тяжёлая это работа, должен тебе доложить.
Вроде бы шесть килограммов это не так уж и много, а ты попробуй, понянчи эти железные чушки. Побегай с ними, пригнувшись, туда и сюда во время жестокого боя. Сначала вроде бы и ничего. Ну, а потом ноги болят, руки отваливаются, а спину так ломит, что и сказать словами нельзя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».